Из года в год понуждая Китай к повышению курса юаня, Конгресс США, наконец, обиделся. Палата представителей приняла законопроект, которым в наказание Китая за «занижение» курса его валюты увеличиваются тарифы на китайские товары.

На заседании Международного валютного фонда (МВФ) в Вашингтоне председатель Народного банка Китая (НБК) Чжоу Сяочуань вынужден был объяснить американцам, что «формирование политики в отношении обменного курса - сложное искусство. Приходится учитывать такие обстоятельства, как уровень внутренней инфляции, безработицы, темпы экономического развития, внешние доходы и расходы». Понятно, что эти прописные истины знакомы американцам, но что им абсолютно неведомо - так это то, что у каждой страны, не только у Соединённых Штатов, есть свои собственные национальные интересы.

Буквально на следующий день Китай установил справочный обменный курс юаня к доллару на новой, рекордно высокой, отметке - 6,6732 юаня за 1 доллар. То есть Поднебесная серьезно относится к критике из США. Однако в свете приближающихся в США промежуточных выборов курс китайского юаня – лишь жертва внутренней американской политики. Известно, что 93 конгрессмена в совместном письме в адрес лидера демократов в палате представителей Конгресса США потребовали занять «твердую позицию в отношении курса юаня», что в итоге и привело к закону об увеличении тарифов на китайские товары.

Любопытно, что в то же самое время американцы будто отводят глаза в сторону от того многозначительного факта, что сегодня Китай твёрдо идёт к тому, чтобы стать не только великой сухопутной, но и великой морской державой.

В октябре 2006 года китайская подводная лодка вела слежение за американским авианосцем Kitty Hawk, после чего всплыла на поверхность вблизи от него, на расстоянии торпедного выстрела. В ноябре следующего года китайцы не разрешили Kitty Hawk и его ударной группе, искавшей укрытия от надвигавшегося шторма, войти в гонконгскую гавань Виктория. В марте 2009 года группа китайских военных кораблей помешала работе американского судна дальнего гидроакустического наблюдения Impeccable, когда оно открыто проводило операции за пределами 12-мильной территориальной зоны Китая в Южно-Китайском море: китайцы преградили путь американскому кораблю и совершали угрожающие маневры, как если бы намеревались его таранить. Все это - свидетельства того, что Пекин хочет закрыть свои моря от непрошенных гостей.

Чтобы перекрыть американскому флоту доступ в Южно-Китайское море и в китайские прибрежные воды, Китай уже модернизировал свои эсминцы и намерен приобрести один-два авианосца. Чтобы установить контроль над прибрежной зоной в Тайваньском проливе и Восточно-Китайском море, Пекин также совершенствует группу морских тральщиков, покупает у России истребители четвертого поколения и развернул вдоль побережья около полутора тысяч российских ракет класса «земля-воздух». Как считают Сет Кропси, бывший помощник заместителя министра военно-морских сил США, и Рональд О'Рурк, сотрудник Исследовательской службы Конгресса США, Китай способен в течение 15 лет создать флот подводных лодок, который превзойдет американский, насчитывающий сейчас 75 боеготовых подводных лодок. Эти американские специалисты утверждают, что китайские военно-морские силы намереваются ввести в действие систему наведения противокорабельных баллистических ракет, используя в ней загоризонтные радиолокаторы, космические спутники, донные гидролокационные сети и оборудование для компьютерных войн. В сочетании с формирующимся подводным флотом такая система должна помешать беспрепятственному доступу военно-морских сил США в стратегически наиболее важные районы Тихого океана.

А закон, принятый Конгрессом США в силу «недовольства» конгрессменов курсом юаня, - просто бессмысленное позерство. Он не решит тех проблем, для решения которых принимался. Еще тревожнее то, что он является частью нарастающих антикитайских настроений в Америке, мешающих увидеть действительную природу вызова, бросаемого Пекином.

