Власть рассматривается в менеджменте и управлении как многомерное явление, включающее несколько основных форм — разновидностей, которые могут использоваться руководителем и по отдельности, но чаще — в сочетании друг с другом.

Власть принуждения основана на том, что руководитель имеет возможность наказывать, препятствовать достижению целей и потребностей исполнителей. Они, в свою очередь, это сознают и вынуждены, вследствие этого, подчиняться. Иногда эту форму власти обозначают как «негативная власть» или «власть страха». Несмотря на то что «власть принуждения» — излюбленный объект критики теоретиков управления (из-за ее «негуманности»), именно она ставится на первое место в любом перечне форм власти и остается пока незаменимой («к сожалению» или «к счастью» — это другой вопрос), а иногда — и единственным властным рычагом воздействий руководителя. Она уязвима для критики, но является жесткой реальностью практики управления.

К числу основных недостатков этой формы власти относится ее «дороговизна» — она требует разветвленной и громоздкой системы контроля. Кроме того, принуждение производит нежелательные эффекты — скованность, страх, месть, отчуждение. Это, в свою очередь, может привести к более низкой производительности труда, неудовлетворенности работой и большой текучести кадров. Однако оно обладает и очень большой силой, поскольку апеллирует к чувству личной безопасности. В связи с этим в теории управления существует понятие организационных страхов (или «страхов на рабочем месте»). Главными среди них являются следующие.

Страх потерять работу. Он в условиях избыточности рынка труда является очень сильным побудительным мотивом к высокой интенсивности работы. Однако человек, находящийся под постоянным давлением этого страха, не может испытывать высокой удовлетворенности от работы; страх оказывает парализующее воздействие, и производительность может, в конечном итоге, резко снижаться. Для управленческой деятельности он трансформируется в «страх потерять должность». Более того, во многих, особенно — крупных организациях, он используется как преднамеренное и достаточно сильное средство давления на руководителей низшего и среднего звена. Создается и культивируется атмосфера перманентной ротации (замены) управленческого персонала, нестабильности должностного положения, постоянной угрозы замены.

Страх не справиться с работой. Он в той или иной мере сопряжен с любой профессиональной деятельностью, но в особенности характерен для управленческой деятельности. Ей свойственно «нагромождение» дел и обязанностей; они «наваливаются» на руководителя — так, что он уже чувствует себя не хозяином, а рабом своей работы. При этом давление со всех сторон нарастает, люди напирают, сроки поджимают и появляется искушение работать сразу по всем проблемам. Это еще больше усугубляет ситуацию, возникают систематические срывы, превращающиеся в хронические. В результате уже само по себе обилие дел превращается в травмирующий фактор, воспринимается угрожающе.

Страх допустить ошибку. Необходимость постоянно «быть на высоте», безупречно выполнять свою работу и быть лучше, чем все иные члены группы (организации) — все это свойственно позиции руководителя. Ему труднее, нежели другим, признавать свои ошибки, поскольку это вредит авторитету, сказывается на статусе и влиянии. В результате возникает сильная эмоциональная напряженность, связанная с боязнью допущения ошибок.

Страх быть обойденным другими. Большинству людей свойственно стремление продвинуться вверх по служебной лестнице. Однако не все имеют возможность для этого и по-разному реагируют на неудачи. Одни испытывают разочарование, впадают в апатию, спасаются «бегством в болезнь». Другие проявляют повышенную активность, улучшают качество работы. Однако для подавляющего большинства людей, в особенности — руководителей, типична установка «быть не хуже, а желательно — лучше, чем другие». Если она не реализуется, возникают стойкие и негативные эмоциональные состояния и реакции. Любая же ситуация, любое развитие событий, потенциально угрожающие реализации этой установки, провоцируют возникновение страха данного типа.

Страх потерять собственное «Я». При современном разделении труда человек часто не видит результатов своей работы; он не ощущает реализации своего «Я» в результатах труда, что приводит к утрате чувства реализации себя и самоактуализации. Возникает чувство бессмысленности работы, «феномен пустоты»; человек начинает бояться работы как таковой. Хотя для управленческой деятельности данный вид страха менее типичен, он все же наблюдается в крупных, сильно бюрократизированных организациях, когда даже руководителю (среднего и особенно — низового звеньев) трудно различить смысл своего функционирования в системе и понять, почувствовать свой личный вклад в результаты ее работы.

Власть вознаграждения основана на том, что руководитель может оказывать положительное подкрепление результатов работы, поскольку в его руках сосредоточены основные возможности распределения субъективно значимых для исполнителей стимулов. Эта власть прямо пропорциональна тому, насколько имеющиеся у руководителя стимулы являются действительно ценными для исполнителей. Основное преимущество этого вида власти — в его силе; недостаток — в том, что очень часто руководитель имеет весьма ограниченные возможности для позитивного подкрепления результатов работы исполнителей по сравнению с их ожиданиями.

Экспертная власть как власть через разумную веру в руководителя. Исполнители часто считают, что руководитель обладает наибольшей степенью профессиональной компетентности, способной реализовать цели организации и значит — их собственные. Ему поэтому надо не только доверять, но и подчиняться, поскольку это, в конечном итоге, будет залогом достижения их личных целей и потребностей. Мера этой власти возрастает при усложнении характера систем управления, а также при реально высокой и ощущаемой подчиненными квалификации руководителя. Она более значима в децентрализованных системах управления. К ее недостаткам следует отнести меньшую устойчивость, меньшую в целом, чем для первых двух видов, силу и надежность. Она, кроме того, доступна далеко не всем руководителям. Наоборот, часто она действует как бы «с обратным знаком» (в случае недостаточной профессиональной компетентности руководителя); ее приходится компенсировать другими типами власти.

