Развитие общественных связей в России

Пиар был всегда. С тех пор, как появилась общественность, возникла и необходимость эту общественность «окучивать». Только люди еще не знали, что это - пиар. Коммуникации назывались: слухами, пророчествами, славой, авторитетом. Потом агитацией и пропагандой.

Ради славы люди проливали реки крови (Александр, Цезарь, Наполеон и прочие), совершали немыслимые в здравом рассудке поступки: прыгали публично в жерло вулкана, вели нищую и голодную жизнь, чтобы придать больше веры своим пророчествам, поджигали храмы и парламенты. Имя Герострата - поджигателя храма Артемиды, одного из семи чудес света, суд в Эфесе, в 4 веке до Рождества Христова, постановил забыть, чтобы и памяти об этом святотатце не осталось.

Однако ж… помним.

Значит, все верно рассчитал тщеславец. Сейчас бы это его действие назвали бы «специальным информационным проектом». В просторечии - «грязной пиаровской технологией».

Наконец, в 1807г. Томас Джеферсон - третий президент Северо-Американского Союза независимых Штатов, не придумал термина public relation, означающего, как сейчас говорят, управление коммуникациями и репутацией. Но для того чтобы коммуникации перестали быть односторонними, нужно было совместить демократию с рыночным капитализмом.

«Without publicity is not prosperity».

Шутка, в которой есть доля шутки.

Томас Джеферсон, употребив выражение public relations в своем обращении к Конгрессу САСШ, рассматривал общественные связи как деятельность политических институтов по созданию доверия народа к этим институтам и государству в целом. И весь XIX век общественные связи были объектом приложения исключительно американской политики, раскрывшись махровым цветом во время войны Севера с Югом.

Безудержный рост американской печати весь позапрошлый век и политическая активность элит вызвали к жизни профессию пресс-агента, своеобразного пиармена, в обязанность которого входило наводить мосты между политиками и журналистами, но чаще – просто проталкивать нужные публикации. Главными субъектами пиар-деятельности были государственные учреждения (Сенат, Конгресс, Конгрессы штатов, администрации губернаторов и президента Союза), и то, что тогда делалось под названием public relations, полностью вписывалось в технологии и принципы того, что сейчас называется пропагандой и агитацией. Но… с самого отделения североамериканских колоний от Соединенного королевства Англии, Шотландии, Уэльса и Ирландии слово «пропаганда» в Новом Свете считалось ругательным. Наверное, поэтому и пришлось Джеферсону изобретать, хоть и слегка и неуклюжее, но «благородное» название все той же «низменной» деятельности.

Впрочем, джеферсоновский термин был больше чем на столетие прочно забыт и вытеснен термином publicity. Даже отец-основатель пиара, как отрасли бизнес-услуг - Арви Ли, первоначально использовал слово publicity, прежде чем в 1913 глду стряхнул вековую пыль с термина Джеферсона. С тех пор весь мир, при всем языковом различии, использует для обозначения общественных связей этот англоязычный термин - public relations.

Реально пиар понадобился бизнесу только в начале ХХ века, в тех же США, в период предельной монополизации американской экономики, в самом жестком ее виде – трестировании. Акулы бизнеса, поглотив предприятия конкурентов, и сведя на нет конкуренцию, вызвали на себя гнев и неприятие такого положения вещей не только со стороны массового потребителя, но и со стороны политических элит и журналистов. Политики и репортеры настолько не прощали «олигархам» ни одного промаха, что сам период десятых-двадцатых годов прошлого века американские историки называют «эпохой «жареных фактов». Против трестов инициировали массу судебных процессов, журналистских и парламентских расследований. Американские писатели, журналисты и социологи предавали гласности коррумпированность правительственных чиновников, недобросовестную конкуренцию трестов, плохие условия жизни рабочих и высмеивали вызывающе роскошную жизнь миллионеров. Но самым страшным ударом по монополиям стало введение в 1908 году, под прессингом журналистов, подоходного налога и налога на сверхприбыль.

Тресты создавали оборонные стратегии, судились с газетами, обращались к пресс-агентам, которые для них выкупали целые полосы в газетах для продвижения оправданий «олигархов». Обличительная журналистика впервые столкнулась с обороной обличаемых. Но, несмотря на разницу в финансовом весе, победа в «обливании помоями» всегда оставалась за журналистами. Просто американские олигархи тогда не догадались прессу элементарно скупить, и монополиям стал нужен инструмент защиты репутации. И спрос, как всегда, родил предложение.

Арви Ли, начавший свою карьеру как пресс-агент в избирательном штабе демократов в 1903 года, первым заметил, что его деятельность пресс-агента не приносит нужного эффекта и предложил трестам «побуждать людей верить в сердечные цели правления корпораций, ищущих их доверия».

В 1914 году первым клиентом Ли, уже как специалиста по общественным связям, стал Джон Рокфеллер. Нефтяной магнат нанял Арви Ли для «исправления» своей дурной репутации. (Необходимо отметить, что она была дурной вполне заслуженно).

В тот год по шахтам в Колорадо, принадлежащих Рокфеллеру, прокатилась волна забастовок, вызванная плохой охраной труда, из-за чего произошло несколько аварий со смертельными случаями в забоях. Арви Ли разработал целую PR-программу и, следуя ей, Рокфеллер совершил вояж по шахтам, спускался в забои, выслушивал жалобы шахтеров и даже танцевал с их женами в поселковых салунах.

