Минувший год ознаменовался усилением политической активности различных общественных слоев. Декабрьские выборы в Государственную думу РФ привели к росту политического напряжения в стране, поскольку значительная часть общества не была готова признать их результаты легитимными.

На протяжении последнего десятилетия в России последовательно строилась модель «полуторапартийной демократии», хорошо известная из опыта Италии и Японии 19501980-х годов и Мексики на протяжении большей части ХХ в. Модель эта характеризуется нахождением у власти одной партии на протяжении десятилетий при наличии ряда других политических сил, участвующих в выборах, но не способных оказывать существенное влияние на принятие решений. Главным недостатком этой модели являлся высокий уровень коррупции, неизбежный при длительном пребывании у власти одной и той же политической силы. Однако этот недостаток, как правило, компенсировался наличием политической стабильности и успехами экономического роста. Эта модель была вполне уместна для России с учетом уровня ее экономического развития и особенностей исторического развития.

Правда, «полуторапартийная демократия» плохо сочетается с современными технологическими вызовами и особенно с информационной насыщенностью современного общества. Именно они стимулируют требования либерализации, которые легко получают поддержку среди информационно наиболее развитой (и наиболее молодой) части граждан. В этом отношении политическая активизация совершенно не обязательно должна быть связана с ухудшением экономического положения. Напротив, рост благосостояния стимулирует рост политической активности и готовности задавать власти «неудобные» вопросы. Еще Алексис де Токвилль заметил, что революции происходят не в стагнирующих обществах, а в странах динамичного экономического и социального развития. Опыт ХХ в., включая отечественный опыт, подтверждает этот тезис.

Было бы ошибкой видеть в нынешней активизации политических процессов проявление революционной ситуации. Россия прошла через полномасштабную революцию в 1987–1999 гг., и повторение ее совершенно невероятно. Однако анализ нынешних событий сквозь призму исторического опыта революций все-таки представляется уместным.

Великие революции прошлого всегда воздействовали на развитие соответствующих стран на протяжении нескольких десятилетий. Проявлялось это в периодических (раз в 15–20 лет) резких изменениях политической ситуации, происходивших как будто бы на пустом месте. Эти события не вели к коренному слому системы, не меняли базовые экономические и политические отношения. Однако они приводили к власти новые социально-экономические слои и новое поколение политиков. Эти слои и политики не обязательно отрицали предшественников и, как правило, входили в прошлую элиту. Но они отвечали на запросы и требования нового поколения и тем самым продолжали курс на постреволюционную консолидацию общества [1].

Усиление политической неопределенности может иметь негативное воздействие на экономическую динамику, особенно на динамику капитала. Однако для экономики опасна не столько политическая неопределенность (к ней бизнес вполне может адаптироваться), сколько политическая, макроэкономическая и социальная нестабильность. Избежать дестабилизации – важнейшая задача российской власти на предстоящий период.

С экономической точки зрения прослеживаются два источника дестабилизации внешний и внутренний.

Внешний наиболее очевидно может быть связан с мировой рецессией (или хотя бы с рецессией в странах – основных торговых партнерах России), за чем последует существенное снижение цен на энергоресурсы, доходы от экспорта которых лежат в основе стабильности российского бюджета. Это обернулось бы внутренним шоком, на который надо будет ответить решительными и последовательными мерами в области бюджетной и денежной политики. Падение цен на энергоресурсы не будет катастрофой, если к нему подготовиться надлежащим образом. Введение «бюджетного правила» и отказ от политики поддержания стабильности валютного курса, о чем речь шла выше, представляют собой важные шаги в направлении смягчения возможных шоков. Однако этого мало – правительство должно иметь четко разработанный план действий на случай резкого ухудшения экономической ситуации в мире.

Внутренние риски связаны прежде всего с опасностью перехода к политике бюджетного популизма. Обилие бюджетных доходов и формально весьма благоприятная макроэкономическая ситуация (особенно в сравнении с европейскими странами) в совокупности с опасением роста социально-политического недовольства могут повлечь за собой ослабление бюджетной политики, т.е. ускоренное наращивание расходов за счет конъюнктурных доходов от экспорта и заимствований. Это политически самый простой путь, однако он чреват серьезными потрясениями в будущем.

Другая реакция на политические события конца 2011 г. – выработка стратегии комплексной модернизации. Фундаментальной проблемой трехсотлетней истории российской догоняющей модернизации является ее некомплексный (можно сказать – лоскутный) характер. Власть всегда пыталась делать акцент на отдельных аспектах модернизации (на военном, технологическом, экономическом или научнообразовательном, реже – на политическом), но никогда это не была комплексная программа. Отсюда – непоследовательность и неустойчивость результатов модернизации. Сейчас, когда модернизация стала «лозунгом дня», продвижение модернизации по всем направлениям, особенно сочетание модернизации технологической и институтов (экономических и политических), становится абсолютно необходимым.

Сноски:
[1] Классическим примером такого рода развития событий является, разумеется, Франция XIX в., в которой после Великой революции происходили существенные политические подвижки в 1830, 1848 и 1870 гг. Реставрация 1814 г. вернула к власти земельную аристократию, на смену которой в 1830 г. пришла финансовая олигархия (при короле – родственнике прежнего монарха), а ее в 1848 г. сменила городская буржуазия (при императоре – племяннике прежнего императора). Период потрясений завершился с установлением Третьей республики в 1870 г., обеспечившей достаточно широкое представительство во власти всех ключевых групп интересов. Не входя в подробности, этот же тренд можно проследить и на примерах других великих революций прошлого.

См. также:
- Российская экономика в 2011 году. Тенденции и перспективы
- Российская экономика в 2010 году. Тенденции и перспективы
- Российская экономика в 2009 году. Тенденции и перспективы
- Российская экономика в 2008 году. Тенденции и перспективы
- Российская экономика в 2007 году. Тенденции и перспективы

В обзоре содержится подробный анализ основных тенденций в российской экономике в 2011 г. В работе 6 крупных разделов, посвященных отдельным аспектам развития экономики России: социально-политический контекст; денежно-кредитная и бюджетная сферы; финансовые рынки; реальный сектор экономики; социальная сфера; институциональные проблемы. Работа выполнена на большом массиве статистической информации, на основе которой осуществлены оригинальные расчеты и многочисленные графические иллюстрации.