Харизматическая власть, или власть примера, построена не на логике и не на разумной вере, а на традиции и силе личных качеств и особенностей лидера. Она определяется отождествлением исполнителя с лидером, руководителем или влечением к нему. Харизматическое влияние — это личностное, а не должностное влияние. Выделяются несколько типичных качеств харизматической личности:

• обмен энергией: для харизматической личности свойственно заряжать своей энергией окружающих;
• внушительная внешность: эта личность не обязательно является эталоном красоты, но обязательно — носителем каких-либо броских, необычных, часто действующих на подсознательном уровне качеств;
• независимость характера;
• хорошие риторические способности (как ораторские, так и «умение говорить с народом на языке народа»);
• восприятие восхищения своей личностью: они испытывают комфорт только тогда, когда другие по достоинству оценивают их, и требуют такого к себе отношения;
• достойная и уверенная манера держаться.

Родственные понятия харизматической власти, власти примера и власти, основанной на безусловном принятии руководителя, объединяются более общим понятием эталонной власти.

Законная, или традиционная, власть основана на том, что руководитель обладает системой правовых, производственных рычагов воздействия на подчиненных, которые законодательно закреплены в его статусе и должностных обязанностях. Исполнители предельно четко сознают это, признают право руководителя реализовывать в отношении них, законодательные меры воздействия. Иными словами, это — своеобразный «договор» между руководителем и исполнителями, согласно которому между ними устанавливаются властные отношения. Законная власть часто принимает форму традиционной власти. Исполнители реализуют указания руководителя потому, что традиция учит: подчинение ведет к удовлетворению потребностей.

Власть информации. Люди испытывают постоянную потребность в самой различной информации. Руководитель же, как правило, не только регулирует доступ информации к своим подчиненным, но обычно обладает значительно большей, чем они, информацией. Суть этого вида власти можно проиллюстрировать известным выражением «кто владеет информацией, тот владеет и ситуацией». Кроме того, человек, располагающий большей информацией (руководитель), обладает и объективно большими возможностями для эффективного поведения. Это, в свою очередь, повышает меру его компетентности в глазах других людей и ведет к укреплению его экспертной и эталонной власти.

Все рассмотренные формы власти, как правило, сочетаются в деятельности руководителя, а одним из важнейших его профессиональных качеств является не только комплексная опора на все эти формы, но и их «дозировка» в зависимости от ситуации, от того (тех), в отношении кого они используются. Это качество является также основой для формирования интегрального управленческого образования — авторитета руководителя. Помимо того, что авторитет выступает как бы обобщенным — интегративным проявлением властных полномочий и личностных качеств руководителя, он является продуктом достаточно длительного взаимодействия руководителя и исполнителей. Поэтому важной стороной и регулятором управленческой деятельности оказываются такие способы поведения руководителя, которые специально направлены на формирование и укрепление авторитета. Такие способы поведения в определенных границах являются оправданными. Однако их гипертрофия может приводить к тому, что завоевание и укрепление авторитета превращается в самоцель. Исходя из известного положения о том, что «сначала ты работаешь на авторитет, а потом авторитет — на тебя», руководитель соответствующим образом строит и свое поведение. В этом случае могут возникать побочные — негативные эффекты, главным из которых является феномен так называемого псевдоавторитета. Он имеет несколько разновидностей.

• Авторитет расстояния проявляется в том, что руководителю кажется, будто чем дальше он от подчиненных, чем реже он с ними видится и официальнее держится, тем сильнее его влияние на них.
• Авторитет резонерства. Такие руководители надоедают подчиненным бесконечными назиданиями, скучными и бессодержательными поучениями, ошибочно полагая, что это усилит их влияние на людей.
• Авторитет подавления является, как отмечал А.С. Макаренко, «самым диким». Его стремятся достичь обычно руководители с низким культурным уровнем. Их основное оружие — непрерывные угрозы применения власти в целях насаждения перманентного страха.
• Авторитет педантизма означает склонность руководителя к мелочной опеке, к излишне жесткой регламентации таких деталей работы исполнителей, которые не имеют отношения к его функциям, а часто — к делу вообще.
• Авторитет чванства строится на высокомерии руководителя, чрезмерном тщеславии и гордости, на мнимых, но иногда — и имевших место в прошлом (но там и оставшихся) заслугах. Человеку кажется, что, «взлетев однажды на высоту», он там должен автоматически остаться навсегда, а любые его действия должны быть поэтому вне критики.
• Авторитет доброты проистекает из ложного понимания сущности внимательного отношения к подчиненным и основывается на низкой требовательности к ним (явление «добренького руководителя»).
• Авторитет подкупа обнаруживается тогда, когда руководитель следует правилу «ты мне — я тебе». Деловые отношения превращаются в личные и принимают форму личной преданности.

В статье Виктора Хребет рассказывается об изменении подходов к оценке качества заемщика и адаптации кредитной линейки в условиях мирового финансового кризиса.

В конце 2008 года мировой финансовый кризис добрался и до России. Обвал на финансовых рынках и значительное снижение капитализации крупных российских компаний привели к кризису доверия, вызвавшего в свою очередь кризис ликвидности. На первых порах трудности почувствовали крупные компании, которые стали испытывать финансовый голод, так как банки, потеряв источники длинного и дешевого фондирования, практически перестали кредитовать экономику, а те, кто еще продолжал кредитовать, существенно увеличивали процентные ставки.

Нехватка средств, которые, как правило, крупные компании использовали на развитие новых проектов, пополнение оборотных средств, погашение имеющихся долгов и т.д. вынуждала их минимизировать издержки, сокращая персонал и фонд оплаты труда, расходы на социальные программы, отказываясь от инвестиционных проектов. Далее по нисходящей проблемы ощутили средние и мелкие компании, а также обычные рядовые граждане. В итоге сложившаяся ситуация спровоцировала рост безработицы и нестабильность на рынке труда, которая выражалась в невозможности быстрого трудоустройства, а это в свою очередь привело к тому, что многие заемщики оказались не в состоянии обслуживать долг, и у банков стал ухудшаться кредитный портфель. К прочим факторам роста просроченной задолженности можно также отнести падение курса национальной валюты и «закредитованность» населения. У банков, активно занимающихся кредитованием населения, возникла серьезная проблема ухудшения качества кредитного портфеля.

