Вступление в ВТО закрепит периферийный – преимущественно сырьевой характер российской экономики и создаст мощную преграду на пути модернизации.

К такому заключению пришли специалисты Центра экономических исследований Института глобализации и социальных движений (ИГСО). Членство в ВТО помешает интеграции России с соседними странами, созданию общего рынка и правового поля. Оно не страхует ориентированные на экспорт отрасли от сокращения мирового спроса в результате продолжающегося спада потребления.

Выступая за присоединение к ВТО, а также структурную и техническую модернизацию экономики, российские власти демонстрируют противоречивую позицию. «Создание Таможенного союза с соседними государствами не согласуется с линией на вступление в ВТО. Фактически провозглашены два разнонаправленных курса, один из которых – ложный маневр. И это пресловутая модернизация экономики», - говорит Борис Кагарлицкий, Директор ИГСО. Показательно, что объявленная президентом модернизация уже два года носит декларативный характер. Ее главное материальное воплощение, Инновационный центр «Сколково» выглядит скорее как PR-проект, чем как практическое начинание. Общенационального значения он иметь не может хотя бы из-за локальной ограниченности. Напротив, стремление правительства сократить расходы на образование и науку, осуществив их коммерциализацию, с желанием войти в ВТО вполне согласуется.

В 2009-2010 годах Россия фактически отказалась от амбициозного устремления стать одним из ведущих финансовых центров планеты. «Власти позволили корпорациям проводить IPO на иностранных рынках. Кризис не привел к появлению системной политики, нацеленной на развитие внутреннего потребления, несмотря на продолжающееся усиление протекционизма. Таможенный союз РФ, Казахстана и Беларуси не рассматривается как база для быстрого создания общего экономико-правового пространства. Зато он легко может стать разменной картой в переговорах России по ВТО», - отмечает Василий Колташов, руководитель Центра экономических исследований ИГСО. По его мнению, сырьевые монополии и чиновники склонны выбрать не модернизацию, а консервацию периферийной экономики. Они ожидают, что вступление РФ в ВТО пойдет на пользу поставщикам нефти, металлов, леса и газа. Однако оно не защитит экспортные отрасли от негативного глобального тренда.

Россия ведет переговоры о вступлении в ВТО с 1995 года. Но присоединение страны к торговому союзу неоднократно откладывалось. Основной преградой для вхождения России в ВТО оставались таможенные пошлины, защищавшие отечественный рынок. Российский крупный капитал не считал возможным свободный доступ иностранным компаниям на контролируемый им рынок без получения аналогичных выгод. Он также опасался разрушения в конкурентной борьбе российских производств. Приход в 2008 году мирового кризиса ослабил отечественный внутренний рынок, что стало снижать его значимость для ведущих монополий. Переговоры по присоединению России к ВТО вступили в новую активную фазу.

Шум вокруг инновации в России не утихает. Приезд в Москву губернатора Калифорнии повысил градус модернистской суеты. Но не только государство стремиться к созданию центров технологического обновления экономики. В рамках господствующей неолиберальной доктрины за святое дело готов приняться и коммерческий сектор. Правые аналитики почти не сомневаются в успешности частного иннограда в Пущино, если только он будет построен.

Нобелевский лауреат по физике российского происхождения Андрей Гейм отказался послужить родине и Медведеву в государственном иннограде. Вместо благодарности за широкий жест российских чиновников, он посоветовал им поддерживать имеющиеся научные и образовательные центры. Такой вариант правительству подойти не может. У государства свои планы. В них возможно соседство частных и правительственных инициатив, но вряд ли найдутся деньги на развитии науки. Привлечь к строительству негосударственного иннограда сингапурского консультанта Jurong, самого известного на планете дизайнера технопарков, или покатать в метро Шварцнеггера намного важнее, чем повысить зарплату работникам науки и дать деньги на фундаментальные исследования.

В России все остается по-старому, а значит частные иногрода имеют не больше шансов на успех, чем государственные — благ ославленные самим президентом. Есть все основания полагать, что негосударственный инноград в Пущино будет иметь отличный дизайн. Его рационально сконструируют, а главное будут освоены немалые средства. Но других результатов ждать не следует, поскольку в основе проекта лежит представление о возможности некоего локального развития науки и техники в условиях ее административно-финансового удушения за границами недавно придуманных иногородов.