• Раздел 1. Социально-политический контекст
• 1.1. Экономика и политика в 2011 г.: глобальный кризис и поиск новой модели роста
• 1.1.1. Итоги и уроки 2011 г.
• 1.1.2. Глобальный экономический кризис: общее и особенное
• 1.1.3. Экономическая политика России: исчерпание старой модели
• 1.1.4. Новая модель роста - «экономика предложения»
• 1.1.5. Политические процессы и экономика
• Раздел 2. Денежно-кредитная и бюджетная сферы
• 2.1. Денежно-кредитная политика
• 2.1.1. Денежный рынок
• 2.1.2. Инфляционные процессы
• 2.1.3. Основные мероприятия в области денежно-кредитной политики
• 2.1.4. Платежный баланс и обменный курс рубля
• 2.2. Государственный бюджет
• 2.2.1. Общая характеристика бюджетной системы Российской Федерации
• 2.2.2. Анализ поступлений основных налогов в бюджетную систему РФ
• 2.2.3. Расходы бюджетной системы
• 2.2.4. Анализ основных параметров федерального бюджета РФ в 2011 г. и на период 2012-2014 гг. v
• 2.2.5. Перспективы бюджетно-налоговой политики государства
• 2.3. Межбюджетные отношения и субнациональные финансы
• 2.3.1. Субнациональные бюджеты в 2011 г.
• 2.3.2. Финансовая помощь из федерального бюджета
• 2.3.3. Стимулирование субъектов Российской Федерации, достигших наилучших результатов по увеличению регионального налогового потенциала
• 2.3.4. О создании дорожных фондов субъектов Российской Федерации в 2012 г.
• 2.3.5. Федеральный закон «О федеральном бюджете на 2012 г. и на плановый период до 2013 и 2014 гг.» в части выделения межбюджетных трансфертов другим уровням бюджетной системы
• Раздел 3. Финансовые рынки и финансовые институты
• 3.1. Динамика восстановления российского финансового рынка после кризиса
• 3.2. Рынок акций российских компаний
• 3.2.1. Зависимость от глобальной конъюнктуры цен
• 3.2.2. Приток/отток иностранных портфельных инвестиций
• 3.2.3. Валютные курсы
• 3.2.4. Конкуренция на внутреннем рынке акций
• 3.2.5. Консолидация бирж и их переход под контроль Банка России и государственных банков
• 3.2.6. Повышение роли государства в сфере регулирования и надзора
• 3.3. Финансовые институты в поиске новых идей роста
• 3.3.1. Ограничения стратегии carry trading и рост финансового рычага
• 3.3.2. Ликвидность и текущая стабильность банковской системы
• 3.3.3. Рост кредитования
• 3.4. Огосударствление рынка рублевых облигаций
• 3.4.1. Опережающий рост размещений государственных ценных бумаг
• 3.4.2. Состояние рынка корпоративных облигаций
• 3.4.3. Конкуренция на рынке корпоративных и региональных облигаций
• 3.5. Основные риски на финансовом рынке
• 3.5.1. Остановка роста рынка акций из-за ценового фактора
• 3.5.2. Риски оттока иностранного капитала
• 3.5.3. Риски девальвации рубля в среднесрочной перспективе
• 3.5.4. Риски накопления внешнего долга банками и нефинансовыми компаниями
• 3.5.5. Операционные риски фондового и срочного рынков
• 3.5.6. Риски сделок РЕПО
• 3.5.7. Отсутствие стратегии развития финансового рынка
• 3.6. Проблемы привлечения консервативных институциональных инвесторов
• 3.7. Роль фондового рынка в модернизации экономики и содействии инновациям
• 3.7.1. Вклад рынка корпоративных облигаций в рост реального капитала
• 3.7.2. Влияние IPO акций на экономику
• 3.8. Влияние кризиса на систему внутренних сбережений
• 3.9. Развитие банковского сектора России в 2011 г.
• 3.9.1. Посткризисный фальстарт
• 3.9.2. Структура институциональных финансовых потоков в 2011 г.
• 3.9.3. Основные тенденции в банковском секторе
• 3.9.4. Привлеченные средства (ресурсы для банковской деятельности)
• 3.9.5. Активы банковского сектора
• 3.9.6. Прогноз развития банковского сектора
• 3.10. Рынок муниципальных и субфедеральных заимствований
• 3.10.1. Динамика развития рынка
• 3.10.2. Структура накопленного долга
• Раздел 4. Реальный сектор экономики
• 4.1. Макроструктура производства
• 4.1.1. Основные тенденции и факторы экономического развития
• 4.1.2. Основные характеристики использования ВВП
• 4.1.3. Изменение структуры формирования ВВП по источникам доходов
• 4.1.4. Динамика и структура производства по видам экономической деятельности
• 4.2. Российские промышленные предприятия в 2011 г.
• 4.2.1. Выходит ли российская промышленность из кризиса?
• 4.2.2. Динамика спроса и выпуска
• 4.2.3. Ценовая политика предприятий
• 4.2.4. Кадровые проблемы российской промышленности
• 4.2.5. Кредитование промышленности
• 4.2.6. Реакция промышленных предприятий на повышение тарифа страховых взносов (ЕСН)
• 4.3. Инвестиции в реальный сектор экономики
• 4.3.1. Внутренние отечественные инвестиции в основной капитал
• 4.3.2. Иностранные инвестиции
• 4.4. Нефтегазовый сектор
• 4.4.1. Динамика мировых цен на нефть и газ
• 4.4.2. Динамика и структура производства в нефтегазовом секторе
• 4.4.3. Динамика и структура экспорта нефти и газа
• 4.4.4. Динамика цен на энергетические товары на внутреннем рынке
• 4.4.5. Налоговое регулирование нефтегазовой отрасли
• 4.5. Состояние и тенденции развития аграрного сектора России
• 4.5.1. Общая характеристика состояния сельского хозяйства
• 4.5.2. Положение на отдельных агропродовольственных рынках
• 4.5.3. Вступление России в ВТО
• 4.5.4. Изменение аграрной политики в 2011 г.
• 4.5.5. Выводы и рекомендации по экономической политике
• 4.6. Внешняя торговля
• 4.6.1. Состояние мировой экономики
• 4.6.2. Условия российской внешней торговли: конъюнктура цен на основные товары российского экспорта и импорта
• 4.6.3. Основные показатели российской внешней торговли
• 4.6.4. Географическая структура российской внешней торговли
• 4.6.5. Регулирование российской внешней торговли
• Раздел 5. Социальная сфера
• 5.1. Уровень жизни населения
• 5.1.1. Денежные доходы населения
• 5.1.2. Неравенство и бедность
• 5.2. Миграционные процессы
• 5.2.1. «Постоянная» миграция
• 5.2.2. Временная трудовая миграция
• 5.2.3. Внутренняя миграция
• 5.2.4. Законодательные новации
• 5.3. Итоги 2011 г. в системе образования
• 5.3.1. Основные факторы развития сферы образования
• 5.3.2. Влияние демографического фактора
• 5.3.3. Финансирование образования
• 5.3.4. Единый государственный экзамен
• 5.3.5. Уровневая система высшего образования
• 5.3.6. Стратегия-2020 в образовании
• 5.4. Состояние науки и инноваций
• 5.4.1. Финансирование исследований и разработок
• 5.4.2. Изменения в организации научных исследований: исследовательские и федеральные университеты
• 5.4.3. Научно-образовательные центры как форма интеграции образования и науки
• 5.4.4. Формирование научной базы мирового уровня: мегагранты на создание лабораторий в вузах
• 5.4.5. Изменения в исследовательской инфраструктуре науки
• 5.4.6. Малый инновационный бизнес
• 5.4.7. Крупные компании: создание системы стимулов к инновациям
• 5.4.8. Институты развития в концепции «инновационного лифта»
• 5.4.9. Технологическая инфраструктура инновационной деятельности
• 5.4.10. Новый механизм создания связей: технологические платформы
• Раздел 6. Институциональные проблемы
• 6.1. Состояние государственного сектора и приватизационный процесс
• 6.1.1. Масштабы государственного сектора в российской экономике
• 6.1.2. Приватизационная политика
• 6.1.3. Новации приватизационного законодательства
• 6.1.4. Совершенствование управления хозяйствующими субъектами с государственным участием
• 6.1.5. Присутствие государства в экономике и структурная политика
• 6.1.6. Бюджетный эффект имущественной политики государства в 2000-2011 гг.
• 6.2. «Новая приватизационная политика»: риски, группы интересов, ограничения, возможные новации
• 6.2.1. Предпосылки «новой приватизационной политики»
• 6.2.2. Группы интересов и основные риски
• 6.2.3. «Новое измерение» разгосударствления
• 6.3. Российские финансовые институты развития: процесс становления и основные проблемы в повышении результативности
• 6.3.1. Основные этапы формирования российской системы финансовых институтов развития
• 6.3.2. Цели и приоритеты деятельности институтов развития, условия поддержки проектов
• 6.3.3. Оценка масштабов и результатов деятельности институтов развития, основные тенденции и важнейшие изменения последних лет
• 6.3.4. Ключевые проблемы и возможные направления совершенствования системы государственных финансовых институтов развития применительно к поддержке инновационной деятельности
• 6.4. Банкротства в 2009-2011 гг.: посткризисная динамика, новые тенденции, регулирование
• 6.4.1. Динамика банкротств (2009-2011 гг.)
• 6.4.2. Законодательство о банкротстве 2009-2011 гг.
• 6.5. Саморегулируемые организации: эволюция законодательства (2007-2011 гг.)
• 6.5.1. Федеральный закон от 1 декабря 2007 г. № 315-ФЗ «О саморегулируемых организациях»
• 6.5.2. Развитие общего законодательства о СРО в 2008-2011 гг.
• 6.5.3. Правовое регулирование СРО в специальных законах и его развитие в 2008-2011 гг.
• 6.5.4. Перспективы развития законодательства о СРО
• 6.6. Российский рынок недвижимости
• 6.6.1. Рынок земельных участков
• 6.6.2. Ценовая ситуация на рынке жилья
• 6.6.3. Активность на рынке жилой недвижимости
• 6.6.4. Динамика ввода жилья и перспективы институционального развития механизмов жилищного обеспечения
• 6.6.5. Жилищное кредитование
• 6.6.6. Перспективы развития рынка жилья
• 6.7. Военная экономика и военная реформа в России
• 6.7.1. Структурные преобразования Вооруженных сил
• 6.7.2. Военно-техническая политика РФ и ее реализация
• 6.7.3. Совершенствование нормативно-правовой базы функционирования ВС
• 6.7.4. Изменения в военно-кадровой политике
• 6.7.5. Проблемы социального обеспечения военнослужащих и членов их семей
• 6.7.6. Военно-финансовая политика
• 6.8. Стратегия социально-экономического развития СКФО - первые шаги
• Приложение
• Законодательные изменения в вопросах формирования и использования целевого капитала некоммерческих организаций