Так, в конце 2008 г. основная масса банков приостановила кредитование, некоторые игроки ушли с рынка. Для кого-то решающим фактором стало существенное увеличение фондирования или вовсе его отсутствие, а кто-то занял выжидательную позицию. Те же банки, которые продолжали по-прежнему осуществлять кредитование, внесли существенные коррективы в кредитную политику:обновили продуктовую линейку, исключив из нее некоторые кредитные продукты, ужесточили андеррайтинг заемщиков и требования к обеспечению, пересмотрели каналы продаж и т.д. Другими словами, кризис заставил банки в максимально короткие сроки изменить бизнес-модель – перейти от количественных показателей к качественным, то есть отказаться от агрессивного наращивания кредитного портфеля и сместить акцент в пользу качества кредитного портфеля.

Особенно остро кризис сказался на монопродуктовых банках, так как выбранная ими стратегия развития не позволяла оперативно отреагировать на изменения конъюнктуры рынка. Монопродуктовые банки не имели возможности оперативно заместить ставшие в кризис рискованными и/или низкодоходными продукты доходными/высокомаржинальными кредитными продуктами. Некоторых из таких банков (монолайнеров) кризис заставил быть более универсальными.

Не стал исключением и Москоммерцбанк. Розничное направление в Москоммерцбанке получило развитие в начале 2006 года. Основным финансовым продуктом была выбрана ипотека. Это было обусловлено тем, что бизнес-модель банка предполагала активное формирование пулов ипотечных кредитов для последующей секюритизации на западных рынках. Так уже к концу 2006 г. ипотечный кредитный портфель Москоммерцбанка превысил $598 млн (15,5 млрд руб.) и банк вошел в тройку лидеров ипотечного кредитования в России. 22 мая 2007 г. портфель ипотечных кредитов банка достиг $1 млрд и по итогам I полугодия 2007 г. Москоммерцбанк занимает первое место — по объему выдачи ипотечных кредитов в Москве и области; второе место — в Санкт-Петербурге и области; третье место — по объемам выдачи ипотечных кредитов в России (данные РБК-Рейтинг).

Монопродуктовость банка не стоит воспринимать буквально. Как правило, услуг все-таки несколько, но банк концентрируется на продажах продуктов только одной группы (как правило, ипотека, потребительские кредиты и пластиковые карты). Так и в линейке Москоммерцбанка были такие финансовые продукты, как потребительские и автокредиты, но на них делалась незначительная ставка. От портфеля, который был более миллиарда долларов в 2008 г., доля таких продуктов составляла не более 10%.

Однако кризис внес свои коррективы в дальнейшую стратегию развития банка. Так, в условиях финансового кризиса рынки секьюритизации за рубежом стали потихоньку сворачиваться, а темпы роста активных операций существенно замедлились, в связи с этим реализация изначально выбранной бизнес-модели стала невозможной. Появилась необходимость создать банк, предоставляющий весь спектр банковских услуг как частным, так и корпоративным клиентам, переориентироваться на выдачу высокодоходных краткосрочных и среднесрочных кредитов (потребительские кредиты, автокредиты, кредитные карты, кредиты для малого и среднего бизнеса). При этом пассивная база для предоставления данных кредитных продуктов должна была обеспечиваться банком самостоятельно – за счет привлечения средств на открытом рынке (депозиты и долговое финансирование).

Несмотря на значительное снижение объемов кредитования и рост просрочки по текущему кредитному портфелю, банк не приостановил программы автомобильного и потребительского кредитования и продолжал наращивать качественный кредитный портфель, чтобы покрыть убытки от плохих активов. При этом мы были вынуждены неоднократно пересматривать продуктовую линейку.

В линейку кредитных продуктов

- Ограничена целевая аудитория – начиная с конца 2008 г. приоритетными для банка стали клиенты с подтвержденным доходом (2НДФЛ), бюджетная сфера. Банк отказался от кредитования собственников бизнеса и ИП — в рамках розничного кредитования, переведя данное направление в сферу Департамента малого и среднего бизнеса. Также в настоящее время мы не кредитуем клиентов, постоянно проживающих (прописанных) и/или работающих вне территории присутствия филиала банка.

- Ограничены/пересмотрены каналы продаж — в части потребительского и ипотечного кредитования, а также кредитных карт приоритет был отдан собственным прямым продажам и продажам в офисах банка. Банк практически полностью отказался от такого канала партнерских продаж, как кредитные брокеры, сотрудничество с которыми ранее было одной из основных стратегий банка и которая до недавнего времени приносила ощутимые плоды. Так, например, банк никогда не платил за рекламу, нигде не размещался и не платил вознаграждения посредникам, при этом был успешен в привлечении ипотечных клиентов как раз за счет лояльной работы с партнерами. Финансовый кризис привел к тому, что в отсутствие спроса на финансовые и брокерские услуги и, как следствие, значительного снижения доходов у посредников, увеличилось количество некачественных клиентов, а также возросло мошенничество со стороны данных контрагентов. Мы не отказались полностью от работы с посредниками и продолжаем сотрудничать с несколькими проверенными брокерскими агентствами. Аналогичная ситуация произошла и на рынке автокредитования — банк отказался от кредитования покупки автомобиля у серых (неофициальных) дилеров, на авторынках, а также у частных лиц и юрлиц (не являющихся автосалонами). В настоящее время банк предоставляет возможность приобрести автомобиль в кредит только в салонах официальных дилеров.

- Отказ от «длинных» кредитов — в 2008 году были приостановлены ипотечные программы кредитования. В настоящее время банк проводит единичные ипотечные сделки. Снижены максимальные сроки кредитования по автомобильным и потребительским кредитам до 36 мес.

- Пересмотрены, в сторону ужесточения, основные параметры кредитования:

• уровень процентных ставок по кредитам;
• размер первоначального взноса по программам автомобильного и ипотечного кредитования был существенно увеличен;
• увеличен срок рассмотрения кредитных заявок: сроки увеличены с одного до 3 — 5 дней.
• ужесточены требования к оценке заемщика — банк отказался от кредитования без подтверждения доходов и занятоти, а также повысил требования к стажу, возрасту заемщика, сфере занятости.