Властям нравится приводить пример Кремниевой Долины в США. Но Кремниевая Долина — старый проект. Его копирование ничего нового не даст. Вопрос не в частных и государственных деньгах. Финансировать фундаментальные исследования и науку вообще должно именно государство. Науке в России нужна широчайшая (не финансовая!) автономия. Должно быть много ученых и много университетов, а с ними и много внутренних инициатив исследований. В России все заменяет казарменный режим в университетах и бюрократические команды для изысканий. На Западе последнее также является большой проблемой. Судить об этом можно по результатам. После 1970-х годов (компьютерная революция) наблюдается застой: больших прорывов не видно в научной теории и не видно революционных переворотов в технике.

Либеральные эксперты ведут спор о том, что окажется эффективней — частные или государственные технопарки? Окутавшись мечтами можно поверить даже, что они сообща станут серьезной движущей силой развития науки и технологий. «Конкуренция...» - глубокомысленно заключают правые интеллектуалы от экономики. Отбросив скепсис можно сказать: частные технопарки могут оказаться даже более эффективными начинаниями, чем государственные, если только не будут финансироваться из казны. Скорее всего, их успехи будут очень скромными (прикладными), но государственные проекты могут не добиться и этого. Такая оценка не как ни выражает преклонения перед «силой частной инициативы», а скорее говорит об изначальной гнилости всех чиновных начинаний. Пышность фраз и размах локальных проектов не должна вводить в заблуждение. Если оглянуться назад, то можно заметить, что за плечами модернизации остались лежать два минувших впустую года.

У российской экономики много проблем. Существует проблема устаревших производственных фондов. Кризис требует повышения производительности труда, а новое оборудование необходимо как-то и где-то разрабатывать. Это может быть основанием для инвестиций в исследования и создание технопарков. Но нельзя также исключать и фиктивных коммерческих проектов рассчитанных на присвоение инвестиций и торговлю бумагами.

Частные технопарки не утопия. Наивно лишь ждать от них движения к формально поставленным целям. Вероятно, возникнув, они попытаются пристроиться к государственным деньгам и финансирование их станет скрытой формой поддержки компаний стоящих за проектами технопарков. В России сейчас не время модернизации, а время проектов модернизации. Но модернизационный шум — отличный фон для финансовой поддержки одних компаний и поглощения других. Кризис только помогает росту монополизма. Другой его помощник, это казна.

Не так давно российский премьер подверг суровой критике позицию менеджеров Норникеля. По его мнению, они немного вкладывают в модернизацию предприятия. Эксплуатация «советского наследия» без заботы о хорошем состоянии техники породила уже немало крупных аварий. Бизнес не боится ни возмущения трудящихся, ни протеста экологов. Людские жертвы вообще не кажутся проблемой. Но отечественным монополиям есть чего всерьез остерегаться.

Раскритикованному Норникелю стоит, прежде всего, опасаться падения цен на металл. Рентабельность производства может в ближайшие два года сильно упасть, так что вопрос старых производственных фондов – стратегический. Проблема в том, что вопрос этот одинаково стоит и одинаково не решается в российской экономике почти повсеместно. Прибыль компаний-экспортеров долгие годы оставалась колоссальной. Отчисления в фонд заработной платы и на финансирование социальных проектов даже у такого «доброго хозяина» как Норильский никель были невелики. Угроза многократных повторений Пикалево остается актуальной. Но общая чрезвычайная слабость рабочего движения в России позволяет бизнесу с пренебрежением отмахиваться от всевозможных жалоб.

За годы мирового спада отечественные компании приняли целую гору антикризисных программ. Наряду с помощью государства это помогло предприятиям не обанкротиться и устоять, дождавшись стабилизации. Но главная из возможных мер остается не реализованной. Задача снижения себестоимости продукции за счет повышения производительности труда не решена. Технической модернизации производство еще не пережило. Следовательно оно не может рассматриваться как вставшее на путь выхода из кризиса. Компании только ждут, что он рассеется как дурная погода.

Власти неспешны в реализации «больших планов» модернизации. Частный сектор тоже не торопится покрывать Россию инногородами. Монополии больше провозглашают, чем реально осуществляют технологическое перевооружение. Иннгорады обсуждаются, а реальные научные центры придаются забвению. И вовсе не странно, что модернизация шагает вперед только на словах.