Сохраняя относительно невысокий обменный курс юаня, Китай стремится и дальше помогать своим производителям дешевле продавать игрушки, свитера и электронику на зарубежных рынках, особенно в США и Европе. Это один из главных инструментов, позволивших Китаю стать ведущей производственной базой мира. Низкие зарплаты, великолепная инфраструктура, среда, благоприятствующая иностранным инвестициям, сговорчивость профсоюзов и трудолюбие рабочих дали стране возможность наводнить мировые рынки дешевым товаром. И простое повышение курса юаня ничего здесь не изменит. К примеру, китайские компании производят многие товары всего за четверть стоимости их производства в США. Даже если сделать эти китайские товары на 20 процентов дороже, как того хотят американцы, американские фабрики не станут конкурентоспособнее. Но зато это поможет другим экономикам с дешевой рабочей силой - Вьетнаму, Индии, Бангладеш, - которые производят почти те же самые товары, что и Китай.

С июля 2005-го по июль 2008-го года Пекин под давлением американского правительства уже поднял курс юаня на 21 процент относительно доллара. При этом объем китайского экспорта в США продолжал стремительно расти. В 1985 году США добились и от Японии повышения курса иены на целых 50 процентов. Но это также не способствовало увеличению конкурентоспособности американских товаров. И ещё: с 2002 года курс доллара США относительно валют их торговых партнеров упал на 23 процента, но это не привело к буму американского экспорта…

Так что не в юане дело. На наших глазах Китай в сфере реального производства стремительно поднимается вверх по цепочке добавленной стоимости. Вот где опасность не только для американской, но и для любой другой конкурирующей экономики.

В течение последних трех десятилетий Китай уделял основное внимание развитию своей физической инфраструктуры. Задачей страны было производство товаров с минимальными издержками на зарплаты. Пока китайские рабочие были дешевыми и много работали, это было совсем неплохо. Скорость и масштабы построенного не имели прецедентов в мировой истории. Но теперь Китай хочет выходить на рынок товаров и услуг более высокого качества, а это требует высокого уровня знаний и профессионализма работников. Впереди - новая стадия экономического развития, определенная правительством, которая требует такой же целеустремленности при инвестировании в человеческий капитал. За последнее десятилетие число колледжей в Китае увеличилось в два, а число студентов - в пять раз. Президент одного из самых известных американский университетов - Йельского - Ричард Левин говорит: «Китай всего за десять лет создал крупнейший в мире сектор высшего образования. Фактически, с начала тысячелетия увеличение числа поступивших в китайские вузы превысило общее число поступивших в американские».

Увеличение числа высококвалифицированных рабочих значительно повысит темпы экономического роста в Китае за время жизни уже только одного поколения. К 2040 году внутренний валовой продукт Поднебесной достигнет, по подсчетам американцев, 123 триллионов долларов, а китайская экономика станет крупнейшей в мире, оставив всех позади.

И то, что теперь Китай подходит к производству товаров, выпуск которых еще недавно считался прерогативой наиболее развитых стран Западного мира и которые завтра будут монополизированы китайскими образованными, дисциплинированными и дешевыми работниками, и есть подлинный – самый серьёзный - вызов Китая. Такой прорыв на мировой рынок создается не валютными манипуляциями, а стратегическими инвестициями и упорным трудом. Для сравнения заметим, что российские реформаторы, разбазарив бесценные трудовые кадры, сложившиеся в СССР, - не менее образованные и дешевые, чем в Китае, угробили тот резерв, без которого сейчас невозможны никакие глубокие структурные реформы в производстве.

Даже среди «обидевшихся» на Китай американцев хватает здравомыслящих, которые пришли к выводу, что повышение обменного курса китайской валюты не ликвидирует торговый дефицит США и не снизит уровень безработицы в этой стране. Недавно 36 американских отраслевых организаций, включая Национальный совет по американо-китайской торговле (НСАКТ), Американскую соевую ассоциацию и Американскую мясную ассоциацию, в письменном обращении к Конгрессу отметили, что, постоянно уделяя внимание лишь вопросу обменного курса юаня, американское правительство в конечном счете нанесет вред быстро развивающимся отраслям американского экспорта.