1.1. Экономика и политика в 2011 г.: глобальный кризис и поиск новой модели роста

1.1.1. Итоги и уроки 2011 г.

Социально-экономическое развитие России в 2011 г. прежде всего определяли два фактора: предстоящие выборы, с одной стороны, и глобальный экономический кризис – с другой. Несмотря на то что эти факторы существенно различались как по силе, так и по направленности воздействия, именно они предопределяли поведение всех субъектов экономической и политической жизни.

Глобальный кризис пока не сказался негативно на российской экономике (см. табл. 1). Можно назвать три основных механизма, посредством которых мировая экономика влияет на современную Россию: через спрос на экспортные товары, через доступность инвестиционных ресурсов (прямые инвестиции и кредиты) и через спрос на российские ценные бумаги на фондовом рынке. Разумеется, медленный рост мировой экономики тормозил спрос на российскую экспортную продукцию, однако цены на основные экспортные товары оставались высокими, хотя темпы их роста были ниже, чем в отдельные докризисные годы. Фондовый рынок России очень уязвим перед внешними шоками, что продемонстрировали события августа – сентября 2011 г., однако он пока не играет существенной роли в обеспечении экономического роста страны. Внешние заимствования корпоративного сектора продолжали расти, превысив докризисный уровень (см. рис. 1). Впрочем, осознание затяжного характера глобального кризиса с непредсказуемыми геополитическими и геоэкономическими последствиями сказалось на формировании экономической политики в России на среднесрочную перспективу.

Стандартными механизмами влияния выборов на экономическую жизнь общества являются рост неопределенности будущей экономической политики, а также усиление популизма действующей власти, стремящейся к переизбранию. Оба механизма оказались актуальными и для России 2011 г., несмотря на то что вероятность сохранения власти в руках правящей партии и ее лидеров представлялась всем исключительно высокой, т.е. масштабных финансовых вливаний в обеспечение своей поддержки ей не требовалось. Это, впрочем, не помешало руководству страны объявить о намерении осуществить в ближайшие годы крупные вложения преимущественно в социальную сферу и силовые структуры.