Одновременно Ли разместил в газетах репортажи этих поездок и цикл статей где Рокфеллер изображался в кругу своей многочисленной семьи добрейшим дедом, заботливым отцом, внимательным супругом, верным другом и мудрым арбитром семейных неурядиц. Сделав жизнь Джона Рокфеллера публичной, Арви Ли вызвал к нему симпатии публики, и Джон Рокфеллер из «капиталистической акулы», не гнушающейся никакими грязными приемами, стал для общественности новым человеком. Открытием года.

На склоне лет, в мемуарах, Рокфеллер признавал, что разрешение кризиса в Колорадо с помощью public relations стало не только одним из важнейших событий его жизни, но и поворотным пунктом всей биографии. Его новую репутацию мецената, благотворителя и филантропа не смогло поколебать даже антитрестовское законодательство, когда в 1932 году его любимое детище – нефтяной трест «Стандарт Ойл» - принудительно разделили на 32 независимые компании. Умудренный опытом ученик Арви Ли публично приветствовал этот шаг правительства!

В 20-40 годах ХХ века public relations стремительно институциализируется как профессия и научная дисциплина. В 1923 году Эдвард Бернейз публикует первую книгу, посвященную пиар – «Кристаллизуя общественное мнение». Пропагандист первой мировой войны и племянник Зигмунда Фрейда, он привнес в пиар психологический подход и агрессивные коммуникации. И хотя многие бизнесмены не видели пока еще разницы между «советником по связям с общественностью» и рекламным, а тем паче «пресс-агентом», новое понимание управления общественными коммуникациями быстро покоряло бизнесменов.

В том же году Бернейз в университете Нью-Йорка прочитал для студентов первый учебный курс public relations.

Уже в начале 30-х годов, в таких крупных компаниях, как Ford, General motors, AT&T и многих других появились уже не просто советники, а вице-президенты по общественным связям с немалым штатом сотрудников. Пиар окончательно был осознан производственной необходимостью и самостоятельным от маркетинга, и его статус, как корпоративной функции управления общественным мнением и репутацией укреплялся год от года.

К слову те же 30-е годы были также и расцветом манипулятивных технологий в бизнесе, и «грязного пиара» в политике.

Вторая мировая война привнесла пиар в Европу. А после нее – в европейский бизнес. После войны в Британии оказалось много хорошо обученных специалистов по пропаганде и контрпропаганде, аналитиков военной разведки. И хотя первыми отделами по связям с общественностью стали обзаводиться муниципальные власти – надо же было как-то пристраивать демобилизованных отпрысков хороших семей, бизнес быстро нашел им применение по специальности.

В Западной Германии методики public relations трактовались как хороший инструмент интеграции общественных сил по преодолению наследия нацизма и ликвидации эффекта отчужденности людей, в связи с проигрышем в мировой войне, но в бизнес они пришли позже, чем в других европейских странах. Сказывалось психологическое отчуждение немцев от любых аллюзий с ведомством доктора Геббельса.

В послевоенной Франции, на волне националистического подъема, пытались выработать собственные национальные принципы и технологии пиар. В этом сильно сказалось и общее культурное сопротивление французов всему американскому. Крозье даже обвинял американских пиар-технологов в забвении общественного интереса, в том, что они «продают гражданам то общественное мнение, которое им заказывают монополии».

К 60-м годам ХХ века пиар уже становится естественной составляющей мирового бизнеса. Постепенно в развитых странах осуждаются манипулятивные пиар-технологии, и главной целью public relations объявляется достижение согласия в обществе. Национальные и международные ассоциации public relations повсеместно принимают этические декларации и кодексы. Пиар в бизнесе стал скучнее, более предсказуем и менее изобретателен.

На сегодняшний день на мировом рынке пиар-услуг существуют уже свои транснациональные монополии.

Большинство университетов имеют программы подготовки специалистов по public relations, а сама профессия считается одной из наиболее престижных и высокооплачиваемых.

PR2B - public relations to business.

Коммунистический СССР обладал мощнейшим и весьма эффективным аппаратом агитации и пропаганды, но как все идеологическое - жестко и односторонне направленные коммуникации, системы Агитпропа оказались неэффективными в пришедшую эпоху свободы прессы, хотя специалисты, взращенные этой системой, оказались востребованы, когда в Россию в 1991 году пришел пиар в качестве гуманитарной помощи команде Ельцина на президентских выборах.

Поскольку вся система советского Агитпропа была чрезвычайно жестко привязана к коммунистической идеологии, то, как только общество во второй половине 80-х годов стало получать информацию из альтернативных источников, государственная пропаганда стала неэффективной и перестала выполнять задачи, возложенные на нее правящим классом. Тем более, что сам правящий класс раскололся, и не только по идеологическому признаку.

Как и везде в мире, технологии public relations на российской почве поначалу были востребованы в политике, чему весьма способствовала новая избирательная система: якобы конкурентная, но со свободой предвыборной агитации. Крупный же бизнес, даже после проведения в стране ваучерной приватизации, находился в руках «красных директоров» для которых лучшим пиаром считалось полное молчание о них средств массовой информации.