В США не хотят признать того, что стране не хватает сил для экономического возрождения. И даже Wall Street Journal считает, что вопрос определения курса юаня используют для отвлечения внимания американцев. А Foreign Affairs пишет: «Потенциальная зона влияния Китая простирается от Центральной Азии с ее богатейшими запасами полезных ископаемых и углеводородного сырья до основных морских путей, пересекающих Тихий океан… В конечном счете Китай будет править миром наряду с Соединенными Штатами и Великобританией». России, как видим, в это будущее вход заказан. И виноваты в этом не китайцы.

Генерал де Голль не был бизнесменом и не получил экономического образования, но именно он заключил самую громкую сделку в истории мировых финансов, превратившую деньги в бумагу

Весной 1965 года в нью-йоркском порту стало на якорь французское судно. Так началась война. Корабль не был боевым, но в его трюмах находилось оружие, при помощи которого Париж надеялся одержать победу в финансовой схватке с Америкой. Французы привезли в Штаты долларовых купюр на 750 миллионов с тем, чтобы получить за них «живые деньги» - то есть золото. Это был только первый транш, предъявленный к оплате Федеральной резервной системе США. Дальше пошло-поехало. Форт-Нокс, где хранился американский золотой запас, в конце концов не выдержал потока бумажных дензнаков, и золотой стандарт пал. Из всеобщего мерила ценностей деньги превратились в виртуальную расчетную единицу, не обеспеченную по большому счету ничем, кроме доброго имени того или иного главы центрального банка, чья подпись стоит на банкнотах. И виноват во всем этом был один человек - Шарль Андре Жозеф Мари де Голль.

Casus belli

Президент Франции, кстати, вовсе не собирался покушаться на золотой стандарт, обеспечивавший устойчивость мировой финансовой системы. Как раз напротив - в его планы входило закрепить за золотом, а не долларом роль всеобщего эквивалента.

Все началось 4 февраля 1965 года. «Трудно представить себе, чтобы мог быть какой-то иной стандарт, кроме золота, - просвещал журналистов на своем традиционном брифинге в Елисейском дворце президент Французской Республики. - Да, золото не меняет своей природы: оно может быть в слитках, брусках, монетах; оно не имеет национальности, оно издавна и всем миром принимается за неизменную ценность. Несомненно, еще и сегодня стоимость любой валюты определяется на основе прямых или косвенных, реальных или предполагаемых связей с золотом».

Генерал в своей классической манере - медленно и важно - читал по бумажке, но по всему чувствовалось, что текст этот знаком и близок ему до каждой запятой. Де Голль обвел взглядом поверх очков полный зал Елисейского дворца и продолжил сухим, отработанным голосом: «В международном обмене высший закон, золотое правило, здесь это уместно сказать, правило, которое следует восстановить, - это обязательство обеспечивать равновесие платежного баланса разных валютных зон путем действительных поступлений и затрат золота».

Едва создатель Пятой республики прекратил говорить, представители прессы ринулись прочь из зала к телефонным аппаратам, установленным рядом. Все понимали: только что официально объявлена война. Война доллару. Де Голль предлагал не признавать послевоенного передела финансового мира в пользу доллара в качестве главной валюты, практически приравненной к золоту, призывал вернуться в международных расчетах к системе, существовавшей до мировых войн. Иначе говоря, вернуть классический золотой стандарт, когда любая валюта только тогда имеет реальную стоимость, когда в буквальном смысле ценится на вес золота.

«Старик окончательно спятил», - ахнул в Белом доме президент США Линдон Джонсон, которому принесли присланную из посольства в Париже депешу с отчетом о пресс-конференции де Голля. Американцы, разрывавшиеся между войной во Вьетнаме и проблемами в Карибском бассейне, надеялись, что антидолларовая риторика французского лидера останется только словами. Разве не он сам говорил: «Политик до такой степени не принимает на веру свои слова, что всегда удивляется, когда другие понимают его буквально»? Но на этот раз все складывалось иначе. Генерал, откровенно тосковавший по имперскому прошлому Франции, готовился к «золотому Аустерлицу».