- Ужесточены требования к обеспеченности кредитов и качеству залогов. Банк отказался от кредитования под залог менее ликвидного имущества. Мы не выдаем кредиты на китайские автомобили, так как они пользуются очень низким спросом, по держанные отечественные автомобили, vip-автомобили (Феррари, Бентли, дорогие лимузины, Мерседесы, Майбахи), так как в настоящее время ликвидность данных автомобилей низка. Также существенному ужесточению подверглись программы кредитования подержанного транспорта – это относится к максимально допустимому возрасту автомобиля и сроку кредитования.

- Отказ от ряда кредитных программ. Банком были приостановлены такие программы кредитования, как автокредитование без страховки и первоначального взноса, приобретение ТС у физического лица и с зарубежных аукционов, программы buy-back, кредитование б/у отечественного транспорта, кредитование новостроек, земельных участков, загородной недвижимости (домов, коттеджей, таунхаусов), а также все программы экспресс-кредитования.

К сожалению, для сохранения доходности и качества кредитного портфеля адаптировать кредитные предложения к постоянно изменяющимся реалиям рынка было недостаточно. Необходимо было разработать и усовершенствовать ряд мер по борьбе с ростом просроченной задолженности и ее профилактике.

Основными мерами по борьбе с ростом просрочки стали

- Разработка программ досудебной реализации залогов. Банк разработал ряд мер по содействию заемщикам при досудебной реализации залогов. Основной акцент сделан на активном сотрудничестве с риелторскими компаниями и автосалонами. В большинстве случаев автотранспорт мы пытаемся реализовывать своими силами, то есть силами сотрудников банка.

- Проведение реструктуризации – к сожалению, погашение кредитов за счет продажи предмета залога также возможно далеко не всегда: существенное падение цен на недвижимость не позволяет погасить имеющийся у клиента остаток долга, равно как и существенное падение стоимости автомобиля в процессе его эксплуатации. Поэтому единственным выходом в данном случае остается реструктуризация. Банк предлагает заемщикам несколько вариантов реструктуризации — предоставление льготного периода, на время которого заемщику снижается ежемесячный платеж по кредиту; увеличение срока кредита с целью снижения размера ежемесячного платежа; комбинация первых двух форм в пределах программы реструктуризации кредитов банка. В любом случае продолжительность льготного периода, размер ежемесячного платежа на время льготного периода и пропорция, в которой погашаются проценты и основной долг, определяются банком на основании анализа текущей платежеспособности заемщика и оценки предмета залога.

Как показала практика, большое количество заемщиков, которые обратились в банк за реструктуризацией, могут продолжать обслуживать долг, но пытаются сохранить прежний образ жизни. Поэтому банк старается реструктурировать кредиты только тех клиентов, которые действительно в ней нуждаются и которые способны продолжать вносить платежи после реструктуризации. В особенности это касается автокредитов. Данная позиция обусловлена тем, что в отличие от потребительского кредита существует залог, за счет реализации которого кредит может быть погашен (по ипотечным кредитам объектом залога выступает недвижимое имущество, которое для значительной части заемщиков является единственным жильем и не может быть реализовано), при автокредитовании же залогом является транспортное средство. Как бы жестко это ни прозвучало, но в кризис автомобиль для неработающего человека является роскошью, так как помимо платежей по кредиту есть еще обязательные расходы на содержание самого залога (ремонт, бензин, стоянка, ТО и т.д.). Поэтому банк, как правило, рекомендует заемщику реализовать автомобиль и полностью или частично (выплатив основную часть долга) погасить кредит.

Конечно же банк настаивает на продаже залога не всегда. Например, в тех случаях, когда автомобиль является единственным средством дохода, рыночная стоимость значительно ниже остатка ссудной задолженности и т.д., он не продается, а банком и заемщиком совместно определяется стратегия по возвращению в соответствии с графиком.

- Усовершенствование работы по сбору долгов – была изменена структура внутренней службы, осуществляющей сбор долгов, а также пересмотру подверглась схема работы с внешними коллекторскими агентствами.

- Разработка процедур замены залогов и перевода долга.

- Выдача стабилизационных кредитов в рублях РФ клиентам, которые имеют валютные кредиты.

- Борьба с завышениями стоимости залогов – одной из основных проблем при автомобильном и ипотечном кредитовании, а также по программам кредитования под залог движимого и недвижимого имущества является завышение стоимости.

Так, нечестные на руку автосалоныи оценочные компании (при оценке недвижимого имущества) зачастую завышали стоимость залога. Как правило, это делалось, чтобы заемщик вносил меньше собственных средств (первоначальный взнос), т.е. тем самым в реалии доля заемных средств была выше, чем та, которая была предусмотрена программами кредитования. Если в части автокредитования, в котором стоимость залога (ТС) снижается в процессе его использования, то в ипотечном кредитовании стоимость недвижимого имущества, наоборот, существенно росла в цене. Поэтому до кризиса данная проблема относилась по большей степени к залогам — транспортным средствам. С началом кризиса стоимость недвижимого имущества стала существенно снижаться, а стоимость ТС, в том числе и б/у автомобилей, наоборот, выросла. Причиной тому стало увеличение таможенных пошлин и девальвация национальной валюты. При этом спрос упал в обоих сегментах.

Для борьбы с завышением стоимости залогов в банке был разработан ряд мер. Например, при оценке недвижимого имущества использовался не только отчет независимых оценщиков, но и отчет внутренней оценочной службы, которая была создана в рамках Управления залогов. Если оценочная стоимость залога существенно отличалась от той стоимости, которая указывалась в подготовленном внутренней службой «Отчете об оценке», то за основу брался отчет внутренний службы. При этом банк предупреждал оценочную компанию о том, что подобного рода действия (намеренное завышение стоимости) могут сказаться на дальнейшем сотрудничестве с компанией. Так, с несколькими оценочными компаниями было приостановлено сотрудничество, после чего ситуация кардинально изменилась в лучшую сторону. Борьба с завышением стоимости также осуществлялась и в части автокредитования. Основной процент завышения стоимости приходился на б/у автомобили и новые автомобили, реализуемые серыми дилерами (салонами, не имеющими статуса «Официальный дилер»).