«Грязные» политические технологии, давно преданные осуждению на западе, появились на российском политическом поле в середине 90-х годов и поначалу представляли собой простую кальку с «грязных» американских выборных технологий 30-х годов ХХ века. В принципе тогда и не требовалось изобретать велосипед. Единственной новизной стал термин «черный пиар», запущенный в обращение Виктором Пелевиным в романе «Generation ”П”», и полная «отвязанность» политтехнологов, забывших всякие нормы приличия. Признавался только успех, а в России у населения еще оставался стойкий иммунитет на давление пропаганды и воздействие привычных методов агитации. Поэтому политтехнологам было не до тонких интеллектуальных методик, при освоении выборного бюджета. А деньги на этом рынке завертелись немалые.

Даже создание в 1991 году Российской ассоциации по связям с общественностью (РАСО) и ряда подобных общественных организаций, и принятие ими «этических деклараций», ничего не изменило. Это были «понты на вынос», где адресатом этих инсинуаций было не российское общество, а международные организации public relations, с которыми наводили мосты и завязывали контакты. Положительным эффектом такой деятельности можно считать приход на российский рынок международных сетевых агентств, которые осваивали, в первую очередь, отечественный рекламный рынок.

Социально-экономический кризис начала 90-х годов затормозил развитие бизнес-пиар в России, но как только преодоление кризиса наметилось, то компании, у которых на первом месте стояла борьба за увеличение сегмента рынка, тут же обратились к его практике. Первой ласточкой была компания «Балтика» с ее агрессивной компанией продвижения пива своей марки в 1997 году.

В экспортно-ориентированном сегменте отечественной промышленности борьба за передел собственности во второй половине 90-х годов создала ломовой спрос на «компромат» и «черный пиар». Агентства, предлагающие эти услуги, стали расти как грибы после дождя. Расцвету «черного» пиара также весьма способствовала повсеместная продажность средств массовой информации, некоторые из которых не брезговали даже прямым шантажом бизнеса, как, например, телеканал НТВ при Владимире Гусинском, советником которого был бывший начальник Пятого главного управления КГБ СССР «по борьбе с диссидентами» генерал Филипп Бобков. На этом этапе деятельность большинства пиарменов не выходила за рамки деятельности пресс-агента, у которого главное в работе была «схваченость» СМИ.

Лучше всего качество пиар-услуг того времени отражает родившийся в пиар-тусовке анекдот: к Моисею, который с толпой соплеменников на берегу моря с тоской ожидает войско фараона, подбегает разбитной молодой человек и предлагает раздвинуть воды Красного моря и всем перейти на тот берег, а потом волны поглотят войска фараона.

Моисей чешет затылок:

- А получится?

- Получится, не получиться…, - отмахнулся пиармен, - но публикацию в «Ветхом завете» я гарантирую.

Так что до миллениума руководители агентств и компаний искренне верили, что эффект от пиара заключается в преобладании количества позитивных публикаций над негативными. То есть, собственно говоря, пиара, как такового, как управление коммуникациями, а тем паче управление репутацией не было вовсе. Зато велись громкие информационные войны, направленные, в первую очередь, на уничтожение репутации конкурента и оправдание захвата чужой собственности. Бизнес создал заказ на профессию «информационного киллера» и предложение не заставило себя ждать.

Необходимо отметить, что большинство пиарменов, которые и выиграли эти «алюминиевые», «медные», «железные» и «нефтяные» войны, даже не знали, что такое американский public relations и с чем его едят. Помнится, в 1999 году, в одной металлургической компании, в пресс-службу пришел новый сотрудник в самый разгар очередной такой войны. Оглядевшись на месте, он тупо спросил:

- А что такое «черный» пиар и чем он отличается от «белого»?

В ответ спросили:

- А ты кто?

Оказалось отставной подполковник СРВ, специалист по контрпропаганде. Дали установку:

- «Черный» пиар – это про Самосу, «белый» - про завод «Красное Сормово».

Он сказал:

- Понял, - и пошел работать.

К слову: это был один из лучших по эффективности специалистов той пиар-службы.

Резюмируя период 1996-2001 годов в бизнес-пиаре, необходимо отметить, что вопреки всем западным методикам и теориям, которые преподавали в отечественных ВУЗах бывшие профессора научного коммунизма, бизнесу в первую очередь нужен был успех в перераспределении и концентрации недооцененной собственности. Успех любой ценой, потому что все понимали, что такое положение вещей в государстве не могло оставаться на долгий срок. Информационные войны требовали военных методик и победу «олигархам» обеспечили специалисты по контрпропаганде, подготовленные в ГРУ, КГБ и Агитпропе ЦК КПСС бойцы «Холодной войны». Именно они вознесли жанр компромата до уровня высокого искусства, вершиной которого было написание компромата на Дерипаску… в управлении общественных связей Группы «Сибирский алюминий», где под руководством Евгения Иванова в августе 2000 году, куда были собраны все уже опубликованные порочащие главу «Сибала» факты и слухи. После собственноручной правки Дерипаски, который сам проследил, чтобы стиль текста не содержал комплиментарности, и был по форме наиболее «поносным», материал под названием «Все хорошее о Дерипаске» был по электронной почте отравлен на сайт Compromat.ru. После этой акции дальнейшие публикации компромата на Дерипаску как отрезало. Писать стало нечего. А дьявол как всегда был в деталях, в выстраивании этих фактов в определенную логическую цепочку.