Само время подгоняло его. Шарлю де Голлю скоро должно было исполниться семьдесят пять. Он не сомневался, что в декабре 1965 года французы переизберут его на целых семь лет, впервые - прямым всеобщим голосованием. Ни один президент Франции никогда не имел таких широких полномочий, как он, подогнавший конституцию под свой немалый рост. Позднее генерал скажет: «Когда я хотел узнать, что думает Франция, я спрашивал самого себя». Но это будет потом, уже в отрыве от власти. А сейчас ему надо было решительно воспользоваться этой беспредельной властью, чтобы отвоевать Франции место под экономическим солнцем.

Золотая лихорадка

Жозеф Кайо, бывший министром финансов одного из кабинетов Жоржа Клемансо, как-то рассказал де Голлю анекдот. На аукционе «Друо» в Париже была выставлена на продажу картина Рафаэля. Араб, чтобы приобрести шедевр, предложил нефть, русский - золото, а американец, набивая цену, выкладывает за Рафаэля кипу стодолларовых банкнот и приобретает шедевр за 10 тысяч долларов. «В чем же тут трюк?» - удивился де Голль. «А в том, - ответил экс-министр, прошедший за свою бурную жизнь и тюрьму, и славу, - что американец купил Рафаэля... за три доллара. Стоимость бумаги, на которой напечатана одна стодолларовая банкнота, - всего три цента».

Три цента! Лишь формально золотых... Воля Вашингтона, желавшего единолично контролировать мировой валютный рынок, была продиктована всем странам в годы Второй мировой войны. Разработка схемы глобальной валютной системы была начата англо-американскими экспертами в апреле 1943 года. Мировая война была в разгаре. Между тем экономическая сторона всемирной бойни, по сути, сводилась к потоку золота, текущему по программам ленд-лиза в американские закрома. За поставки оружия, машин, металлов и продуктов питания Великобритании, СССР и другим участникам антигитлеровской коалиции приходилось платить Америке золотом, поскольку в условиях войны обычные купюры не стоили практически ничего.

Вот несколько цифр. В 1938 году золотой запас США составлял 13 000 тонн. В 1945-м - 17 700 тонн. А в 1949-м - 21 800 тонн. Абсолютный рекорд! 70 процентов всех мировых золотых резервов той поры. Соответственно именно доллар стал эквивалентом драгоценного металла, только в отношении этой валюты в полной мере действовал золотой стандарт. К 1944 году англичане и австралийцы полностью исчерпали свои золотые резервы. Лишь Сталин продолжал отсылать в сейфы Форт-Нокса золото, намытое на приисках Магадана и Колымы. И так продолжалось аж до семидесятых годов, когда СССР выплатил Вашингтону последние долги по ленд-лизу. Выплатил, повторим, исключительно золотом.

Де Голль с его «слоновьей памятью» - выражение самого генерала - владел этой информацией. Из секретного доклада известных экономистов Робера Триффена и Жака Рюэффа, подготовленного в 1959 году, генерал знал и о том, что вынужденное участие Франции в так называемом Золотом пуле разоряет ее. Эта международная структура, созданная под эгидой Федерального резервного банка Нью-Йорка из центральных банков семи западноевропейских стран, в том числе и Франции, действовала через Английский банк. Она не только поддерживала в интересах Вашингтона мировые цены на золото на уровне 35 долларов за унцию (в унции чуть больше 31 грамма), но и торговала золотом, отчитываясь каждый месяц перед американскими финансовыми властями о проделанной работе. Если приходилось увеличивать объем реализованного металла, участники пула возвращали американцам золото из своих запасов. Если же пул больше покупал, чем продавал, разница делилась в унизительном соотношении: половина отходила американцам, половина - всем остальным. Из нее французам доставалось только 9 процентов. Эксперты доложили де Голлю, что ущерб от деятельности Золотого пула, причиненный европейцам, превысил 3 миллиарда долларов.