Так, технология выдачи автомобильного кредита предполагает, что до подписания с заемщиком кредитного договора и договора залога заемщику необходимо предоставить в банк необходимый комплект документов, в который входит договор купли-продажи и полис КАСКО. Получив данные документы, сотрудник банка в обязательном порядке проверяет соответствие стоимости, указанной в ДКП и полисе КАСКО, рыночной стоимости аналогов. Для этого используются интернет-ресурсы (auto. ru, «из рук в руки авто», а в регионах другие автомобильные порталы), а также таблицы стоимости автомобилей в зависимости от года выпуска и комплектации, предоставленные службой залогов банка. Если возникают сомнения, то сотрудник банка направляет запрос о подтверждении рыночной стоимости и возможности страхования данного ТС по указанной в полисе КАСКО стоимости в страховую компанию, в которой оформлен полис, о чем с каждой сотрудничающей с банком страховой компанией ранее были достигнуты договоренности. В случае завышения стоимости заемщику и автосалону предлагается скорректировать цену ТС и переделать все документы. В противном случае банк отказывает в кредитовании данного ТС, а в некоторых случаях и в кредитовании самого клиента. На первоначальном этапе в 40% случаях было выявлено завышение стоимости, а с около 30% автосалонов, уличенных в систематическом завышении стоимости ТС, банк приостановил сотрудничество. Причем в некоторых случаях по инициативе салона, так как из-за отсутствия возможности «обмана» данные салоны теряли в банке интерес.

- Систематический мониторинг партнеров. В банке была создана процедура мониторинга партнеров: риелторов, брокеров, автосалонов. Для этого раз в квартал делалась выгрузка проблемного портфеля и анализировались каналы продаж, через которые данные заемщики «зашли» в банк. В результате, если допустимый уровень дефолтности на партнера превышал допустимый показатель, то:

• сотрудничество с данным партнером приостанавливалось, если речь шла об автосалонах;
• в отношении клиентов данного партнера действовали более жесткие правила андеррайтинга, если речь шла о риелторах и брокерах.

Благодаря вовремя предпринятым мероприятиям банку удалось в разы снизить просрочку по кредитному портфелю и повысить его доходность, а «в кризисное время» — не допустить существенный рост просроченной задолженности.

Несмотря на острый долговой кризис, позиции доллара по-прежнему очень сильны. Более того, некоторая дедолларизация мировой экономики, скорее пошла бы на пользу Соединенным Штатам.

И абсолютные, и относительные показатели американской задолженности впечатляют. Данные за 2009 год, недавно опубликованные Федеральной резервной системой США, показывают, что при ВНП в 14,3 трлн долларов долг населения составляет 13,5 трлн, долги корпораций — 7,2 трлн, долги федерального правительства — 7,8 трлн (с учетом системы социального страхования – 11,9 трлн). Совокупная же задолженность (с долгами штатов, агентств и прочим) — 50,4 трлн долларов.

Динамика долгов кризисного периода показывает, что рост правительственных долгов более чем компенсирует снижение задолженности в некоторых секторах экономики. Так, уже семь кварталов подряд снижается задолженность населения по ипотечным кредитам, хотя от пиковой величины она сократилась менее чем на 3%. Целый год снижает свою задолженность финансовый сектор, в результате она уменьшилась на 8,4%. А вот федеральное правительство за последние восемь кварталов увеличило уровень долга на 52,4%.

Такой рост долгов правительства США не может не вызывать беспокойства. Понятно, что острая ситуация с долгами Греции, Испании, Португалии, Ирландии, Великобритании, Японии и других стран заслоняет американскую проблему. Но сам по себе размер долгов США и мрачные перспективы американской экономики угрожают вновь дестабилизировать всю мировую финансовую систему и мировую экономику в целом. Поэтому нет ничего удивительного в том, что, по сообщениям министерства финансов США, спрос на американские правительственные облигации в декабре 2009 года сократился на рекордные 53 млрд долларов. Главная причина — сокращение Китаем своего портфеля облигаций на 34 млрд долларов. Теперь первое место среди иностранных держателей американских правительственных бумаг вновь занимает Япония. Рынок моментально откликнулся на это сообщение подъемом цены на золото.

Растут опасения, что для финансирования огромного американского долга может не найтись ни денег, ни желающих. Если спрос на американские правительственные облигации окажется недостаточным, неразмещенную долю облигаций скупит Федеральный резерв, что означает прямую монетизацию долга и «порчу» американской валюты. Разумеется, в таком сценарии хорошего мало. Следует, правда, оговориться, что ФРС всегда покупала довольно большое количество облигаций американского правительства и использовала операции с ними в качестве основного инструмента регулирования процентных ставок. Но в предполагаемых обстоятельствах размер таких операций может выйти далеко за пределы необходимого для целей монетарной политики и перевести режим финансирования дефицита бюджета из более или менее нормального в чрезвычайно опасный.

Все это укрепляет позицию тех, кто ожидает резкого падения доллара. Но, прежде чем рассматривать гипотетические сценарии развития событий, давайте посмотрим, какую роль играет доллар в современной мировой экономике.

Зона доллара

В одном из последних номеров Current Issues, выпускаемого Федеральным банком Нью-Йорка , экономист банка Линда С. Голдберг приводит такие данные. На конец марта 2009 года бумажных долларов в мире обращалось на сумму более 890 миллиардов Из них за пределами США ходило 65%, или около 580 млрд долларов. Три четверти всех 100−долларовых купюр, 55% всех 50−долларовых купюр и 60% банкнот достоинством 20 долларов обращалось за границей. Причем наибольшая часть оборота приходится на Россию, бывшие республики СССР и страны Латинской Америки.