Но все это не имело никакого отношения к классическому public relations, из которого было взято на вооружение только понятие целевой аудитории. Основой работой агентств и появлявшихся в крупных компаниях пиар-служб была манипуляция общественным мнением в пользу заказчика. Кто-то делал это хуже, кто-то лучше, но все шли строем по этой дороге.

Потребность в public relations возникает в обществе на определенном этапе развития, когда государство и общество становятся взаимозависимыми, потому что пиар, в отличие от манипуляции общественным мнением, дорога с двусторонним движением. В политике это определяется тем консенсусом, что граждане признают свою зависимость от государства, а государство признает, что его действия нуждаются в поддержке и одобрении большинства граждан. На этом этапе развития и бизнес начинает осознавать, что он не сам по себе самоценен, а всего лишь часть общества и государства, с которыми ему необходимо наладить нормальные коммуникации. Демократии запада потому и пришли к применению средств и технологий public relations, что они наиболее эффективно влияют не только на общественность (как пропаганда и манипулятивные технологии), но и на того, кто сам инициирует процесс выстраивания общественных связей. В том числе на государственных чиновников и бизнесменов. Следует отметить, что сама демократия, как власть созданная народом в интересах народа, не может эффективно функционировать без того, чтобы увязать функции государства с правами и обязанностями граждан, в том числе и бизнесменов. Здесь и кроется главная общественная функция пиар.

С середины 90-х годов стремительное развитие рынка пиар вызвало к жизни десятки пиар-агентств в столицах и провинции, где каждому из которых находится свой кусок пирога, который оценивается экспертами от $150 до 300 млн. ежегодно. Это не считая затрат корпораций на собственные пиар-службы. Феномен российского пиар заключается в том, что за неполные полтора десятка лет он практически преодолел все стадии развития public relations на западе, и сейчас готов заниматься классическими общественными связями, включая управление коммуникациями и репутацией, а не только инициировать войну компроматов. Хотя такое положение вещей скорее вынужденное тем, что рынок пиар-услуг в настоящее время клиентский, а у бизнеса сменились ориентиры социального заказа.

По мнению исследовательского отдела PR2B Group, за 1999-2003 годы в стране практически закончился массированный и дикий передел собственности, и основные холдинги и монополии уже отстроились. Соответственно сменились приоритеты самого бизнеса, которому больше требуется законная институциализация собранных активов, чем захват новых. И тут на первое место выступает управление репутацией компаний и ее первых лиц, чтобы их не путали с дикими рейдерами. Об изменении отношений внутри самого бизнеса красноречиво говорит тот факт, что в 2003 году консолидация золотодобывающей отрасли прошла не только без стрельбы, масок-шоу и вооруженных захватов предприятий, но даже без громких скандалов в СМИ.

PR2B - public relations to brand.

Бизнес, цивилизуясь сам, цивилизует и обслуживающий его пиар. Все большее количество корпоративных пиарщиков отказываются от деятельности простых пресс-агентов, и выстраивают с представителями СМИ отношения, основанные не на взятках, а на интересах. По большому счету и профессиональному, хорошо оплачиваемому, журналисту больше нужна качественная информация, нежели возможность «срубить» слева пару сотен «убитых енотов» с риском заслужить репутацию «сливного бачка».

Также как в начале прошлого века в Америке, в России озабоченность своей репутацией первыми высказали монополии и крупные компании с экспортным продуктом. Против манипуляций общественным сознанием у большинства населения России выработался такой же стойкий иммунитет, как и на коммунистическую пропаганду. Общественные настроения в стране против «олигархов» вполне сопоставимо с настроениями общественности в США времен эпохи «жареных фактов». Что и доказывается не только небывалой активностью Генеральной прокуратуры за весь постсоветский период, но и реакцией государственных органов на серьезные публикации в СМИ.

По мнению исследовательского отдела PR2B Group, компромат в последнее время как жанр стал избирателен в определении целевых групп, более конкретен и более интеллектуален. Особенно, если это касается бизнеса. Никого уже не интересует, что кого-то из бизнесменов назвали вором, потому что стараниями средств массовой информации население страны уже убеждено, что все они воры. Целевыми группами компромата стали Генпрокуратура и Счетная палата, голословные обвинения сменили номера счетов, проводки по оффшорам и прочая цифирь, которая простого обывателя утомляет. В последние два года компромат «для народа» перемещается в спектр желтой прессы и опускается «ниже пейджера», а самые модные обвинения против политиков и бизнесменов - в голубизне, педофилии и копрофагии.

Кроме того, не следует забывать о том, что в пиаре, как в отрасли, за десятилетие произошла серьезная селекция кадров, остались «сливки» хорошо гуманитарнообразованных людей, которые, виртуозно владея техникой манипуляции общественным мнением, сами уже вполне сознают себя частью этого общества, в котором жить не только им, но и их детям, внукам, друзьям и родственникам. В этом плане они не заинтересованы делать российское общество «стадом пасомым». Молодые специалисты приходят уже с классическим образованием public relation, и их количество переходит в качественное давление на заказчика. Правда, пока что только в сторону уменьшения зарплат. Но, так же как бизнес влияет на отрасль пиар-услуг, сами пиар-услуги влияют на бизнес.