Естественно, генерал не мог смириться с «золотым статус-кво», юридически оформленным на Бреттон-Вудской конференции ООН в 1944 году. Не устраивал его и устав Международного валютного фонда (МВФ), скроенный по американским лекалам. «Невозможно править при помощи «но», - приговаривал де Голль. Доллар в качестве навязанного эквивалента золота и был для него этим противным, раздражающим «но». Более так продолжаться не могло: «Пока западные страны Старого Света находятся в подчинении у Нового Света, Европа не может стать европейской...» И человек, лучше любого другого на свете умевший говорить «Нет!» нацистам и коммунистам, коллаборационистам и союзникам, начальникам и подчиненным, отправился в «крестовый поход» на Форт-Нокс.

Трюм с банкнотами

«Генерала связывала давняя и весьма своеобразная «дружба» с американскими президентами, - рассказывал корреспонденту «Итогов» незадолго до своей смерти Пьер Мессмер, один из ближайших соратников де Голля, в прошлом премьер-министр и министр обороны Франции. - Эйзенхауэру де Голль не мог простить, что тот собирался стать военным губернатором Франции. Даже напечатанные в Америке специальные деньги с собой в обозе возил... Не лучше сложились и отношения с Кеннеди. Де Голль видел в нем папиного сынка, верхогляда и парвеню. Единственным достоинством молодого президента США генерал - вполне серьезно - считал Жаклин, его жену-француженку».

Сколько непридуманных историй французы рассказывают о встречах де Голля с Кеннеди! Вот одна из них, поведанная Константином Мельником, бывшим советником де Голля по безопасности и разведке.

Во время визита Кеннеди в Париж генералу предложили пригласить американского коллегу на охоту в лес Рамбуйе под Парижем.

- И на кого Кеннеди собирается охотиться? - удивился де Голль.

- На фазанов, мой генерал.

- О, это будет братоубийственная бойня!..

Кеннеди он звал «старшеклассником», а Джонсона и того хлеще - «скотобоем». Генерал знал, что вызывал раздражение у американского истеблишмента, особенно после того, как Франция форсировала в начале шестидесятых развитие собственных программ ядерного вооружения. Не говоря уже о том, что в январе 1963 года де Голль отверг «многосторонние ядерные силы», создаваемые Пентагоном. А потом вывел из-под командования НАТО атлантический флот Франции. К тому времени под американским началом оставались только две французские дивизии вместо оговоренных некогда четырнадцати. Впрочем, американцы и не догадывались, что это были только цветочки!

В 1965 году де Голль официально предложил своему американскому коллеге Линдону Джонсону обменять на золото полтора миллиарда наличных долларов из французских госрезервов: «Неужто американская валюта обратима ровно до той поры, пока не потребуют ее обратимости?» Вашингтон напомнил, что подобная акция Франции может быть расценена Штатами как недружественная - со всеми вытекающими последствиями. «Политика слишком серьезное дело, чтобы доверять его политикам», - парировал генерал и объявил о выходе Франции из военной организации НАТО.

В дальнейшем с американцами общались в основном парижские финансовые специалисты. «Все формальности соблюдены. Представитель Банка Франции готов сейчас же предъявить ровно половину названной суммы казначейству США. Деньги доставлены», - гласила пришедшая в Вашингтон официальная депеша из Парижа. Обмен согласно правилам Золотого пула мог производиться только в одном месте - американском казначействе. В трюме первого французского «денежного» парохода ждали выгрузки 750 миллионов долларов. При обменном курсе в 1,1 грамма золота за доллар бегство от американской валюты получалось для Парижа весьма результативным. 825 тонн желтого металла - это не шутки. А на подходе был и второй пароход с такой же суммой на борту. И это было только начало. К концу 1965 года из 5,5 миллиарда долларов французских золотовалютных резервов в долларах оставалось не более 800 миллионов.