В минувшем году Россия продемонстрировала достаточную устойчивость своего экономического развития. Экономический рост оставался умеренным и, в общем, вполне естественным для страны среднего уровня экономического развития – выше, чем в Германии, но ниже, чем в Китае. Макроэкономические параметры формально оставались благоприятными: бюджет по итогам года был исполнен с профицитом почти в 1% ВВП, а инфляция опустилась до исторического минимума за все 20 лет существования посткоммунистической России. В области денежной политики Центральному банку РФ удалось перейти к плавающему валютному курсу и таргетированию инфляции. Это важнейшее институциональное завоевание последнего десятилетия.

Вместе с тем макроэкономическая стабильность остается крайне уязвимой. Она основывается на доходах бюджета от высоких цен на нефть, которые в настоящее время находятся в точке исторического максимума, в постоянных ценах сопоставимы с уровнем рубежа 1970–80-х годов. Политика наращивания расходных обязательств бюджета, предполагающих гарантированность таких конъюнктурных доходов, крайне опасна, что продемонстрировал опыт СССР в 1980-е годы. Между тем ненефтяной дефицит федерального бюджета составил в 2011 г. около 10% ВВП, а дефицит бюджета при средней десятилетней цене на нефть (условно гарантированный уровень) равен примерно 4,5% ВВП.

В 2011 г. существенно возрос отток капитала, превысив 85 млрд долл. Причины этого оттока различны – это и плохой инвестиционный климат, и спрос на иностранные активы со стороны крупных российских инвесторов, и обострение конкуренции за капитал со стороны развивающихся рынков Азии и Латинской Америки, и глобальный кризис, при котором растет спрос на размещение в резервной валюте (несмотря на экономические трудности ее страны-эмитента), и политические риски предвыборного периода. Однако необходимо эту системную проблему серьезно изучить и найти приемлемые варианты решения. Сложность состоит именно в ее многоаспектности, в переплетении нескольких процессов, и для решения проблем каждого из них необходим свой комплекс мер.

Экономический кризис – это всегда исходная точка модернизации. Поскольку накопленные резервы позволили не допустить банкротств и принудительной структурной модернизации, российские власти стали формировать повестку модернизации сверху. В 2011 г. активизировалось обсуждение общих принципов ее стимулирования (дискуссии о новой модели экономического роста), инициировались точечные проекты инновационного развития. Последние ориентированы как определенные территориальные анклавы (Сколково, Томск), так и отдельные сектора научно-технического развития (информационно-коммуникативные системы, космос, нанотехнологии и др.). Одновременно работали две комиссии по модернизации и технологическому развитию – под руководством президента РФ и председателя правительства РФ.

Однако модернизацию нельзя осуществить при помощи директив, пусть даже самого высокого уровня. Модернизация (во всяком случае, современная) требует конкуренции – как экономических агентов, так и институтов. В этом отношении факторами модернизации могут стать два крупных внешнеэкономических решения 2011 г. – присоединение к ВТО и прорыв на пространстве постсоветской интеграции (начал функционировать Таможенный союз и заключено соглашение по Единому экономическому пространству России, Белоруссии и Казахстана). Вступление в ВТО должно повысить конкуренцию для российских товаропроизводителей, а создание ТС и ЕЭП – дополнить конкуренцию товаров конкуренцией институтов.

Характерной чертой минувшего года стала резкая политизация населения, хорошо прослеживаемая и в России, и в мире. Это и антиправительственные выступления в арабских странах, и движение «захвати Уолл-стрит» в развитом мире, и политическая активизация рубежа 2011–2012 гг. в России. Разумеется, причины и механизмы политизации в разных регионах различны, но нельзя не принимать во внимание их наложение во времени. Пока можно только предполагать, что всплеск политической активности в мире будет нарастать вместе с развитием (именно с развитием, а не обязательно с нарастанием) глобального экономического кризиса.

Одна из опасностей, с которой может столкнуться экономическая политика России в связи с этим, – усиление бюджетного популизма, дополняющего популизм политический. Однако если последний не опасен с точки зрения обеспечения долгосрочной стабильности страны, то первый, преследуя цели заботы о благе народа и отдельных социальных групп (военных, бюджетников, пенсионеров и т.п.), может обернуться тяжелым экономическим и политическим кризисом. Между тем когда в мире бушует кризис, но наша страна располагает серьезными ресурсами, накопленными благодаря консервативной политике недавнего прошлого, при этом социальные и политические проблемы вдруг резко обостряются, тогда риски бюджетного популизма нарастают.

1.1.2. Глобальный экономический кризис: общее и особенное

Начавшийся в 2008 г. глобальный экономический кризис носит системный и структурный характер. По своим базовым параметрам он соотносится с кризисами 1930-х и 1970-х годов. Можно выделить ряд принципиальных особенностей подобного кризиса, которые, в свою очередь, обусловливают факторы и предпосылки будущего выхода из него.

Во-первых, структурный кризис определяется серьезными дисбалансами в организации экономической жизни. Они вызваны глубокими технологическими сдвигами, т.е. появлением принципиально новых технологий (некоторые экономисты называют это «новым технологическим укладом»). Поэтому выход из кризиса связан с трансформацией производственной базы ведущих стран за счет распространения новых технологий. Формирование новой технологической базы сыграет в дальнейшем развитии такую же фундаментальную роль, которую в середине ХХ в. выполняла крупная машинная индустрия, а после 1970-х годов – микроэлектроника и компьютерные системы.

Кризис предполагает технологическое обновление, трансформирующее спрос на многие товары производственного и потребительского назначения, особенно на инвестиционные и топливно-энергетические продукты. Естественно, это скажется на ценах большинства присутствующих на рынке товаров, означает выход на новые равновесные уровни цен, что повлечет за собой изменение политических конфигураций. Во-вторых, в мире накапливаются серьезные геоэкономические и геополитические дисбалансы. Экономические и политические возможности отдельных стран изменяются медленно, но в какой-то момент происходит качественный скачок и возникает необходимость в переходе к новой системе равновесия. В современных условиях наиболее очевидным примером такого дисбаланса стало изменение ролей развитых и развивающихся (быстро развивающихся) стран. Как выйти на траекторию более сбалансированного роста (по параметрам сбережений и инвестиций, экспорта и внутреннего потребления, доходов и расходов) – эта ключевая проблема стоит перед многими развитыми и развивающимися странами в Европе, Америке и Азии.