Дальнейшее развитие пиара в стране, если не считать переходного периода соблазна для бизнесменов и дальше использовать манипулятивные технологии, уверенно пойдет по пути управления репутацией бизнеса и его первых лиц, по пути создания брендов. Репутацию, хоть и сложно, но можно создать, но вот для ее поддержания, в отличие от имиджа, ей надо соответствовать. Потому что никогда, нигде и никому еще не удавалось забыть Герострата.

Учитывая особую роль США в возникновении и развитии современного кризиса, представляется необходимым более подробно рассмотреть процессы, происходящие в самом сердце глобального капитализма.

На долю Соединенных Штатов, где проживает 5 % населения планеты, приходится 40 % потребляемых ресурсов, – и это, собственно, говорит об их месте в мировой экономике всё. Пальма первенства принадлежит США не только в потреблении (его удельный вес в ВВП страны до кризиса был равен 70 %), но и в производстве товаров, мировой торговле. Доллар до сих пор – главная мировая валюта. Основная масса ТНК и международных банков находится в этой стране. Штаты занимают ведущее место по военному потенциалу, а также продаже оружия третьим странам и т.д. и т.п.

США задают тон в развитии глобального капитализма, диктуя свои условия другим государствам в различных международных структурах (МВФ, МБРР, ВТО, ОЭСР, G-8, G-20).

США лидировали в политике неолиберализма, дали ей название «рейгаэкономика». Именно американцы показали пример в сокращении реальных доходов трудящихся в навязывании им различных форм потребительского кредита, создавая тем самым иллюзию процветания и благополучия. Однако за фасадом общества изобилия подчас скрываются не только неслыханная роскошь, но и ужасающая нищета. Разве не парадокс, что в самой богатой стране мира в 2008 году 28 миллионов граждан пользовались продовольственными талонами? Или то, что десятки миллионов граждан не имеют доступа к медицинским услугам? Или то, что миллионы взрослых американцев функционально неграмотны? Или то, что миллионы нелегальных иммигрантов по существу являются рабами? Или то, что США опережает все страны по числу преступлений? Пожалуй, ни в одной стране мира не существует такой пропасти между богатыми и бедными. По данным журнала Forbes, 45 % в списке богатейших людей планеты – граждане США, которые владеют более чем 40 % состояния клуба миллиардеров, оцененного в 2,4 триллиона долларов. И в этом нет ничего удивительного: 96 % доходов в США попадает в руки 10 % богатейшей части общества.

Всё это – неизбежные спутники капиталистического способа производства, а США являются его эталоном.

Что же касается кредитного бума 1980–2000-х, то к 2007 году общая задолженность пользующихся кредитом возросла до 48 триллионов долларов против 11 триллионов в 1987 году, то есть за 20 лет увеличилась более чем в 4 раза! Американцы практически разучились делать сбережения, настолько они верили в незыблемость своей экономики, полагаясь на дешевые кредиты (в мае 2008 года норма сбережений в бюджетах домохозйств составляла мизерную цифру – 0,3 %, увеличившись в ходе кризиса до 5 % в 2009 году).

Даже по мировым меркам «пузырь» ипотечного и других видов потребительского кредита в США к началу катастрофического обвала раздулся до гигантских размеров. И когда разразился ипотечный кризис, который вызревал на протяжении последних двух десятилетий, это повлекло за собой трагедии миллионов американских семей. Только в 2008 году за невыплату ипотечных взносов в стране было изъято более 1 миллиона домов. А в третьем квартале 2009 года 937 840 владельцев ипотечных домов получили уведомления от кредиторов о грядущем изъятии домов в счет погашения долга. Причем показатели июля-августа на 5 % превысили уровень второго квартала и на 23 % – цифры третьего квартала 2008 года. Всего потеря дома грозит 10 миллионов семей. И вообще недвижимость была и остается ахиллесовой пятой американской экономики.

Торговые сети и небольшие магазины из-за сокращения платежеспособного спроса начали массовую распродажу нереализованных товаров по сниженным ценам. Тем не менее, к середине 2009 года объем продаж в крупнейших магазинах и супермаркетах снизился на 28 %!

Миллионы работников с началом кризиса пополнили армию безработных, удельный вес которых в трудоспособном населении уже достиг 10 %, то есть возрос в 2 раза против 2007 года, когда он составлял 5 %. Есть все основания считать, что 10-процентный рубеж будет превышен. С декабря 2007 года по июль 2009 года, по данным Министерства труда США, без работы осталось около 7 миллионов американцев. Барак Обама, выступая в штате Мичиган, где уровень безработицы достиг 14 %, предупредил американцев: «Это тяжелая правда, но часть рабочих мест, которые были потеряны в автомобильной промышленности и других отраслях, уже не вернутся. Они стали жертвами экономики». Хорошо, когда президент страны говорит народу правду, только он напрасно валит вину на экономику – виновата общественная система, такую изуверскую экономику породившая.