Конечно, де Голль в одиночку не «повалил» доллар. Но французская валютная интервенция создала опаснейший для Америки прецедент. Вслед за непредсказуемыми французами потянулись менять доллары на золотые бруски и рачительные немцы. Только они оказались хитроумнее прямолинейного генерала. Перед руководством Белого дома федеральный канцлер Людвиг Эрхард, профессор экономики и убежденный монетарист, демонстративно осуждал французов за «вероломство». А под сурдинку собрал доллары из казны бундесреспублики и положил их перед дядей Сэмом: «Мы же союзники, не правда ли? Обменяйте, коль обещали!» Причем сумма была в несколько раз больше, чем полтора миллиарда французских баксов. Американцы были поражены такой наглостью, но оказались вынуждены менять «зеленые» на золото. И тут к реальным ценностям потянулись центробанки других стран: Канады, Японии... Тогдашние сообщения о состоянии золотого запаса США похожи на фронтовые сводки о понесенных в боях потерях. В марте 1968 года американцы впервые ограничили свободный обмен долларов на золото. К исходу июля 1971 года золотой запас Америки снизился до предельно низкого, по мнению властей США, уровня - менее 10 миллиардов долларов. И тогда случилось то, что вошло в историю как «Никсон-шок». 15 августа 1971 года президент США Ричард Никсон, выступая по телевидению, объявил о полной отмене золотого обеспечения доллара. МВФ оставалось только сообщить, что с января 1978 года Бреттон-Вудские соглашения приказывают долго жить. Эмиссия мировых валют начала производиться по принципу финансовой пирамиды, без сдержек и противовесов.

Золотой шок

Кстати, от того золотого шока Америка не оправилась до сих пор. По данным Всемирного золотого совета, США остаются крупнейшим в мире обладателем желтого металла - их запас на 2003 год превышал 8,2 тысячи тонн. Но до восстановления того запаса, которым Штаты располагали в период расцвета золотого стандарта, очень далеко.

Впрочем, де Голль не добился тех целей, которые ставил перед собой, затевая широкомасштабный обмен долларов на золото. Благородный металл ушел из международных расчетов, а доллар остался. С отменой золотого стандарта он превратился в главную резервную валюту, по сути заменив золото в качестве всеобщего эквивалента. Замена, правда, не вполне адекватная. В отличие от золота доллар подвержен существенным колебаниям.

Аналитики банка Merrill Lynch насчитали несколько долларовых кризисов - в 1977-1978, затем в 1987-1988, 1990 и в 1994-1995 годах. Теперь же ситуация усугубилась появлением нового претендента на роль главной мировой валюты - евро. В 2007 году доллар потерял более 10 процентов своей стоимости относительно корзины свободно конвертируемых валют. Евро же вырос относительно доллара на 12,5 процента, превысив недавно уровень в 1,5 доллара за евро.

Впрочем, система пока работает. Администрация президента США Джорджа Буша, даже оказавшись в плену торгового и бюджетного дефицита, заставляет весь мир платить по американским долгам. Почти каждый год Конгресс США вынужден при рассмотрении бюджетных законопроектов повышать потолок национального долга, подошедшего к отметке в 9 триллионов долларов. Структурные проблемы нарастают, денег нужно все больше. И они пока в американскую экономику поступают.

Для Вашингтона крайне важно, чтобы страны с избытком валюты, прежде всего Китай, Япония и Россия, продолжали покупать в больших объемах долговые обязательства США. То есть бесцельно копить и копить доллары. Ведь размеры долларовых резервов трех вышеупомянутых стран настолько велики, что купить на них, по сути, ничего нельзя. На это не хватит всего золота мира. А приобретать, скажем, промышленные предприятия в США иностранные госструктуры не могут - американский закон не велит. Налицо тенденция, когда растущий государственный долг Америки обесценивает валютные резервы других стран и заставляет их финансировать американский дефицит. В то же время Европа и страны Азии не заинтересованы в глобальном финансовом кризисе, и поэтому центробанки этих стран стараются поддержать США, выкупая все новые долговые обязательства.

Однако в отличие от золотого стандарта виртуальная денежная система куда менее устойчива. Многие центробанки целенаправленно снижают долю американских ценных бумаг в своих резервах, и тенденцию эту вряд ли можно остановить. Доллар еще продолжает оставаться единой условной мерой стоимости, являясь при этом и национальной валютой США. И это роковое противоречие становится все более ощутимым. Так, во время кризиса все ресурсы можно бросать либо на укрепление доллара как потенциального золотого эквивалента, но тогда ухудшается ситуация в американской экономике, либо на поддержку американской экономики вливаниями дешевых долларов, но тогда начинает рушиться мировой эквивалент стоимости. Президент-республиканец Буш изоляционист, он выступает за доллар как национальную валюту. А значит, сегодня окончательно уходит в небытие идея доллара как единой меры стоимости. Возможно, придется возвращаться к некоему подобию золотого стандарта, где мерилом стоимости будет, скажем, усредненная «корзина валют». Или изобретать новые универсальные деньги, к примеру, взяв за основу единицу энергии.

