Свой среди чужих. Россия сыграла главную роль в большой финансовой игре

22.02.2001

Григорий Гриценко, Борис Грозовский

EMTA, неформальный двойник Лондонского клуба, вывела на свет глобальную игру, в которой, пусть и не совсем удачно, принял участие российский премьер. Рисковую стратегию Касьянова - сначала договориться по коммерческим кредитам, а потом заставить государства-кредиторы подстроиться под эти условия - многие ( и мы в том числе) называли ошибочной. Ведь она привела к "обиде" государств-кредиторов на Россию и долговому скандалу в начале 2001. Теперь говорить об ошибке неправильно. EMTA подтвердила, что российская долговая стратегия - элемент скорее не личной рисковой игры Касьянова, но своеобразного глобального "заговора" банков против правительств, в котором России довелось сыграть роль главной героини.

участники

Россия (наряду с несчастным Эквадором, допустившим дефолт по евробондам) оказалась первым, кто сначала реструктурировал коммерческие долги, и только потом поставил вопрос о списании долга государствам. Тем самым были нарушены неписаные правила мировых финансов, и верховенство Парижского клуба оказалось под вопросом. Именно это банкам и было нужно. Причем для реализации своего плана им было критически важно заполучить в качестве союзника именно Россию.

Во-первых, Россия остается осколком империи, сохраняющим остатки былой военной мощи и держащим Европу в критической зависимости от поставок энергоресурсов. Маневр одного Эквадора просто не произвел бы такого впечатления. Во-вторых, Россия, только недавно поднявшая "железный занавес", имеет еще относительно независимую от международной торговли и финансов экономику. Поэтому возможная конфронтация со странами-кредиторами сопряжена для нее со значительно меньшим риском, чем, к примеру, для Турции или Мексики. В-третьих, мы состоим в Парижском клубе. Соответственно, Россия в рамках общей стратегии ПК должна списывать долги беднейшим странам. И как только возникают трудности в переговорах по нашему долгу, Россия предлагает произвести списание взаимозачетом. Это хороший аргумент, которым другие не располагают.

EMTA - достаточно влиятельная структура. Она основана в 1990 году, когда были по плану Брейди реструктурированы долги Мексики и Венесуэлы, и появились новые возможности в оперировании долговыми бумагами развивающихся рынков. Сейчас список полноценных членов EMTA более чем внушителен: кроме прочих, в ассоциации состоят ABN AMRO Bank, Ashmore Investment Management, Bank of America, BNP Paribas Securities Corp, Cargill Financial Services, Chase Securities, CSFB, Deutsche Bank Securities, Dresdner Kleinwort Wasserstein, Fidelity Investments, Goldman Sachs, HSBC Midland, ING Barings, Lehman Brothers, Merrill Lynch, Morgan Stanley, Salomon Smith Barney, Societe Generale, UBS Warburg.

начало игры

Среди членов EMTA мы нашли всего два финансовых института, связанных с государствами, - это Government of Singapore Investment Corporation Pte Ltd, и - что интереснее всего - The Bank of Foreign Affairs of the USSR (Vnesheconombank). Разумеется, ВЭБ вступил в EMTA не из-за веса долговых бумаг развивающихся стран в его портфеле. ВЭБ - уникальный член EMTA. Не столько инвестор, сколько эмитент - на нем долгое время был "записан" долг России Лондонскому клубу. Соответственно, во всех переговорах осени-зимы 1999 - 2000 годов о реструктуризации долга Лондонскому клубу представители ВЭБа принимали участие наравне с чиновниками Минфина. Возможно, канал "ВЭБ-EMTA" и стал основным связующим звеном между правительством Касьянова и Лондонским клубом, где отрабатывалась модель реструктуризации.

Двусмысленный статус долга России ЛК до соглашения февраля 2000 (формально должником был ВЭБ) многим давал повод считать, что вполне реально добиться списания не 35-40% (в итоге ЛК списал 36.5%), а до 70% суммы долга. Давний "недоброжелатель" ВЭБа Александр Шохин даже предлагал долг вообще не признавать, а ВЭБ благополучно обанкротить. Едва ли, впрочем, это было бы продуктивным шагом, благотворно влияющим на инвестиционный имидж страны.

Но и достигнутое в итоге соглашение, нашей официальной пропагандой представленное как блестящая победа новой российской финансовой дипломатии, а западной - как вынужденная реакция на бедственное состояние дел в нищей России, трудно назвать идеальным. Как отмечал, например, Сергей Алексашенко, в действиях российских переговорщиков прослеживалась известная торопливость - иначе условия могли быть и лучше. Так или иначе, Россия договорилась о реструктуризации в обмен на признание долга суверенным. Касьянов добился блестящей победы и был назначен премьером. Кредиторы стали обладателями бумаг правительства РФ.