В сущности, увеличение массы наличных денег за границей выгодно США, поскольку представляет собой не просто беспроцентный кредит, но кредит с отрицательной процентной ставкой. Если вы держите сбережения в наличных долларах с намерением потратить их, скажем, через год, то ценность ваших сбережений за этот год не только не прирастет, но и сократится на величину инфляции. Уровень инфляции и будет равен уровню отрицательной процентной ставки на ваши сбережения. По расчетам ФРС США, такой инфляционный налог, иначе именуемый «сеньораж», приносит Америке 30 млрд долларов в год, не считая расходов на поддержание обращения валюты. По существу, многие страны платят этот налог Америке за неспособность обеспечить достаточный уровень доверия собственных граждан к сбережению в национальной валюте.

Но все вышесказанное касается наличных денег, которых намного меньше, чем безналичных, находящихся на счетах иностранных государственных учреждений, граждан, компаний, банков и прочих нерезидентов. Некоторые страны вообще пользуются долларами как законным средством платежа на своей территории. Государства, практикующие режим currency board, выпускают свою валюту, но в количестве, строго ограниченном имеющимся у них текущим запасом долларов США. Более половины всех валют жестко или почти жестко привязывают свои курсы к доллару США.

В итоге совокупный валовой национальный продукт долларовой зоны, даже исключая США, составляет более трети мировой экономики. Свыше 86% всех валютных сделок приходится на доллар, в то время как доля евро составляет лишь 37% (понятно, что сумма всех сделок в процентном отношении равняется не 100, а 200%, поскольку в каждой сделке участвуют две валюты). В долларах деноминированы 39% всех эмитированных в мире долговых инструментов — облигаций, кредитов и т. п. В основном это делают эмитенты Ближнего Востока, Латинской Америки, Азии и Тихоокеанского бассейна.

При такой роли доллара его хаотичное падение не может не вызвать глубоких потрясений мировой экономики в самой острой форме. Трудно представить себе детали такого процесса и сколько-нибудь надежные укрытия от его проявлений и последствий.

Ясно, что для самой Америки эрозия доллара является стратегически опасной тенденцией. Если доллар перестанет быть основной резервной валютой мира, то США потеряют значительную часть изоляции от валютных потрясений в мировой экономике, утратят способность осуществлять трансмиссию своей финансовой стратегии и монетарной политики в другие страны, интернационализировать собственные кризисы. Да и просто финансировать собственные долги будет намного труднее. Сейчас США практически защищены от дефолта по своим обязательствам, поскольку все заимствования осуществляют в национальной валюте. Но с утратой нынешнего статуса доллара возрастает вероятность заимствования и в иностранных валютах. И воспользоваться печатным станком стран — эмитентов этих валют США не смогут, что весьма и весьма дисциплинирует.

Если представить себе, что доллар утратил статус основной резервной валюты, то под вопросом окажется само понятие «резервная валюта». После азиатского кризиса, в котором быстроразвивающиеся страны Юго-Восточной Азии столкнулись с глубоким несоответствием между динамикой своих экспортных секторов и национальных финансовых систем, стало необходимо быстро и решительно укреплять национальные валюты, аккумулируя невиданные ранее резервы центральных банков. Чем больше столь солидной валюты, как доллар, на балансе центрального банка, тем более вызывающей доверие выглядит национальная валюта, этим банком эмитируемая. Это было золотое время для правительства США, которое могло обеспечить новых коллекционеров долларов все новыми и новыми выпусками своих долговых инструментов. Но если доллар перестает быть солидной валютой, то непонятно, почему его обильные запасы должны укреплять доверие к национальным валютам стран, их аккумулирующим. Скорее наоборот: чем больше этого быстро дешевеющего добра на балансе банка, тем более ненадежным выглядит обеспечение национальных валют.

Но если перестать накапливать доллары в качестве резервов центральных банков, то чем их заменить? Евро? Золотом? Юанем?

Явных конкурентов нет

Переживаемый сейчас греческий кризис демонстрирует фундаментальные слабости евро, связанные с постепенностью реализации европейского проекта. Евро должен пройти этот первый серьезный в своей — короткой еще — истории кризис, чтобы доказать долгосрочную жизнеспособность. Кроме того, евро отражает и целый ряд проблем европейской экономики, во многом сходных с американскими.

Золото в современном мире — это особый товар, отображающий уровень страхов, паники. Чем меньше вера инвесторов в жизнеспособность западной финансовой системы, тем выше цена на золото. Но на страхе нельзя построить новый финансовый порядок. А надежды на возвращение к золотому стандарту, когда-то определявшему функционирование мировой экономики, на мой взгляд, малоосновательны. Этот кризис не является завершением эры эмиссии денег, обеспеченных лишь доверием их держателей. Он завершает эру самых возмутительных злоупотреблений таким доверием. И все мы станем свидетелями того, как логика событий будет заставлять подводить черту под этой практикой злоупотреблений. Может быть, это произойдет не сразу, но произойдет непременно.

Время юаня или валюты любой другой быстрорастущей страны, на мой взгляд, еще не наступило. Чтобы стать новой мировой резервной валютой, мало иметь быстроразвивающуюся экономику. Капитал пуглив и недоверчив. Надо создать для него наиболее комфортные условия. Инвесторы должны спокойно себя чувствовать, приобретая, храня и продавая эту валюту. Их операции с валютой должны быть совершенно свободны и выполняться без сбоев. Их права как нерезидентов должны быть надежно защищены наряду с правами резидентов страны — эмитента валюты. Нужна высокоразвитая, глубоко эшелонированная и специализированная финансовая инфраструктура, способная предоставить держателям этой валюты весь спектр финансовых услуг, да еще и в условиях высокой конкуренции. Пока такая инфраструктура и правовая среда существуют только в развитых странах «семерки», что и позволяет им привлекать свободные капиталы всего остального мира и управлять мировыми финансовыми потоками, извлекая из этого неисчислимые экономические преимущества.