Деловая пресса полна сообщений о новых больших сделках. Передел сфер влияния в российской экономике продолжается: крупные активы меняют владельцев. Старые и новые владельцы дорогих активов меняют стратегию и просто стараются укрепить позиции на профильных коммерческих направлениях. Сделки готовятся и совершаются. Вместе с этим меняется политический фон, а точнее стратегия государственной помощи корпорациям. На российском рынке во всю идет открытый передел собственности и он становится признаком времени.

Новость последних дней: «Национальная медиагруппа» (НМГ) друга премьера Юрия Ковальчука намерена выйти из телекоммуникационного бизнеса. Идет поиск покупателя на 51,8% акций холдинга "Национальные телекоммуникации" (НТК), гиганта отечественного кабельного вещания. Ожидается, что сделка будет совершена с компанией «Ростелеком» и она заплатит за акции 1,5 морд. долларов. Эксперты спорят о том насколько адекватна такая цена, а идущие в тени переговоры могут вскоре завершиться. Возможно связанные с ними чиновники уже внесли свои решающие замечания.

Стремление Ковальчука избавиться от контрольного пакета акций холдинга «Национальные телекоммуникации», вероятно, вызвано желанием укрепить свое финансовое положение и бросить средства на экспансию в других областях. Возможно, миллиардера может заинтересовать приобретение новых медийных ресурсов. Но, скорее всего, деньги нужны ему не для расширения медийного бизнеса.

НТК с началом глобальной нестабильности в 2008 году начала постепенно терять коммерческое значение для Ковальчука, а стратегическое положение холдинга оказалось слишком дорогим удовольствием. Фактически актив оказался непрофильным, хотя ранее воспринимался как базовый для корпоративной экспансии. Сменилась эпоха — сменились задачи. Стремление Ковальчука избавиться от 51,8% акций НТК можно назвать запоздалой реакцией на повороты коммерческой конъюнктуры. Профильная консолидация предприятий, похоже, становится теснящей распыленное влияние тенденцией.

Ростелеком заинтересован в сделке как способе укрепить свое монопольное положение. Приобретение НТК не противоречит его рыночному профилю. Но 1,5 млрд. долларов слишком большая плата за взятие под контроль НТК даже с учетом, что продавец друг Путина. Скорее всего, стороны договорятся на меньшей оплате. Будет не удивительно если цена пакета акций окажется меньше 1 млрд. долларов. Возможно она составит 700-800 млн. долларов. Вырученные средства Ковальчук, скорее всего, направит не на развитие НМГ, а на укрепление положения ее компаний-владельцев. В частности вырученные деньги могут очень пригодится банку «Россия». У него хорошие декларации, но также и немалые потребности в платежных средствах.

Но если банк «Россия» демонстрирует неплохую форму, то другой российский коммерческий банк — «Межпромбанк» (МПБ) остается в центре печального внимания. Он проигрывает судебные процессы и катится к полному краху. Финансовое положение «Межпромбанка» является крайне непростым. Перспективы банка пугают аналитиков. Его банкротство может испортить весь «посткризисный» декоративный фон, так кропотливо сооружаемый властями. ЦБ стремится этого не допустить. Но Сергей Пугачев как владелец МПБ должен также приложить усилия к хоть какому-то спасению банка. Хотя похоже решение на высшем уровне принято: Пугачев терпит банкротство и готовность продажи им судостроительных активов не меняет положения качественно. Возможно, МПБ вскоре исчезнет с банковской карты деловой России.

Продажа судостроительных активов дело совсем непростое в нынешних условиях. Вопреки радужным оценкам неолиберальных институтов в 2011-2012 годах не стоит ожидать взлета розничных продаж, а это лишает рост мировой торговли важного основания. Пр итогам 2009 года обозначилось сокращение мировой торговли, примерно на 12%. Считается, что ситуация изменилась, но поверить в это непросто. В такой обстановке новый морской транспорт будет оставаться слабо востребованным, что снижает вес судостроительных активов. Цена предложенная Объединенной судостроительной корпорацией (ОСК) в 23 млрд. рублей за Северную верфь и Балтийский завод вполне отвечала состоянию рынка. Оценка цена продавца (88,9 млрд. рублей) была неадекватно высока. Сделка не состоялась.