Михаил Касьянов хотел заключить договор о реструктуризации еще осенью 1999. Кроме желания успеть с запасом до президентских выборов, тогдашнему зампреду Путина по правительству приходилось учитывать и то, что его реструктуризационная деятельность быстро стала предметом многочисленных слухов и домыслов, часть из которых нам в свое время приходилось разоблачать. Впрочем, тогдашним недоброжелателям премьера было неведома его истинная роль в игре, которая и сейчас-то только начинает проясняться.

миттельшпиль

Обмен бумаг ЛК был завершен только в прошлом августе. Но уже с начала года правительство вступило в переговоры с Парижским клубом. Поначалу ничто не предвещало осложнений: и банки, и Россия надеялись, что долг будет реструктурирован на тех же условиях. Эти надежды оказались напрасными. Соответствующая готовность ПК улетучивалась по мере роста цен на нефть и газ. Платежеспособность России росла с каждым месяцем, и она была уже не одной из беднейших стран мира, списать долг которой - прямая обязанность каждой богатой страны, а вполне состоятельной державой, которая в состоянии оплачивать свои счета сама. В 2000 году Россия даже обошлась без рефинансовых кредитов на выплату долга.

К моменту принятия бюджета-2001 переговоры с "парижанами", шедшие весь год на этом фоне, благоприятном для экономики, но не для реструктуриазции долгов, находились в подвешенном состоянии. Многочисленные консультации не помогли. Тем не менее было решено не оставлять попыток и не включать в расходы бюджета часть платежей.

Наш премьер все еще демонстрировал уверенность - он играл на стороне более чем сотни крупнейших мировых финансовых корпораций. Он чувствовал за своей спиной поддержку влиятельных компаний, чей годовой оборот только на развивающихся рынках долговых инструментов составляет порядка $3 трлн.

эндшпиль первой партии

На последнем этапе Касьянов уже не мог отклониться от избранной линии. Видимо, к концу 2000 года, когда истекал срок годовой отсрочки Парижскому клубу, "лондонцы" были уже готовы сменить поддержку на жесткий прессинг. Еще бы - они-то долг реструктурировали, отказались от "сегодняшних" денег в пользу "завтрашних". А Парижский клуб что же - сумеет настоять на полных выплатах? Такую ситуацию коммерческие кредиторы никак не могли счесть справедливой. В этой нервной ситуации, когда переговорный механизм сломался, Касьянов и сам уже готов был прибегнуть к финансовому шантажу типа заявления о дефицитности январского бюджета.

Но соглашения достичь так и не удалось, бюджет пришлось срочно перекраивать, а перед правительством замаячила перспектива отставки. Но Касьянов прекрасно знал, за что страдает. Теперь знаем это и мы.

чего хочет EMTA

Основной message доклада EMTA таков: государства, входящие в Парижский клуб, должны разделить груз потерь наравне с частными кредиторами, а не выгадывать для себя привилегированное положение. Иначе вся политика привлечения инвестиций на развивающиеся рынки провалится. Кроме ПК, этот призыв адресован МВФ, чью политику в отношении развивающихся стран EMTA считает недостаточно открытой и эффективной. На словах государства (в докладе цитируется коммюнике саммита министров финансов G-20 в Монреале) выражают готовность идти навстречу. Но в готовности реструктурировать долги по варианту ЛК это никак не проявляется. Это приведет к снижению инвестиций в развивающиеся страны.

Как подчеркивает EMTA, реструктуризация долга России ЛК и эквадорских еврооблигаций изначально предполагали достижение сходной договоренности с ПК. В обоих случаях частный сектор не стал дожидаться ПК. Отказываясь следовать принципу реструктуризации на сопоставимых условиях ("comparable treatment"), ПК посылает, говорит EMTA, "обескураживающий сигнал" частным инвесторам. "Сопоставимость" работает только в одном направлении. И получается, что государства-кредиторы хотят жить за счет частных инвесторов - без реструктуризации частного долга Россия и Эквадор не смогли бы платить ПК. Эту политику как раз и отстаивал Михаил Касьянов, "правильно указывая", что ПК, прежде чем принимать окончательное решение, должен проконсультироваться с частными инвесторами.