Тем самым, в-третьих, структурный кризис носит глобальный характер. Он охватывает все ведущие страны; в современных условиях для его преодоления требуются глобально скоординированные усилия. Иными словами, decoupling (развитие по разным траекториям), о котором много говорилось в 2008 г., практически исключен из кризисной повестки – почти нет значимых стран, которые не были бы затронуты кризисными процессами, пусть и с разной интенсивностью. Тем более необходимо обеспечить участие всех этих стран в формировании глобальных антикризисных мер.

Глобальность кризиса не отрицает возможности его перемещения по миру. На отдельных этапах кризисные явления могут концентрироваться в тех или иных регионах и странах. Так, кризис начался в США, затем охватил Европу и частично Азию, а теперь сосредоточен преимущественно в Европе.

В-четвертых, структурный кризис способствует формированию новых валютных конфигураций – появляется новая мировая валюта (или новые мировые валюты). В ХХ в. это проявилось в коренном изменении роли золота, возвышении доллара, после 1970-х годов – в усилении бивалютного характера международных расчетов. В новых условиях возникает вопрос о перспективах доллара, евро, юаня, а также о возможном повышении роли региональных резервных валют.

В-пятых, структурный кризис формирует серьезный интеллектуальный вызов. Необходимо выработать новую повестку экономического и политического (и, вообще, обществоведческого) анализа. Кризис становится мощным стимулом к переосмыслению существующих экономических и политических доктрин как в глобальном масштабе, так и применительно к отдельным странам.

Особенно это касается экономической доктрины. Экономисты должны предложить новые подходы к анализу экономических процессов, прежде всего к регулированию социально-экономической жизни. После Великой депрессии мир стал кейнсианским и социалистическим (этатистским). После стагфляции победили идеи дерегулирования и либеральной демократии. Новая экономическая модель должна не только дать ответы на актуальные вопросы, но и сформулировать их более четко и определенно. Интеллектуальный вызов особенно важен на начальных этапах структурного кризиса, когда борьба с ним идет на основе наработок и рекомендаций, доказавших свою эффективность в предыдущие десятилетия спокойного (предполагающего только кризисы пузырей) экономического развития. На осознание необоснованности и вредоносности традиционной антикризисной политики уходит несколько лет.

В-шестых, структурный кризис охватывает примерно 10-летний период, который мы называем «турбулентным десятилетием». Это означает, что его можно разбить на этапы, в рамках которых доминируют те или иные проблемы отраслевого или регионального характера. Но отсюда следует, что ни одна характеристика не может служить единственным критерием углубления кризиса или выхода из него. Это касается и рецессии (кризис не начался с рецессии и не сводится к ней), и колебаний фондового рынка, и любых других параметров.

В-седьмых, борьба с кризисом сопровождается принятием сильнодействующих и не всегда адекватных антикризисных мер. С одной стороны, это связано с остротой структурных проблем, преодоление которых требует определенных (и немалых) экономических и социальных жертв. С другой стороны, отмеченная выше интеллектуальная неготовность к структурному кризису, т.е. попытки решать новые проблемы старыми методами, сама по себе ведет к накоплению дополнительных трудностей и нередко еще больше усугубляет кризис – как экономический, так и в некоторых случаях политический. Тем самым возникает проблема exit strategy (стратегии выхода из антикризисного режима функционирования), и требуется время не только для преодоления кризиса, но и для устранения последствий борьбы с ним.

Все эти факторы в совокупности объясняют коренное отличие системного кризиса от циклического. Циклический кризис лечит время, он не предполагает изменение политики, а преодолевается сам по себе, когда сдувается возникший в период бума пузырь. Системный кризис требует существенной трансформации экономической политики, основанной на новой философии экономической жизни. Иными словами, здесь структурные проблемы доминируют над циклическими.

Впрочем, современный глобальный кризис имеет ряд специфических особенностей, которые необходимо учитывать при выработке антикризисной политики и перспективной модели социально-экономического развития. Многие особенности связаны с технологическими обретениями эпохи – развитием информационно-коммуникационных технологий, которые делают мир «плоским»1, т.е. позволяют бизнесу в кратчайшие сроки переносить активность из одного региона в другой, из одного сектора в другой, моментально осуществлять трансакции, начинать и прекращать предпринимательские проекты. Возросший динамизм приводит к возникновению новых явлений и связанных с ними новых конфликтов экономического и политического характера.

Поскольку нынешний структурный кризис разворачивается в эпоху глобализации (точнее, на качественно новом витке глобализации), его существенной особенностью выступают глобальные структурные дисбалансы. Прежде всего это дисбалансы между развитыми и развивающимися странами, особенно между США как центром расходов и потребления и Китаем как центром сбережений и производства. Термин Chimerica (China + America), предложенный в 2008 г. Н. Фергюсоном2, становится символом проблемы глобальных дисбалансов. В результате современной глобализации сложился режим, противоположный модели рубежа XIX–XX вв.: если 100 лет назад капитал двигался из центра (развитых стран) на периферию (emerging markets того времени), то теперь развивающиеся рынки стали центрами сбережений, а США и другие развитые страны – преимущественно потребителями произведенных в развивающихся странах товаров.

К структурным дисбалансам относится и нарастание противоречий между краткосрочными и долгосрочными интересами компаний, что проявляется в конфликте между капитализацией и ростом производительности. В последние десятилетия акционеры и менеджеры преимущественно уделяли внимание капитализации компании, которая выступает важнейшим показателем ее успешности. Возможность легко избавиться от акций (гораздо легче, чем до информационной революции) еще больше способствует решениям в пользу быстрого наращивания капитализации (задача, которая может противоречить цели обеспечения долгосрочной устойчивости фирмы). Соответственно этот критерий становится основным при оценке эффективности менеджмента и при формировании бонусной политики корпораций.

Между тем стремление к максимальной капитализации вступает в противоречие с реальным основанием социально-экономического прогресса – повышением производительности труда. Рост капитализации с ней, конечно, связан, но лишь в конечном счете. Однако перед акционерами надо отчитываться ежегодно, а для получения красивых годовых отчетов, поддержания текущего роста капитализации требуется нечто иное, чем то, что обеспечивает рост производительности. Для хорошей отчетности нужны слияния и поглощения, поскольку увеличение объема активов способствует росту капитализации. Разумеется, не следует закрывать и устаревшие предприятия, так как в текущем периоде это ведет к снижению капитализации. В итоге в составе многих крупных промышленных корпораций сохраняются старые неэффективные производства.