В обстановке глубокого кризиса американцы не могут не нервничать. Сегодня бюджет жителей США складывается следующим образом: 31 % уходит на оплату жилья, 19 % расходуется на транспорт, 13 % – на питание, 10 % – на оплату страховок и отчисления в пенсионный фонд, по 5 % – на оплату коммунальных услуг и развлечения. У многих американцев не получается копить. 26 % жителей США не в состоянии отложить ни цента на будущее, 19 % могут отложить на будущее менее 5 % от зарплаты. 25 % хранят «в чулке» 5–10 % своих доходов, 13 % – 10–15 % доходов. Лишь каждый десятый американец откладывает на «черный день» более 15 % своих доходов. Как утверждает главный экономист по американским рынкам Джошуа Шапиро, значительная часть населения США в результате кризиса практически осталась без денег. Только за 2008 год американцы обеднели на 11 триллионов долларов, потеряв 18 % своего состояния. Об этом сообщило Министерство финансов США. Совокупные потери американских семей оказались самыми большими со времен Второй мировой войны. А американские экономисты прогнозируют дальнейшее падение доходов населения. К августу 2009 года американцы сократили свои расходы на 40 % по сравнению с соответствующим периодом 2008 года.

В долгах, как в шелках, не только значительная часть рядовых американских домохозяйств, но и само государство. К началу нынешнего кризиса государственный долг США достиг почти 10 триллионов долларов, а консолидированный долг всех субъектов страны составил 40 триллионов долларов. Для сравнения отметим, что в 2007 году мировой ВВП был равен 61 триллиону долларов. Дефицит счета текущих операций платежного баланса в 2007 году составлял 7 % ВВП страны. Свой весомый вклад в образование дефицита государственного бюджета вносят и войны, ведущиеся в Ираке и в Афганистане. Чтобы как-то сводить концы с концами, правительство США вынуждено ежегодно привлекать 400–500 миллиардов долларов заемных средств через продажу долгосрочных облигаций ФРС.

С приходом к власти Барака Обамы, несмотря на его обещания содействовать половинному сокращению дефицита государственного бюджета, проект нового бюджета на 2010 год, который начался с 1 октября 2009 года, предусматривал дефицит в 1,17 триллионов долларов (против 1,42 триллиона в 2009 финансовом году); примечательно, что Пентагону планировалось выделить 533,7 миллиардов долларов с ростом на 4 %. И это несмотря на громогласное заявление Обамы о необходимости укреплять финансовую дисциплину в ВПК. Президент США сказал: «Вы все слышали эти истории про контракты без тендеров, которые стоят миллиарды налогоплательщикам и обогащают подрядчиков. Все эти экзотические проекты, которые выбиваются на годы из графиков и не вписываются в бюджеты на миллиарды. Все эти лоббисты, проталкивающие оружие, которое не нужно армии. Эти траты недопустимы – это оскорбление нашим гражданам и армии». Правильные слова, с одной стороны – и 4-процентный прирост затрат на военные расходы, с другой стороны. Такое несоответствие слов и дел можно назвать только демагогией.

Барак Обама, вступив в должность президента, выдвинул свой антикризисный план на сумму 787 миллиардов долларов, одобренный позднее Конгрессом США (в дополнение к деньгам, выделенным предыдущей администрацией). План предусматривал выделение 212 миллиардов долларов на налоговые субсидии для бизнеса и физических лиц, 267 миллиардов долларов – в виде прямых бюджетных вливаний и 308 миллиардов долларов – в виде бюджетных ассигнований, предназначенных на модернизацию инфраструктуры и научные разработки.

Помимо президентского плана спасения экономики страны, Министерство финансов США предложило свою программу, согласно которой предполагается выделить еще 2 триллиона долларов.

Как эксперты оценили эти планы?

Профессор экономики Принстонского университета, нобелевский лауреат 2008 года в области экономики Пол Кругман изложил свою позицию в New York Times. Он, в частности, заметил, что не стоит считать биржевых инвесторов финансовыми гениями; они действуют вслепую, как и большинство рядовых участников экономического процесса. П. Кругман считает, что истинную цену планов правительства США отражает реакция на него кредитных рынков, а точнее, отсутствие этой реакции. План Тимоти Гайтнера (министра финансов) ничем не отличается от плана администрации Буша-младшего, полагает профессор. Та же покупка «токсичных» активов в надежде, что это разморозит рынки. В заключение статьи он пишет: «Невоздержанность прошедших лет дает себя знать, и вряд ли проблему можно решить, просто настроившись на позитивный лад и подкрутив пару винтиков в огромном финансовом механизме». Кстати, нет ничего удивительного в том, что Т. Гайтнер проводит по существу политику, мало чем отличающуюся от неолиберализма. Ведь он вместе с Аланом Гринспеном создавал систему деривативов – производных ценных бумаг от других ценных бумаг.

Специальная комиссия, созданная Конгрессом для надзора за выполнением антикризисных планов правительства, возглавляемая профессором Гарвардской школы права Элизабет Уоррен, отметила, что власти уже выделили или зарезервировали для борьбы с последствиями кризиса более 4 триллионов долларов, но добились пока в лучшем случае лишь «смешанных» результатов. Комиссия высказала мнение, что упорядоченное банкротство финансовых институтов «под надзором соответствующих органов регулирования» – это «более понятная стратегия выхода» из нынешней ситуации, чем «дрейф к постепенному установлению правительственного контроля». Таким образом, и комиссия Конгресса присоединилась к мнению воротил Уолл-Стрита. С мнением комиссии согласился и Джордж Сорос, который полагает, что спасение банков-гигантов за счет многомиллиардных бюджетных вливаний неэффективно и истощает экономику США, и сравнивает поддерживаемые государством финансовые учреждения с зомби. «Мы имеем зомби-банки, позволяя им поглощать жизненную энергию других банков, всей экономики», –заявил Д. Сорос в эфире CNN-money. Кстати, в 2009 году обанкротились уже 101 финансово-кредитная организация, что в четыре раза больше, чем в предыдущем году. А всего в списке проблемных банков числится свыше 400 банков с общим активом в 300 миллиардов долларов.