Нужно реформировать Парижский клуб, заключает EMTA. Институт пережил свое время. Его операции в принципе непрозрачны. Его кредиты - нерыночные транзакции между правительствами, включая долги за поставки вооружений. Эти кредиты искажают рыночную ситуацию и в стране-кредиторе путем госсубсидирования экспорта. Так же сильно влияет политика и на принятие решения о реструктуризации долга. Все это дезориентирует рынки.

Принадлежащие государствам долги не только имеют нерыночную природу. Они в принципе не котируются на рынке, то есть не имеют истинной стоимости. В результате решения "парижан" по реструктуризации неадекватны. И сопоставление условий реструктуризации "парижанами" и частными инвесторами невозможно. Все, что нужно - это более предсказуемая политика ПК. Постоянная коммуникация между странами-должниками и всеми его кредиторами. Прекращение практики принятия ПК и МВФ решений без консультаций с частным сектором. Совместные действия в кризисных ситуациях. Схема должна быть перевернута на 180 градусов: раз для реструктуризации нерыночных долгов нет отчетливого ориентира - значит, она должна следовать за реструктуризацией долгов рыночных. Частные кредиторы хотят стать для развивающихся стран инстанцией повыше МВФ. Добившись своей цели, они на самом деле получат не равноправие с государствами-кредиторами, а главенство над ними. Ведь банки хотят сделать все долги рыночными, то есть заставить правительства действовать по своей модели.

на двух стульях

Итак, долговая политика 1999-2000 годов завершилась явной неудачей. С известной долей натяжки можно сказать, что игру Михаила Касьянова сломало назначение Андрея Илларионова советником президента. До этого все было вполне "гармонично". В пору предвыборной кампании Путина слова и жесты России декларировали новую - независимую - внешнюю политику, вплоть до заигрывания с "врагами" Америки (к лету-осени эта линия постепенно сошла на нет). Одновременно на деле правительство продолжало договариваться с "лондонцами", и первая линия ничуть не мешала второй. В тот момент правительству было куда легче вести сложную долговую игру с частными инвесторами, чем вырабатывать внятную глобальную долговую и экономическую стратегию.

Потом пришел Илларионов. Он убедил президента, что реструктурировать долг - стратегия бесперспективная, а выплачивать его полностью - возможно, нужно и выгодно. Это как нельзя лучше отвечало желанию президента занять в переговорах с крупнейшими державами позицию не просителя, но равного. В решающий момент Путин послушался Илларионова. Ожидалось, что на саммите в Окинаве (июль 2000) Путин попросит о списании российского долга. Неочевидно, что просьба эта имела бы успех. Ведь Герхард Шредер сразу сказал, что Россия - страна глобальная, а не развивающаяся, и если об отсрочке по выплате советского долга речь еще может идти, то о списании - ни в коем случае.

Касьянов перед саммитом очень волновался. И убеждал Путина все-таки поднять вопрос о списании, "чтобы позиции, завоеванные нами в Кельне год назад, не были размыты". В Кельне в 1999 году, еще в должности министра финансов, Касьянов добился от своего коллеги Ханса Айхеля записи в подписанное потом главами государств G-7 коммюнике "исторического" пункта: "Чтобы поддержать усилия России по макроэкономической стабилизации и экономическому росту, мы призываем Парижский клуб продолжить решение вопроса реструктуризации обязательств, доставшихся России в эпоху СССР, ставя своей целью всеобъемлющее решение о реструктуризации на более поздней стадии". Это означало рекомендацию ПК как минимум реструктурировать долг на 25-30 лет.

Благополучный торговый баланс России заставил кредиторов пересмотреть свою позицию еще до Окинавы. Но Касьянов был настроен биться до последнего за включение в окинавское коммюнике пункта, аналогичного кельнской резолюции. У Путина же на саммите была совсем другая задача - "вписаться" в сообщество лидеров. И он не затронул вопрос о долгах, хотя напряжение между линиями Касьянова и Илларионова было так велико, что президент даже на Окинаве не исключал того, что может и попросить о реструктуризации. Молчание Путина на скользкую тему произвело эффект разорвавшейся бомбы. Заговорив о списании, Путин столкнулся бы с жестким противодействием. А так - очень красиво получилось, но без точного расчета и без уверенности, что страна выдержит нагрузку.

Дальше начались колебания и сомнения. За следующие полгода Касьянову, очевидно, удалось сильно поколебать убежденность Путина, что Россия справится сама. И уверить его, что если сейчас начать платить по полной программе, то кредиторы на реструктуризацию уже не пойдут, - а это сулит большие трудности в 2003, предвыборном году. В итоге, всего через полгода после благородного жеста на Окинаве, Россия по-хамски отказывается платить. Поставили кредиторов перед фактом: не можем - и все. На что и был получен совершенно адекватный (в том числе по оскорбительности) ответ. Путин же, видимо, так и не определился. И две взаимоисключающие стратегии - касьяновская и илларионовская - продолжают сталкиваться с прежней силой.