В отсутствие мировой резервной валюты вся система международных расчетов становится невероятно сложной и хаотичной. Представьте себе центральный банк, имеющий на своем балансе валюты нескольких десятков стран. Ценность этих валют может колебаться в широком диапазоне, их обращение подчас может быть ограничено двухсторонними торговыми связями. Плюс к тому надо принимать во внимание монетарную политику и экономическую конъюнктуру стран — эмитентов этих валют.

А что делать, когда у вас хронический переизбыток не находящей использования одной валюты наряду с острой нехваткой другой? А в какую проблему может превратиться управление корреспондентскими счетами? И так далее, и тому подобное. Трудно представить себе, чтобы центральные банки, похоронив гегемонию доллара, не возмечтали о какой-нибудь другой универсальной валюте.

В сущности, ситуация напоминает историю самих денег. Когда-то люди меняли мешки пшеницы на топоры, чтобы в другом месте обменять их на соль. Вместо того чтобы заниматься вечным поиском справедливой меновой стоимости всех этих товаров и таскать сами товары с собой, люди придумали всеобщий товар, на который можно было поменять и пшеницу, и топоры, и соль. Этот товар — деньги. Тем, кто еще не забыл бартерную экономику перестроечных лет, здесь ничего объяснять не надо. Стабильные и всеми принятые деньги — это удобно.

Неудивительно, что, когда разнообразие денег становится слишком большим, неудобства положения будут стимулировать поиск всеобщего согласия относительно нового эквивалента стоимости. Может быть, это приведет к становлению новой мировой валюты, эмитируемой, скажем, Международным валютным фондом. Может быть, это вернет статус мировой резервной валюты доллару, если он сможет убедить всех, что «он уже исправился и больше так не будет».

Другим путем

Поворотной точкой, в которой возобновился рост фондовых рынков во всем мире, стало совместное заявление министерства финансов США и совета управляющих Федеральной резервной системы в марте прошлого года, суть которого сводилась к заверению, что власти больше не дадут обанкротиться ни одному крупному финансовому учреждению, чего бы им это ни стоило. В тот момент, когда на волоске висела судьба таких гигантских финансовых институтов, как Citigroup и Bank of America, подобное заявление означало, что правительство де-факто готово национализировать рыночные риски путем неограниченного использования печатного станка. Разумеется, рынок воспрянул духом и начал длинный путь наверх.

Кто первым возмутился, так это китайские власти, посчитавшие новую американскую политику прямой угрозой ценности своих долларовых накоплений. Их реакцией стала попытка диверсифицировать валютные резервы. Китай начал сверх всякой физической потребности скупать по всему миру нефть и другое сырье, поскольку правительство США вольно создавать сколько угодно долларов, но оно не может так же легко увеличивать физические объемы полезных ископаемых. Залив все имеющиеся резервуары нефтью, Китай начал строить новые для создания стратегического запаса.

(Примеру Китая кое-где стали подражать, но только не в нефтедобывающих странах. Для них и вовсе было бы глупо извлекать нефть из скважин и переливать в другую «посуду», неся немалые издержки без всякой прибыли.)

По прошествии пары кварталов таких китайских усилий по диверсификации резервов выяснилось, что долларов на балансе Центрального банка Китая стало больше прежнего. Одной из причин было некоторое оживление китайского экспорта после летне-осенней стабилизации в Америке. Другая причина более интересна.

Мощная кредитная накачка Федерального резерва позволила наполнить сундуки крупных финансовых институтов в США. Эти деньги не находили, да и сейчас не находят широкого применения в американской экономике. Там все меньше и меньше надежных заемщиков, равно как и желающих их кредитовать американских банков. Поэтому нет ничего удивительного, что эти горячие деньги отправились искать более перспективные места на карте планеты. И тот же Китай первым ощутил влияние хлынувшего потока, быстро взметнувшего и китайский фондовый рынок, и китайский сектор недвижимости, вздувая там и там новые пузыри.

Верный своей стратегии привязки курса юаня к доллару, Центральный банк Китая стал в возрастающих масштабах скупать поступающие в страну доллары и приобретать на них американские правительственные облигации, как и в докризисные времена. В сущности, произошла слегка замаскированная монетизация американского долга (см. схему 1). О ней все бы говорили вслух, если бы Федеральный резерв напрямую покупал правительственные облигации США, но, действуя по цепочке через американские финансовые институты, китайские рынки и Центральный банк Китая, ФРС добилась по сути того же самого, не вызывая ничьих нареканий.

Схема 1:

Плюсы дедолларизации

Но давайте представим себе, что, в силу фискального ли кризиса США, нарастающего ли протекционизма и деглобализации, возобновившейся ли рецессии, нового мирового финансового кризиса или каких-то иных мощных катаклизмов, мы стали бы свидетелями панического стремления избавиться от быстро дешевеющих долларов. Как этот процесс мог бы развиваться?

Вернемся, например, к попыткам Китая сократить объемы прибывающих в страну долларов. Помимо скупки сырьевых товаров, которая, как убедились китайцы, лишь в небольшой степени может помочь решить эту проблему, было активно задействовано еще одно направление: заключение долгосрочных инвестиционных контрактов в разных странах мира. Китай в 2009 году исключительно активно развернул прямое инвестирование и кредитование разных проектов в Африке, Азии, Латинской Америке, предоставляя для этих проектов весьма значительные долларовые средства в обмен на доступ к разработке интересующих его сырьевых источников и долгосрочные поставки сырья в Китай.

Это направление и вправду способно абсорбировать немалые валютные средства. Но приглядитесь, что при этом происходит. Если в результате подобной сделки, скажем, с Бразилией, Китай избавился от 10 млрд долларов, то это никак нельзя считать процессом дедолларизации. Со счета КНР или уполномоченной ею структуры будут списаны эти средства и зачислены на счет бразильского государства или его уполномоченного агента. Общее количество долларов, принадлежащее иностранцам, от этого не изменилось.

Насколько уменьшится количество долларов у Китая, настолько возрастет у Бразилии, других стран и компаний Латинской Америки, Азии, Африки. Как говорится, от перемены мест слагаемых сумма не меняется. А что же должно произойти, чтобы она изменилась?