Системный кризис всегда предполагает появление новой модели регулирования, включая существенное изменение экономической роли государства. Великая депрессия 1930-х годов привела к резкому увеличению государственного вмешательства в экономику, кризис 1970-х – к дерегулированию. В начале нынешнего кризиса стала популярной тема неизбежного отказа от экономического либерализма и возвращения к «Большому Государству», активно вмешивающемуся в экономическую жизнь. Впрочем, быстро пришло осознание, что кризис в одинаковой мере можно объяснить как «провалами рынка» (избыточным дерегулированием), так и «провалами государства», не способного обеспечить стабильность экономического роста. Постепенно становилось все яснее, что действительно требуется усилить государственное регулирование, но относится это прежде всего к финансовым рынкам. Именно в финансовой сфере формировались институциональные инновации, которые сначала обеспечили беспрецедентно высокие темпы экономического роста, но потом привели к беспрецедентному кризису. Именно финансовый кризис (как в частном, так и в государственном секторе) лежит в основе современных экономических проблем – и именно его преодолением государство должно заняться в первую очередь.

Другая особенность новой модели регулирования – необходимость изначально создавать ее как наднациональную, если не глобальную. Регулирование на национальном уровне в условиях современных информационно-коммуникационных технологий становится бессмысленным. Однако формировать наднациональные институты регулирования очень сложно, механизмы их функционирования пока не проработаны, включая способы принятия решений, имеющих обязательную силу.

При выработке современной модели регулирования надо учитывать качественно новый глобальный экономический процесс, для обозначения которого иногда используют термин «финансиализация» (financialization)1. В мире существует несколько типов рынков (и бирж) – денежный (фондовый), валютный, товарный. До последнего времени они функционировали независимо друг от друга, развивались по разным законам, на них выступали различные (специализирующиеся именно на данном типе рынка) агенты. Теперь же налицо процессы их сближения: рынки начинают влиять друг на друга, капитал перетекает между ними. В результате существенно трансформируется логика ценообразования на соответствующие продукты. С одной стороны, это существенно затрудняет анализ и прогнозирование развития ситуации на этих рынках и во всей мировой экономике. С другой стороны, экономические агенты получают новые инструменты для своей работы, в том числе для хеджирования рисков. Применительно к проблемам развития российской экономики особый интерес представляет трансформация нефти из типичного продукта товарной биржи, цена на который определяется соотношением спроса и предложения на топливо, в инструмент финансового рынка, на цену которого влияют спекулянты нефтяными фьючерсами, а через этот механизм – и валютные спекулянты. Это существенно повышает неопределенность цены на нефть как важнейшего фактора прогнозирования российской экономики.

Нынешний глобальный кризис разворачивается на фоне демографического кризиса, охватившего большую часть развитого мира и некоторые развивающиеся страны. Он, в свою очередь, порождает две группы проблем, которые необходимо решить для выхода на траекторию устойчивого развития. С одной стороны, это вопрос о механизмах экономического роста, поскольку до настоящего времени такой рост всегда предполагал увеличение численности населения. С другой стороны, обостряются бюджетные проблемы развитых стран, сумевших обеспечить высокий уровень социальной поддержки населения. Социальная нагрузка на одного работающего в ХХ в. неуклонно увеличивалась, а в условиях демографического кризиса это давление становится исключительно опасным для финансовой стабильности и соответственно для роста. Особенно остро в 2011 г. это почувствовали европейские страны, для которых выход из макроэкономического кризиса предполагает существенную реструктуризацию бюджетных обязательств. С аналогичными проблемами столкнется и Россия не только в случае заметного снижения цен на нефть, но даже при их стабильности.

Такая ситуация выдвигает на передний план задачи реструктуризации отраслей социальной сферы, прежде всего образования, здравоохранения и пенсионной системы. Речь идет именно о структурных реформах, о формировании новых моделей функционирования этих секторов, а не только о необходимости экономии бюджетных средств. Подчеркнем, что финансовый кризис является отражением и проявлением кризиса структурного, т.е. для его преодоления необходимо глубокое реформирование соответствующих секторов, приведение их в соответствие с новой технологической базой и с новой социальной структурой постиндустриального общества.

Решение социальных проблем будет тем более сложным, поскольку существенным элементом современного кризиса является достижение критических уровней суверенного долга в ведущих развитых странах. Отчасти это стало результатом безответственной финансовой политики предыдущего десятилетия, а отчасти – результатом самой антикризисной борьбы, сопровождавшейся мерами бюджетного стимулирования. Подрыв доверия к финансовой ситуации и к политике ведущих стран, беспрецедентное за последние 50 лет снижение суверенного кредитного рейтинга США, снижение или угроза снижения кредитных рейтингов ведущих стран и их глобальных банков свидетельствуют о глубоком кризисе доверия к экономическим и финансовым институтам. Восстановление доверия в обозримом будущем станет стержневой проблемой преодоления глобального кризиса.

Наконец, современный кризис имеет определенные политические последствия, хотя пока они не являются сколько-нибудь радикальными. По итогам 2010–2011 гг. следует выделить некоторые из них. Во-первых, общий сдвиг политических настроений вправо: правоцентристские партии выиграли выборы в Германии, Великобритании, Польше, Испании и Португалии. Республиканцы существенно укрепили позиции в законодательном корпусе США. Во-вторых, в Европе начался своеобразный эксперимент по поиску оптимальной политической антикризисной модели – между технократическим правительством, не имеющим мандата избирателей (Италия, Греция), и партийным правительством, победившим на выборах (новые правоцентристские правительства Испании и Португалии).

В-третьих, усугубляющийся конфликт внутри политической элиты США, уже приведший к казавшемуся еще недавно невероятным снижению суверенного рейтинга. Выбор экономической модели (между повышением налогов и сокращением расходов бюджета) стал здесь чисто политической проблемой, острота которой обусловлена приближением президентских выборов 2012 г. Естественное продвижение в двух направлениях одновременно для сокращения дефицита бюджета при таком противостоянии оказывается заблокированным.

В-четвертых, начались массовые акции протеста преимущественно в развитых странах. Они пока, правда, не играют существенной роли при формировании экономикополитического курса. Во всяком случае, несмотря на их откровенно левые (подчас левоэкстремистские) лозунги, на выборах в минувшем году побеждали правые партии.