смена стратегии

В 1999-2000 годах стратегические интересы мировых финансовых компаний и России очень удачно совпали. ЕМТА хотела добиться равных условий, Россия - облегчить текущие выплаты. Свою часть обязательств перед "лондонцами" мы выполнили - создали прецедент реструктуризации "наоборот", продемонстрировали беспрецедентный нажим на ПК. "Лондонцы" не только перевели коммерческий долг в суверенный, не только использовали богатые возможности игры на рынке в преддверии реструктуризации, но и получили плацдарм для атаки на нерыночные долги "парижан".

Но в целом замысел лондонцев не реализован. Конечно, вся борьба еще впереди. Однако Россия теперь может и выйти из игры. Уже последнее решение о полной выплате долга ПК, говорит Андрей Никитченко из Commerzbank Securities в интервью AK&M - это фактический отказ от прежней стратегии. Рынок нервничает. Никитченко опасается, что в случае распыления средств на выплаты ПК и по еврооблигациям в итоге придется реструктурировать и те, и другие. Тогда как после январского отказа платить ПК рынок, наоборот, обрадовался - котировки еврооблигаций выросли.

Теперь стратегические интересы России и ЛК дальше, чем в конце 1999. Во многом из-за того, что за последние 1.5 года характер отношений России с Западом радикально изменился. Клуб разрушителей коммунизма - Ельцин, Коль и, отчасти, Клинтон - свое существование прекратил. Отношения переведены на коммерческую основу. Вот почему маневр Касьянова не удался - он был рассчитан на отношения лидеров ельцинской эпохи! Тогда бы никто и не подумал отказаться от кельнской резолюции.

Так что надо строить новую долговую стратегию, учитывающую реальные внешнеполитические расклады. А у нас нет даже толкового расчета - какая реструктуризация, когда и почему необходима.

наша роль в мире (антиутопия)

Можно, конечно, стратегию и не придумывать, а продолжать игры в том же духе. Гордясь, что крупнейшие финансовые магнаты мира не считают зазорным дружить с Россией и участвовать в совместных глобальных проектах. Забывая, что связана эта возможность с известными особенностями полуприватизированного государства, позволяющими коммерсантам - если дело касается больших задумок - легко взаимодействовать с чиновниками.

Учитывая возможность дальнейшей творческой работы наших политиков в избранном направлении, надо сказать, что сейчас коммерческий потенциал России используется явно не на полную мощность. Борьба с Парижским клубом в одной команде с ЕМТА - сюжет, по большому счету, проходной. Ну, добьемся мы от парижан списания, а что дальше? Неужели на этом взаимовыгодное сотрудничество с богатейшими корпорациями мира прекратится? Напротив, оно должно непрерывно нарастать.

Ведь наши контрагенты по давлению на Парижский клуб имеют, наряду с массой достоинств, один очевидный недостаток. Merrill Lynch, Goldman Sachs и прочие - это не государства. Просто очень большие транснациональные финансовые корпорации. У них нет ни армии, ни полиции. Они не могут с помощью грубой силы принудить того или иного недобросовестного должника к выполнению обязательств. Если этот должник или его активы находятся, скажем, на территории США или Германии, кредитор апеллирует к местным законам и правоохранительным органам. Значительно труднее транснационалам, если контрагент со своими активами укрывается где-то в дебрях Тропической Африки. Кому там жаловаться? Какой такой суд? Какое такое банкротство?

Чем сильнее развиваются ТНК, тем острее они начинают ощущать недостаточность своей "формы" по сравнению с другими "корпорациями" - государствами. И пытаются "достроить" себя в этом направлении. Либо начинают неформально взаимодействовать с такими недо-государствами, как наше. Каковое взаимодействие и предлагается всемерно укреплять. Раз уж мы так успешно "сдали в аренду" Лондонскому клубу одну из важнейших государственных институций - долги, - то что мешает таким же образом распоряжаться и остальными, например, армией?

Проблема российского бюджета будет решена раз и навсегда. Равно как и проблема коррупции. Надо только выделить из бюджетного хозяйства "экспортную", конкурентоспособную на мировом рынке часть - примерно так же, как раскололась на экспортный и "внутренний" сектора вся экономика. И пусть экспортная часть государственных служб работает на крупнейшие ТНК - каждый решает свои проблемы, как может.

Полит.ru

[ список всех публикаций ]