...А началось все со сделки, которую навязал американцам амбициозный генерал де Голль. Когда встреча с французским президентом завершилась, Линдон Джонсон с облегчением вздохнул и признался: «С этим человеком у Америки ассоциируются только неприятности». Он знал, что говорил: Джона Кеннеди убили 22 ноября, в день рождения Шарля де Голля.

Источник: Журнал "Итоги"

Почти в любом российском учебнике по финансовому менеджменту упоминается "финансовый рычаг", действие которого объясняется так, что читатель усомнится в своих умственных способностях. Постараемся понятно изложить все выгоды его применения на практике.

Практически в любом российском учебнике по финансовому менеджменту вы можете найти упоминание «финансового рычага». За редким исключением, после прочтения описания действия этого «финансового рычага» читатель в лучшем случае останется в растерянности, в худшем — усомнится в своих умственных способностях. Мы постараемся избежать подобных крайностей и рассмотрим здесь все возможные выгоды долговой нагрузки (левериджа).

К настоящему моменту финансовой науке известно три эффекта долговой нагрузки:

• создание налоговых щитов;
• финансовый леверидж;
• операционный леверидж.

Рассмотрим каждый из них.

Создание налоговых щитов

Здесь речь идет о рассмотренных нами в первой главе выгодах левериджа в модификации теоремы Миллера-Модильяни 1963 г. Источник увеличения стоимости корпорации — это налоговые щиты, появляющиеся (но совсем не обязательно появляющиеся — все зависит от налогового законодательства) при наращивании долговой нагрузки на корпорацию. Величина выгод, как мы уже знаем, может быть рассчитана по следующей формуле:

G = t*DL,

где G — выгоды долговой нагрузки;
t — ставка корпоративного подоходного налога;
DL — величина долговой нагрузки на корпорацию.

Финансовый леверидж

Достаточно часто под выгодами левериджа понимают не создание налоговых щитов, а несколько иной эффект, который называют финансовым левериджем. Этот эффект гласит, что использование долговой нагрузки при прочих равных условиях приводит к тому, что рост прибыли корпорации до уплаты процентных платежей и налогов ведет к более сильному росту показателя прибыли на акцию (EPS — earnings per share). Напомним, что показатель прибыли на акцию рассчитывается по формуле

EPS = Чистая прибыль корпорации / Количество обыкновенных акций в обращении

Предположим, что какая-то корпорация, имеющая в структуре капитала долговые обязательства, улучшила за отчетный период свои финансовые показатели — ее показатель EBIT вырос на 1%. Как это отразится на показателе EPS? Увеличится на 1%? Неверно. Дело в том, что держатели долговых обязательств корпорации ничего не получают от роста прибыли корпорации. Весь прирост прибыли достается акционерам корпорации, и это несмотря на то, что держатели облигаций наравне с держателями акций участвуют в финансировании корпорации, покупая ее ценные бумаги. Несправедливость? Наоборот, все более чем справедливо. Держатели облигаций изначально принимают на себя меньшие риски по сравнению с акционерами, так как по принадлежащим им обязательствам компании фиксируется доходность, а в случае нарушения графика платежей они получают обеспечение или инициируют банкротство компании. У акционеров нет никаких гарантий получения дивидендов. Их гарантии — обещания менеджеров. Отсюда следует, что получить «приварок» к прибыли имеют право только акционеры. Этот «приварок» — премия за более высокие риски, которые принимают на себя акционеры.