Очевидно, экономический обмен не между нерезидентами, а между резидентами и нерезидентами, то есть между американцами и неамериканцами. Вот если бы Китай заключил такую сделку в США, количество долларов, принадлежащих иностранцам, действительно сократилось бы. Но это означает, что процесс дедолларизации по сути своей равнозначен росту американского экспорта и сокращению американского импорта, иными словами, улучшению платежного баланса США.

Давайте теперь посмотрим, что все это означает в цифровом выражении. Согласно статистике ФРС, по итогам четвертого квартала 2009 года (последние сведения) нерезидентам принадлежали американские активы на 15,4 трлн долларов, а их обязательства составили 7,5 трлн долларов. Таким образом, для того чтобы полностью избавиться от долларов, то есть ликвидировать долларовые активы и закрыть долларовые обязательства, нужно освободиться почти от 7,9 трлн долларов. Что произойдет, если удастся хотя бы на 10% сократить эту сумму?

Валовой национальный продукт США вырастет по сравнению с 2009 годом почти на 5,5%. Торговый дефицит США в размере 390 млрд долларов сменится профицитом в 400 млрд долларов. Для удовлетворения экспортных заказов американские компании в срочном порядке должны будут создать массу рабочих мест, причем именно в Америке, так как места, созданные за границей не должны учитываться в рамках процесса дедолларизации. Значит, упадет высокий ныне уровень безработицы, а новые рабочие места дадут весьма значительную прибавку к доходам населения, что, в свою очередь, очень резко усилит потребительский спрос и облегчит обслуживание рекордных потребительских долгов. Сбор налогов улучшится, а значит, и дефицит бюджета сократится. Ситуация с недвижимостью и плохими активами на балансах банков перестанет выглядеть столь угрожающей (см. схему 2).

Схема 2:

Похоже, мир не мог бы оказать большей поддержки американской экономике, чем практикуя хотя бы частичное бегство от доллара. Да и само бегство при такой динамике, скорее всего, немедленно прекратится и сменится новым спросом на «зеленые», а золото просто рухнет.

А может быть, нарисованный сценарий избыточно оптимистичен и не учитывает возможностей мощной инфляции, заложенной в столь внезапно образовавшемся спросе на американские товары и услуги? Разумеется, инфляционный компонент здесь есть. Ведь для того, чтобы удовлетворить такой спрос, надо расконсервировать неиспользуемые мощности, нанять и обучить персонал, проплатить контракты поставщикам и субподрядчикам. Но все же эта инфляция нестрашна, поскольку носит лишь стартовый, а не системный характер и легко поддается лечению обычными средствами монетарной политики.

Особо выделить в анализе этой гипотетической ситуации следует то, что подобная попытка дедолларизации может оказаться намного более эффективным средством стимулирования американской экономики, чем те, что используют администрация и ФРС. Когда власти объясняли народу, зачем они тратят огромные средства налогоплательщиков на спасение финансовых институтов, то главным аргументом было обеспечение кредитования экономики. Разумеется, без возвращенной из реанимации финансовой системы кредитовать экономику никак невозможно, но спустя полтора года после этих дебатов кредитование экономики продолжает сокращаться. И проблема не в том, что у банков сейчас нет достаточных средств (спасибо за заботу ФРС), но в том, что надежные заемщики сокращают спрос на кредиты, а ненадежных банкам, еще не списавшим полностью ранее понесенные потери, кредитовать как-то не хочется.

Спрос на кредит сокращается из-за неуверенности в конечном спросе. Так вот, дедолларизация и создает именно конечный спрос, хотя и непостоянный.

Трансформация мировых финансов

Разумеется, есть и еще один канал дедолларизации, который мог бы помочь избавиться от этих денежных знаков даже еще быстрее. Это выкуп акций американских компаний у их американских владельцев. Ведь и в этом случае доллары нерезидентов переходят в руки американских резидентов. В таких операциях, особенно в отношении компаний, бизнес которых не так уж сильно связан с американским рынком, есть немалый смысл.

В ходе глобализации не только значительно возросло количество транснациональных компаний, но и доля бизнеса, генерируемого за границами США, сильно увеличилась. Такие компании могли бы предоставить новым владельцам доступ ко многим направлениям стратегий национального экономического развития. Так почему же не пойти по этому пути? Ну, на самом деле отчасти все это уже реализуется, хотя бы в отношении компаний финансового сектора. В последние два года для укрепления сильно сократившегося собственного капитала многие киты финансового бизнеса США были вынуждены продавать и значительные доли собственных акций, и большие куски принадлежащих им бизнесов и совместных проектов по всему миру.

Но поглощения контрольных пакетов крупнейших американских корпораций все же пока не происходило. Объясняется это приснопамятной острой аллергической реакцией Конгресса США на такие попытки, предпринятые китайскими и арабскими инвесторами несколько лет назад. Это отбило охоту пробовать. Но все же нельзя исключить возможности того, что данное направление вновь станет востребованным по мере изменения самоощущения американцев в ходе мирового кризиса.

Возвращаясь к теме дедолларизации, следует подчеркнуть, что нарисованная картина, конечно, является гипотетической. Но ее плюс в том, что она показывает, как все непросто и неоднозначно в этом мире. При всей остроте кризисных явлений тектонические сдвиги, меняющие картину глобальной экономики и расстановку сил, не могут происходить быстро.

Глубокое противоречие между уже осознанной всеми потребностью в долгосрочном восстановлении макроэкономических пропорций, обеспечивающих стабильное развитие экономики, с одной стороны, и потребностью в спасении заигравшейся финансовой системы и краткосрочном стимулировании потребительского спроса, чтобы запустить экономический рост, — с другой, будет давать еще немало парадоксов и противоречивых решений как рынков, так и правительств.

И все же будущее переустройство мировой экономики, скорее всего, станет уготовлять доллару более скромное место по сравнению с тем, которое он занимает сегодня, — просто потому, что экономические перспективы США не выглядят столь уж блестящими, а потоки инвестиций будут отражать в большей степени эволюцию финансовой инфраструктуры развивающихся стран.