Миллиардер Уоррен Баффет в марте 2009 года высказал мнение, что «с американской экономикой все будет в порядке через пять лет, хотя мне хотелось бы, чтобы это произошло раньше». Нынешнее состояние страны У. Баффет охарактеризовал как «экономический Перл-Харбор». Кризис, по его мнению, посеял в американцах страх, лишив доверия к государству и бизнесу, о чем свидетельствуют изменившиеся привычки жителей США, которые начали экономить абсолютно на всем.

Если согласиться с прогнозом У. Баффета, что американская экономика восстановится через пять лет, то есть к 2014 году, то, согласно статистике кризисов, показывающей устойчивый средний десятилетний цикл, то американцам предстоит прожить только три-четыре спокойных года, чтобы затем вновь испытать очередной «Перл-Харбор». Замечательная перспектива!

У. Баффет считает, что растущий долг можно рефинансировать только тремя способами: заняв средства за рубежом, заняв их у собственного населения или включив печатный станок и запустив круговорот необеспеченных денег. Он скептически оценивает возможности займа у населения. Что же касается заимствования денег за рубежом, то он его считает вполне возможным, однако замечает при этом, что страны и целые компании предпочитают приобретать американские акции и недвижимость, чем скупать долларовые бонды. Таким образом, Баффет не видит другой реальной возможности, как покрыть дефицит государственного бюджета за счет печатания «зеленых», причем печатным станкам придется работать сверхурочно.

К чему может привести такая практика? Внутри страны – только к инфляции. Тиражирование долларов может выйти из под контроля, как это случилось с ипотечным кредитованием. Именно эта возможность отпугнула сенатора Джада Грегга от поста министра торговли в администрации Барака Обамы. Он усомнился в экономической политике нового президента и в будущем доллара. По мнению Д. Грегга, масштабные траты на спасение экономики могут привести к хроническому дефициту, а это, в свою очередь – к падению стоимости гособлигаций на внутреннем и внешнем рынках. Естественным результатом станет ослабление доллара и даже банкротство.

Представляются весьма интересными мысли, высказанные Нуриэлем Рубини и Яном Баммером о деятельности ФРС в условиях настоящего кризиса. Они пишут, что ФРС должна извлечь уроки из роковых ошибок, допущенных ею после кризиса 2001 года. Ошибки заключались в том, что ФРС повышала ставку слишком медленно, порциями по 0,25 % с лета 2004 года до лета 2006-го, когда ставка достигла пика на уровне 5,25 %. Именно в этот период слишком медленной нормализации и стали созревать «пузыри» в жилищном, ипотечном и кредитном секторах. Рубини и Баммер призывают ФРС на этот раз отказаться от экстраординарного смягчения денежно-кредитной политики. В то же время они предупреждают: «…если устранить бюджетные и монетарные стимулы слишком рано, есть риск спровоцировать дефляцию. Если же сделать это слишком поздно, то мы можем рано или поздно столкнуться с бюджетным кризисом и рецессией, которую будут сопровождать инфляция…» Многие аналитики считают, что на международном рынке массы долларов уже слишком много из-за того, что их напечатано сверх всякой меры, чтобы справиться с кризисом внутри Соединенных Штатов (боязнь увеличивать пресс налогов на корпорации и население) и в силу этого долларовые инструменты в мире стали слишком низкими. Курс доллара по отношению к евро постоянно снижается, и пока тенденция его обесценения не преодолена. Эксперты предсказывают доллару 20-процентное падение в долгосрочной перспективе.

А пока США в международном плане вполне устраивает статус-кво, поскольку означает продолжение поддержания их мощи, в частности, за счет остального мира. И американские руководители будут делать все возможное и невозможное, чтобы сохранить свою лидирующую роль в мире. Обама, прибыв в Лондон на встречу глав-государств G-20, прямо заявил: «Я прибыл сюда не только слушать и изучать (проблемы), но и обеспечивать американское лидерство». Ту же мысль он повторил на встрече в Питтсбурге в сентябре 2009 года. И это не пустые слова, а четко сформулированная политическая цель. Другое дело, насколько эта цель достижима в предстоящие десятилетия XXI века.

Совершенное в 1922-1928 годах Николаем Кондратьевым открытие можно назвать одним из крупнейших в экономической науке. Собрав и проанализировав обширный статистический материал, советский ученый обнаружил, что наряду с короткими (промышленно-торговыми) циклами в мировом капиталистическом хозяйстве существуют более продолжительные чередующиеся периоды. Он назвал их длинными волнами конъюнктуры, разделив на повышательные и понижательные.

Кондратьев исследовал динамику товарных цен, процента на капитал, добычи угля, производства чугуна и свинца. Он проследил движения номинальной заработной платы по ряду стран и темпы роста оборотов внешней торговли. Многие данные были обработаны им почти за 140 лет (с 1770-х по 1920-е годы). Одновременно экономист сопоставил изменения экономических показателей с основными политическими и научными событиями исследуемых периодов истории. Учел он и моменты основных технологических поворотов в экономике, и время, когда научные открытия и изобретения находили практическое применение.