См. также:
- Российская экономика в 2010 году. Тенденции и перспективы
- Российская экономика в 2009 году. Тенденции и перспективы
- Российская экономика в 2008 году. Тенденции и перспективы
- Российская экономика в 2007 году. Тенденции и перспективы

Российские власти удовлетворены экономической ситуацией в стране. Важнейшие показатели развития растут, инфляция находится в допустимых пределах, в стране увеличивается население. Одновременно с этим цены на нефть удерживаются выше отметки в 120 долл. за баррель, несмотря на всеобщий вопль аналитиков, что справедливая стоимость черного золота должна быть ниже текущей.

Однако картина не столь радужна, как это может показаться на первый взгляд, и, по мнению экспертов, разрушиться идиллия может моментально, если экономическая конъюнктура станет подвержена резким колебаниям цен на нефть, а также давлению налогового бремени на субъекты российской экономики. Кроме того, немаловажным фактором влияния на экономическую стабильность в стране сохраняется опасность экологических катастроф.

Нефтяной рай

Владимир Путин в своем итоговом выступлении в качестве премьер-министра РФ выразил удовлетворенность текущей экономической ситуацией в России. "У нас хороший результат", - заявил он, выступая с отчетом о работе правительства в 2011г. в Государственной думе. Свое мнение В.Путин подкрепил реальными статистическими фактами. В начале 2012г., как и планировалось, российский ВВП превысил докризисный уровень и составил 41 трлн 421 млрд руб. (по итогам 2008г. - 41 трлн 277 млрд руб.). В стране выросли зарплаты и пенсии, увеличиваются реальные доходы граждан, полным ходом идет ремонт многоквартирных домов, строятся больницы, все больше людей занимаются спортом. После тяжелой засухи 2010-2011гг. в России полностью восстановлено сельское хозяйство. В результате роста качества жизни постепенно стали решаться и демографические проблемы.

Происходящее в России В.Путин сравнил с ситуацией в других странах. В частности, в пример была приведена Испания, сраженная проблемой безработицы. И даже по сравнению с бывшим СССР, на хорошую жизнь в котором часто указывает оппозиция, жизнь в нашей стране улучшилась.

Естественно, что на достигнутом В.Путин не собирается останавливаться. В планах уже избранного президента новые улучшения. Например, В.Путин планирует реализовать значительный блок своих предвыборных общений, размер которых составляет 1,5% от ВВП страны, в числе прочего среди них и важные социальные инициативы. В частности, ввод в действие пособия на третьего ребенка в депрессивных регионах в размере 7 тыс. руб. или стипендии нуждающимся студентам на уровне 5 тыс. руб.

По мнению экспертов, причиной оптимистических планов главы государства в очередной раз становятся заоблачные цены на нефть. Они уже давно держатся на уровне выше 120 долл. за баррель, а недавно Минэкономразвития повысил прогноз по средней цене на нефть на 2012г. со 100 до 115 долл., прогноз на 2013г. уже достиг 125 долл. Насколько хватит "нефтяного заряда", пока неизвестно. Некоторые аналитики считают, что стоимость барреля продолжит расти на фоне новостей из Ближнего Востока. Вполне возможно, что при особо неблагоприятном развитии событий в регионе и началом войны стоимость барреля может достигнуть 300 долл. При этом другие уже несколько лет предрекают снижение цены на нефтяное сырье.

Как полагают аналитики агентство S&P, если нефть сильно подешевеет, это серьезно затронет Россию. Снижение цен на нефть на 10 долл./барр. и прямо, и косвенно приведет к сокращению бюджетных доходов РФ на 1,4% ВВП. В стрессовом сценарии при среднегодовой цене нефти Urals на уровне 60 долл./барр., дефицит федерального бюджета РФ превысит 8% ВВП, что может привести к снижению долгосрочных рейтингов РФ на три ступени. По оценкам Всемирного банка, в России снижение цен на нефть может привести к увеличению бюджетного дефицита и оттока капитала, ухудшению состояния счета текущих операций, несмотря на снижение валютного курса, и, как следствие, замедлению роста всей экономики в целом.

Правда, по мнению российских властей, у страны есть ресурсы, чтобы пережить период низких цен на энергоносители на мировом рынке. "Все инициативы, которые я излагал, по-разному можно считать, сколько они стоят, они не связаны с нефтегазовыми доходами, с большими нефтегазовыми доходами, вот что главное", - уже успел заявить В.Путин. По его словам, даже если цена на нефть упадет до 70 долл. за баррель, власти будут в состоянии выполнять свои обязательства.

Мы за ценой не постоим

Парадоксально, но для России негативным может оказаться не только чрезмерное снижение стоимости черного золота, но и его неуемный рост. Например, эксперты Всемирного банка указывают, что в начале марта 2012г. впервые после июля 2008г. цена нефти марки Urals превысила 125 долл./барр. - в основном из-за перебоев с поставками нефти на Ближнем Востоке. С одной стороны, это положительно влияет на РФ, а с другой - может вызвать перегрев экономики, говорится в докладе банке. Несмотря на рекордные поступления от продажи нефти, общий профицит бюджета РФ в 2011г., по оценке S&P, составил всего лишь 0,8% ВВП, поскольку фискальная экспансия российского правительства вызвала существенный рост госрасходов в отношении к ВВП.

С подобными опасениями согласна и министр экономического развития РФ Эльвира Набиуллина. В соответствии со сделанным ею в апреле 2012г. прогнозом, министр отметила, что темпы роста экономики РФ при сохранении сырьевой структуры и инвестклимата на текущих позициях снизятся до 2-3% в год. По мнению аналитиков, при таком росте перемен к лучшему в России ждать не придется, и текущая экономическая ситуация будет попросту законсервирована.

Опасения в отношении колебаний цен на нефть высказывают и сами нефтяники. Например, ЛУКОЙЛ заложил в свою стратегию развития на 10 лет прогноз цен на уровне 100-110 долл./барр. Как заявлял вице-президент компании Леонид Федун, снижение цен на нефть ниже этого значения маловероятно, подобный уровень является комфортным как для покупателей, так и для продавцов. Глава "Газпром нефти" Александр Дюков считает оптимальной цену на нефть на уровне 90-100 долл./барр. При этом, по словам А.Дюкова, повторение исторического максимума цены на нефть 2008г. в размере 147 долл./барр. - вполне возможное, но нежелательное для нефтяных компаний развитие событий. "Мы не заинтересованы в завышенных ценах, поскольку понимаем, что высокие цены на нефть приводят к сокращению спроса, сокращение спроса в свою очередь приводит к снижению цен, а снижение цен сказывается на объеме инвестиций и добычи", - считает глава компании.