Стремление владельцев активов выручить больше средств естественно. Но их упорство, всякий раз, находится в конфликте с конъюнктурой. Заложниками «неясной ситуации» легко могут оказаться не только продавцы, но и покупатели активов. Последним должно быть ясно что делать с приобретенным бизнесом. Такой ясности может и не быть.

Ситуация вокруг МПБ является новой и знаковой для российского банковского сектора. Дальше подобные проблемы будут возникать как грибы. Отзыв лицензий у банков, вероятно, в 2011 году станет привычным делом. Слабых игроков будут ускорено удалять с кредитного рынка, чтобы не вызывать его неуправляемого крушения. Государство должно быть готово (раз оно не отказалось еще от выжидательного антикризисного курса) тратить на помощь бизнесу больше, чем в 2009 году. Но ему также придется все чаще обижать бизнес «неправедными» решениями. Власть все более становится заложником условий созданных не без ее антикризисной политики.

Политика властей в отношении подошедших к разорению крупных компаний долго являлась умышленно мягкой. Правительство стремилось сохранить в глазах бизнеса популярное лицо. Это дорого обходилось казне, но она именно для этого и была предназначена — поддерживать большой бизнес. Пока мировые цены на нефть стоят достаточно высоко государство не осмелится что-либо здесь изменить по доброй воле. Но даже в условиях выгодного экспорта курс придется скорректировать в сторону большей жесткости, большей избирательности в спасении частных компаний. Формы поддержки крупного бизнеса тоже начинают меняться: государство будет передавать им свои акции и предприятия якобы для финансового обеспечения национальных расходов.

Важной новостью для участников передела сфер влияния в экономике стала отставка Лужкова. Тесные связи семьи Юрия Лужкова и Владимира Евтушенкова, сделали будущее АФК «Система» предметом экспертных догадок. Какой окажется судьба этой значительной акционерной финансовой корпорации? Удаление «верного мэра» произведено в целях взятия центром под контроль материальных ресурсов столицы. Они перестанут в прежнем объеме расходоваться на поддержку близких к прежней администрации города компаний. Новый глава города уже подчеркнул, что с обилием неэффективных и просто неразумных проектов нужно что-то делать. Передела финансовых потоков Москвы и сфер влияния в столичном бизнесе, вероятно, уже на подходе.

Созданные при участии Лужкова бизнес-империи могут оказаться под ударом. Снятие с поста «мэра в кепке» может означать не окончанием конфликта части московского бизнеса с Кремлем, а его начало. И то, как поведут себя в ближайшее время такие фигуры как Евтушенков, покажет насколько они действительно близки к бывшему мэру. Все выжидают. Но бюрократическая машина слишком сильна в России, чтобы локально можно было бросить ей вызов. Не случайно сразу после снятия Лужкова суды начали выносить решения не в пользу близких к нему компаний.

Создание деловых империй в Москве делалось при участии Лужкова. Мэрия давала заказы, обеспечивала выгодные кредиты, устраняла с помощью административных мер конкурентов. Теперь город берет под контроль федеральный центр, а значит он переходит в сферу ведения сырьевых монополий. И если им будет необходимо, пестрые компании-гиганты лужковской поры могут быть принесены в жертву поддержания монополий-экспортеров. Не исключено, что в какой-то момент центр допустит крах рынка недвижимости в Москве.

Юрий Лужков — фигура, олицетворявшая многие годы интересы целого коммерческого круга. Значение его определялось положением в бюрократической системе, а вовсе не личными качествами. Бывший мэр сохраняет рычаги влияние и связи, в еще недавно его «личной» администрации. Но главное он потерял и теперь может выступать уже как оппозиционный деятель, а скрытые нити использовать осторожно. Для компаний круга бывшего мэра, он пока выглядит лицом потерявшим политический вес. Это не результат его персональных ошибок, а следствие общероссийских процессов.

В российской экономике наступает время передела. Простая накачка компаний казенными деньгами перестает быть доступным методом «борьбы с кризисом». В дело идут частные жертвы. Какие бы зигзаги не выделывал этот управляемый процесс, в итоге экономика окажется более монополизированной. Банкротства и поглощения в России 2010 года стали делом бюрократического регулирования. Процессы естественны, но управляемые. Не случай, а высшие власти решают какому бизнесу жить, а какому стать материалом для выживания. Даже у белого передела собственности есть тень.