Результаты исследования оказались феноменальными: экономисту удалось не только выявить длинные волны хозяйственной конъюнктуры, но и обнаружить их связь с технологическими скачками, войнами и революциями на планете. Обнаруженные Кондратьевым циклы имели продолжительность от 48 до 55 лет. Каждый из них распадался на два этапа: повышательный и понижательный.

Для повышательных волн характерны быстрый промышленный рост с частыми технологическими обновлениями, повышение процента на ссужаемый капитал (следствие интенсивного инвестирования) и удорожание рабочей силы. Вследствие растущего спроса отмечается повышательная динамика цен на сельскохозяйственную продукцию и промышленное сырье. Внешняя торговля также активно растет. Политические особенности повышательных периодов циклов состоят в большом числе революций и кровопролитных войн. Подготовляются повышательные волны научно-техническими революциями. Иногда они происходят в самом их начале. Неслучайно многие последователи Кондратьева поспешили сделать вывод, что именно перевороты в науке выступают первопричинами повышательных волн.

Кондратьев указывал, что научно-технические революции делают повышательные периоды возможными. Но он подходил к проблеме причин повышательных волн более осторожно и не спешил с выводами. По его мнению, только объективные условия делают возможным внедрение изобретений, но не сам факт их появления. Экономист указывал на появление в различных странах одинаковых изобретений примерно в одно время. Сюда необходимо добавить еще одну деталь.

Схожие изобретения неоднократно в истории появлялись в разное время, не находили применения и оказывались забыты. Проходило время - и другие люди совершали уже сделанные прежде открытия. Так паровой двигатель не единожды пробовал пробить себе дорогу. Впервые он был изобретен в Александрии, столице Египта эпохи династии Птолемеев. Вторично его сконструировал и опробовал как корабельный двигатель один из испанских ученых в начале XVII века. Но только более века спустя паровые машины оказались востребованными. Лишь появление новых общественно-экономических условий делало востребованными различные технические новшества.

Исследуя открытие и применение пороха, Фридрих Энгельс показал тесную связь между широким и разнообразным использованием этого вещества и уровнем общественного развития. Феодальный Китай еще не создал условий для раскрытия всех возможностей изобретения, но более развитая Западная Европа сравнительно быстро нашла ему применение. Подобным образом выглядит ситуация и с компасом. Как и порох, он впервые появился в Китае, но именно европейцы смогли с его помощью совершить величайшие географические открытия.

Повышательные периоды характеризуются быстрым экономическим подъемом. Для понижательных фаз цикла характерно снижение темпов хозяйственного роста, в ходе которых отмечаются сельскохозяйственные депрессии, прежде всего вызываемые падением цен. Ставка процента на капитал снижается, а повышательная динамика заработной платы сменяется понижательной. Имеет место как ее снижение, так и падение темпов роста оплаты труда. Кондратьев отмечал, что во время понижательных периодов рост экономики оказывается менее устойчивым, кризисы делаются продолжительней, а периоды подъема - короче. Экономист также полагал, что на годы понижательных волн приходится меньше революций и больших военных конфликтов. Важно также отметить, что революции чаще терпят поражение в эти периоды. Особое внимание при исследовании большой цикличности капитализма Кондратьев уделил золоту. Он отмечал, что в результате достижения ценами наиболее низкого уровня в конце понижательной волны отмечаются наиболее выгодные условия для повышения добычи золота.

Ценовое отношение между золотом и иными товарами изменяется в пользу драгоценного металла. Его покупательная способность возрастает. Складываются условия для активизации добычи, использования новых технологий и прежде малодоходных рудников. Кондратьев подчеркивал, что окончание большого цикла, как правило, связано с глубоким экономическим кризисом. Если принять во внимание производимое кризисом снижение товарных цен (в их золотом выражении), то становится ясно, как именно хозяйственный спад влияет на повышение ценности золота. Логично также заметить: кризис приводит к бегству капиталов в золото, куда более надежное, чем ценные бумаги и предприятия, балансирующие на грани банкротства.

Кондратьев смог проследить три больших цикла. Повышательная волна первого обнаруженного цикла началась с конца 1780-х - начала 1790-х годов. Она продолжалась до периода 1810-1817 годов. Затем, с того же времени, последовала понижательная волна, которая завершилась в 1844-1851 годах. В этот период берет начало повышательная волна нового (второго) цикла. 1870-1875 годы ознаменованы ее окончанием и началом понижательной волны. В свою очередь, она завершается в 1890-1896 годах, когда начинается очередной повышательный период. Его завершение ученый относил на начало 1920-х годов.

Некоторые последователи Кондратьева старались назначить конкретные даты начала и окончания волн и циклов. Исследователь предостерегал от подобных попыток. Он подчеркивал всемирный характер открытых больших циклов, но указывал на отклонения по странам и показателям. Это, как полагал Кондратьев, делало невозможным назвать точную дату начала либо окончания большого периода. И все же это было возможно. Но подобный шаг требовал понимания причин длинных циклов.

См. также:
- Поиски объяснения больших циклов
- Что направляет длинные волны?