Рассмотрим простой пример. Предположим, что показатель EBIT корпорации за отчетный период (один год) вырос со 100 млн. долл. до 101 млн. долл. Показатель EPS корпорации за прошлый год равен 2,25. На обслуживание долговой нагрузки корпорация затратила в прошлом году 25 млн. долл. и собирается затратить столько же в отчетном году, а ставка корпоративного подоходного налога равна 40%. Тогда прибыль после уплаты процентных платежей и налогов может быть рассчитана следующим образом: 0,60(101 - 25) = 45,6 млн. долл. Предположим, что на рынке обращается 20 млн. обыкновенных акций корпорации. Тогда показатель EPS за отчетный период равен 2,28 долл. (45,6/20). Процентный же рост величины показателя EPS составит

((2,28-2,25)/2,25)*100= 1,333%

Итак, рост EBIT на 1% ведет к более сильному росту показателя EPS — в нашем случае на 1,333%. Несомненно, акционеры корпорации являются единственными получателями выгод финансового левериджа, однако нельзя забывать о том, что эффект финансового левериджа абсолютно симметричен. Если бы в нашем примере мы предположили, что показатель EBIT не вырос, а упал на 1%, то показатель прибыли на акцию упал бы на 1,333%.

В качестве меры воздействия финансового левериджа на доходы акционеров корпорации достаточно часто используют степень процентного увеличения прибыли на акцию при данном процентном увеличении операционной прибыли корпорации. Этот показатель называют силой финансового левериджа (DFL — degree of financial leverage) и рассчитывают по следующей формуле:

DFL = Процентное изменение EPS / Процентное изменение EBIT

Операционный леверидж

Напомним, что чистая прибыль — это разница между прибылью от продаж и операционными издержками. Операционные издержки в свою очередь распадаются на постоянные и переменные. Пусть величина постоянных издержек F не зависит от уровня выпуска, затраты на единицу выпуска равны V, каждая единица выпуска может быть реализована по цене Р, а объем производства и сбыта равен Q. Предположим, что корпорация за отчетный период увеличила объем продаж на 1%. Показатель EBIT возрастет более чем на 1%. Почему? Дело в том, что выручка от реализованной продукции и сумма переменных издержек возрастают пропорционально, а величина постоянных издержек остается неизменной. Эти издержки и есть операционный леверидж. Соотношение постоянных и переменных издержек определяет силу операционного рычага. Чем выше удельный вес постоянных издержек в общих операционных издержках корпорации, тем выше сила операционного рычага.

DOL = Процентное изменение EBIT / Процентное изменение QP

Остается еще одна лазейка для российских изобретателей мифического рычага. Возможно, «изобретатели» считают, что выгоды долговой нагрузки заключаются в следующем. Корпорация занимает определенную сумму под процентную ставку r1 и вкладывает эти средства под ставку r2 такую, что r2 > r1. Через некоторое время корпорация получает прибыль в размере x = r2 — r1. На практике существует несколько проблем с подобным «рычагом». Одна из основных проблем заключается в том, что в эту игру уже вовлечены банки. Главное отличие банка от корпорации заключается в том, что основным источником его прибыли является игра на спреде — банк получает какие-то фонды и одалживает их исходя из положительной (прибыльной) разницы между процентными ставками, по которым банк получает средства и по которым он их выдает. Конкуренция в этой игре настолько высока, что аутсайдер не может рассчитывать на получение безрисковой прибыли от подобной операции.

Не менее существенной проблемой является и то, что на нормально функционирующем рынке ситуация, когда r2 > r1, возможна только тогда, когда и риски инвестиционных возможностей находятся в такой же зависимости. Другими словами, риск индивидуума или организации, ссужающей вам денежные средства под ставку r1, скорее всего будет значительно меньше риска вашего инвестиционного проекта, который обладает ставкой доходности r2. Другими словами, мы имеем дело со стандартной ситуацией, где более высокая доходность компенсируется более высоким риском.

Так где же здесь пресловутый рычаг? Вы честно принимаете на себя более высокие риски, которые надеетесь компенсировать более высокой доходностью. Конечно, теоретически возможно появление на рынке ситуаций, когда более высокая доходность не будет компенсироваться более высоким риском.

Но как часто они возникают?! И разве можно возводить эту случайную удачу в правило? Ответ однозначен: нет!