Интервью у Шохина Александра Николаевича, 19.10.2001

Александр Николаевич, цена на нефть снижается, вплотную приблизившись к критическому для России уровню. ОПЕК отказалась от ценового коридора в $22-28 за баррель, а цена ноябрьских фьючерсов на нефть на Нью-Йоркской товарной бирже (NYMEX) в четверг снизилась до минимума последних двух лет - $21,31 за баррель. Котировки на сырье ниже уровня прошлого года на 36%. Эксперты прогнозируют, что цена на нефть в ближайшее время снизится до уровня $20 за баррель. Западные аналитики сейчас расходятся в прогнозах рынка нефти на ближайшую перспективу. Каков Ваш прогноз? Какие факторы на рынке нефти действуют сейчас?

Во-первых, хочу заметить, что частенько в СМИ появляется информация, что нынешняя нефтяная ситуация напоминает период энергетического кризиса 70-х годов. Я так не считаю. Напомню, что тогда цены на нефть выросли столь существенно, что простимулировали даже и такие формы, как энергосбережение и технологическое перевооружение производства. То есть, на Западе этап технологической революции был простимулирован высокими ценами на нефть. Сейчас же ситуация неопределенная. Некоторые эксперты считают, что она настолько высока, что диапазон разброса цен двукратен в зависимости от политических, военных и иных обстоятельств. В частности, цифры называются такие: от $16 до 30.

Но, учитывая, что цены на нефть считаются основным фактором, влияющим на длительность рецессии в мировой экономике, уже начиналось давление на ОПЕК с целью сокращения производства и экспорта нефти с тем, чтобы цены «уронить» до уровня, находящегося в коридоре $20-24 за баррель, не больше. Сразу после событий 11 сентября появились сообщения, что американцы и европейцы будут настаивать, чтобы ОПЕК держал коридор именно в таком диапазоне. Для американцев и европейцев это очень важный фактор, если рецессия продлится по некоторым оценкам как минимум до второго квартала следующего года, то очень важно, чтобы высокие цены на нефть не усугубили ее, не подтолкнули инфляционные тенденции в экономике.

Мы видим, какими неимоверными усилиями монетарной политики пытаются власти, Федеральная Резервная Система в частности, поддержать экономический рост. Ставка снижена до 2,5% и инфляция может оказаться выше процентной ставки, что для западной экономики является необычным.

В итоге, при такой массированной монетарной политике, направленной на недопущение длительного спада, конечно, усилия, направленные на сдерживание роста цен не могут не иметь места.

Мы должны оценивать эту ситуацию с позиции интересов российской экономики. Здесь противоречивое влияние цен. С одной стороны, высокие цены – это естественный доход бюджета и, казалось бы, нам выгодно держать планку на высоком уровне. Но, если зашкаливающие цены, тяготеющие к $28 за баррель, будут сохраняться долго, это усугубит тенденцию к спаду, и спрос на энергоресурсы может сократиться существенным образом. А если спрос сокращается, то объемы экспорта не могут оставаться на высоком уровне, следовательно, мы потеряем часть доходов. Поэтому нам, конечно, нужно радоваться, ежели цена на нефть будет на уровне $22 за баррель – это вполне приемлемый уровень для нас. И для многих потребителей, и для производителей тоже.

На самом деле, речь, наверное, могла бы идти о том, чтобы найти сбалансированный уровень цены, который всех устроит. По всей видимости, цена в $22-23 устроит всех. При этом нам следовало бы ставить вопрос об инвестициях в энергетический сектор и нефтяную отрасль, электроэнергетику с целью создания экспортных мощностей, включая возможность переброса энергии в Европу, чтобы вот эта зависимость от цены на нефть была минимизирована. Думаю, что такого рода переговоры в рамках Европейского Союза в ближайшее время будут продолжены. Не случайно создана рабочая группа по энергетике высокого уровня. Думаю, что не случайно в рамках конверсии, в рамках переуступки чешского долга вдруг возникло в качестве посредника РАО ЕЭС России, которое должно расплачиваться поставками электроэнергии в Европу за правительственный долг, то есть, налаживается какая-то технология долгосрочного сотрудничества с Европейским Союзом. Думаю, что вот эти факторы нужно, прежде всего, принимать во внимание.

То есть, первое - нас должна устроить такая разумная цена, которая одновременно устраивает и другие страны, как потребителей, так и производителей, второе - нужно отстраивать долгосрочную стратегию, в которой заинтересованы мы и европейцы.

Александр Николаевич, ОПЕК заявляет, что от России сейчас зависит многое, если вообще не все. Насколько сейчас влияние России на нефтяном рынке серьезно?

Доля России в мировом экспорте это 4%, так что, судя по этим цифрам, не может Россия предопределить ситуацию на мировом рынке нефти. Поэтому для ОПЕК очень важно, чтобы Россия присоединилась, если не к ОПЕК, как организации, то к ее политике.

До последнего времени мы, в качестве наблюдателя, с одной стороны, воспринимали действия ОПЕК, а с другой стороны, не присоединяясь к ним, получали все выгоды. Как только, скажем, ОПЕК сокращал добычу и экспорт с тем, чтобы поддержать высокий уровень цен, Россия часто даже компенсировала это сокращение экспорта, пытаясь заработать на этой ситуации. Ясно, что чем больше ОПЕК сокращает производство, тем больше возможностей у России компенсировать это странам-потребителям и увеличивать доходы отрасли в бюджет.

И для ОПЕК очень важно, чтобы Россия присоединилась к действиям, то есть, тоже сокращала производство, экспорт и так далее.

Хотя доля России в мировом экспорте не чувствительна, но даже эти несколько процентов, они для европейского рынка очень важны, поскольку основным потребителем в мире выступают Соединенные Штаты. Но, если Россия начнет сокращать производство и экспорт в Европу, чтобы сохранить высокую цену на контрактную цену в Европе, то, безусловно, нам не удастся тогда рассчитывать на инвестиционные вложения со стороны европейцев. Здесь надо тоже выбирать, что нам выгодней.

Поэтому, я думаю, Россия должна сама для себя оценить возможные выгоды от высокой цены и возможный проигрыш от затяжной рецессии, в том числе в европейских странах, поскольку здесь возможны минусы инвестиционного сотрудничества с Западом, так что здесь очень важно самим определиться, какой уровень цены для нас оптимален. Посчитать это, естественно, ТОЛЬКО нефтяники не могут, нефтяникам важно объем доходов от производства и экспорта максимизировать. Но сейчас задача не максимизации, а оптимизации скорее стоит. А задача эта не простая. Так же непросто, например, как определить наш оптимальный уровень требований при вступлении в ВТО. Мы, рассчитывая на затяжные переговоры, выставляем чрезмерные позиции, чрезмерно жесткие, и не всегда знаем ту позицию, на которую мы могли бы отступить, поэтому переговоры не могут быть быстро закончены, так что нам самим в процессе переговоров еще надо узнавать о своих окончательных позициях.

Так и здесь, может быть, наше оптимальное представление о цене можно сформировать из переговоров с ОПЕК, европейцами, американцами, где нам надо просто на две чаши весов положить все плюсы и минусы и выяснить, что же оптимально для бюджета, для российской экономики в целом.