Выходом из ситуации для России может стать смена приоритетов. Например, по мнению Э.Набиуллиной, в случае если России удастся модернизировать экономику и перейти от сырьевой к инновационной структуре, темпы роста вырастут до 4,4% и могут продержаться на этом уровне до 2030г. В МЭРе уже разработали соответствующий сценарий развития социально-экономической ситуации. В документе дается два прогноза - консервативный, с упором на сырьевую составляющую, и инновационный. В первом случае для сохранения стабильности России придется большими темпами наращивать добычу нефти и ее экспорт, увеличивая вклад нефтегазового сектора в ВВП страны. С учетом постепенного истощения существующих в стране месторождений, нефтяным компаниям придется реализовывать все больше новых проектов. Однако, по мнению ряда экспертов, в этом им всегда будет мешать зачастую слишком суровая налоговая политика.

Нефть на исходе

Об угрозе сокращения добычи нефти в России говорят уже не первый год. Многие месторождения в Сибири были открыты еще в советские времена, пик добычи на них давно пройден. Например, крупнейшее в России Самотлорское месторождение, открытое еще во времена СССР и когда-то дававшее около 150 млн т нефти в год, теперь может обеспечить лишь 20 млн т. Да и этих запасов хватит максимум на 40 лет.

Между тем новых крупных месторождений в нераспределенном фонде практически не осталось. При этом разработка новых проектов, требующая больших инвестиций, не всегда выгодна компаниям в сложившихся налоговых условиях. По словам эксперта нефтяного рынка, президента нефтесервисного холдинга "РУ-Энерджи Групп" Азада Бабаева, сама налоговая система в России не располагает к решительным шагам со стороны нефтяников, поскольку 70% добытой нефти нужно отдать государству, а из оставшихся 30% еще заплатить экспортные пошлины, налог на прибыль и т.д. "И того, что остается, естественно, не хватает на развитие", - уверен эксперт. Президент "РУ-Энерджи Групп" считает, что ситуация может измениться, если государство пересмотрит налоговую политику. Эксперт называет средний срок ввода в эксплуатацию нового месторождения – это более пяти лет, срок эксплуатации - 25 лет, а окупаемости – от десяти лет. "Что касается финансовых затрат, то они по силе только крупным вертикально-интегрированным компаниям, - комментирует Президент "РУ-Энерджи Групп", - к примеру, "Роснефть" вложила в обустройство Ванкорского месторождения вместе с трубопроводом около 450 млрд руб., а отдачи пока нет". "Прибыль будет, никто не сомневается, но когда? Мелким игрокам на рынке таких месторождений, конечно, делать нечего", - считает эксперт.

Экологический кошмар

Несмотря на жесткость российской налоговой системы, нефтяникам все же удается добиваться некоторых послаблений по ряду проектов. В частности, в апреле премьер-министр Владимир Путин огласил список беспрецедентных налоговых льгот для проектов на российском шельфе. Государство готово пойти на уступки нефтяникам, лишь бы сосредоточенные на шельфе огромные запасы углеводородов начали разрабатываться.

Однако и активная работа на шельфе также может стать проблемой для экономической стабильности страны. Наибольшие запасы морских месторождений (около 85% от общих запасов) сосредоточены в российской Арктике. По мнению экологов, если в условиях открытого моря около трети нефти в случае аварии можно собрать, то во льдах это сделать практически невозможно. В результате в морях Арктики даже единичный серьезный экологический инцидент может привести к катастрофе более серьезной, чем Чернобыль, и закрыть тему работы на арктическом шельфе навсегда. При этом экологи уверены, что даже современные технологии не гарантируют безопасности при нефтяном бурении и не исключают угрозы нефтяных разливов, которые будут иметь катастрофические последствия в суровых условиях арктических морей.

Внутренние опасения

По мнению самих нефтяных компаний, помимо резких колебаний цен на нефть, конечности ресурсов и проблем с налогообложением, существуют и еще причины, способные повлиять на нашу основную производственную отрасль. Возможные риски компании описывают в своих отчетах и презентациях.

Например, в ЛУКОЙЛе в числе угроз отмечают суровое антимонопольное законодательство. По мнению компании, существует риск его ужесточения в отношении нефтяников, что чревато новыми штрафами. При этом сам ЛУКОЙЛ настроен достаточно мирно. В компании отмечают, что не осуществляют политику монопольного захвата рынка, а также не имеют подобных целей в ближайшем и отдаленном будущем.

Между тем в "Роснефти" продолжают остерегаться последствий дела ЮКОСа. В частности, в материалах компании отмечается существование риска требования возврата задолженности в пользу бывшего ЮКОСа - компании Yukos Capital.

Большие опасения у компаний вызывает работа в третьих странах. Например, "Роснефть" участвует в двух проектах по проведению поисково-разведочных работ в Казахстане, а также в проектах в Абхазии, Алжире, ОАЭ и Венесуэле. Это страны с развивающимися рынками, они подвержены более серьезным политическим, экономическим, социальным и правовым рискам, чем страны с развитыми рынками, считают в компании.

При этом меньше всего в нефтяных компаниях опасаются нестабильности политической ситуации в самой России. Например, в "Роснефти" считают, что риски военных конфликтов, народных волнений и забастовок, введения чрезвычайного положения в стране "пренебрежимо малы". С такой точкой зрения согласны и в "Газпром нефти", где политическую ситуацию в России называют стабильной.

В свою очередь многие аналитики прогнозируют ухудшение экономической ситуации в РФ, несмотря на временное благополучие в сырьевой ее составляющей. Например, в S&P считают, что финансовые позиции большинства регионов России, за исключением нескольких состоятельных субъектов, в ближайшие годы будут ухудшаться, невзирая на рост нефтяных доходов. При этом во Всемирном банке полагают, что в 2013г. темпы роста ВВП России будут более зависимы от внешней конъюнктуры, во многом от аналогичных показателей в Европе и других влиятельных регионах. Между тем консолидированный бюджет в РФ в 2012г. будет исполнен с дефицитом в размере 0,9% от ВВП в 2012г. и 0,5% от ВВП в 2013г. При этом ненефтяной дефицит бюджета, составивший в 2011г. 9,6% от ВВП, должен увеличиться и превысить 10% в 2012 и 2013гг.

Екатерина Струкова, РБК