18.10.2001

Пока весь мир - от Нью-Йорка до Брюсселя и от Анкары до Буэнос-Айреса - трясет финансовая лихорадка, Россия остается островком стабильности.

И помогло ей в том числе и то, за что еще несколько месяцев назад она подвергалась жесткой критике - отсутствие доверия со стороны иностранных инвесторов и изоляционистская политика российских денежных властей по отношению к портфельным инвесторам. Хотя основными факторами успеха, безусловно, являются хорошие макроэкономические показатели, основанные на высоких ценах на нефть.

В 1997-1998 году Россия уже была жертвой падения зарубежных финансовых рынков - азиатский кризис стал тем катализатором, который ускорил крушение рынка ГКО. Массовое бегство иностранных инвесторов с этого высокодоходного рынка привело к истощению валютных резервов и проигрышу правительством "битвы за рубль". В 2001 году ситуация на международных финансовых рынках, может быть, даже более серьезная, чем в 1998 году. Если тогда "трясло", в основном, развивающиеся рынки, то теперь с недоверием инвесторов столкнулись и развитые страны - США, Европа и Япония. Аргентина балансирует на грани дефолта и девальвации, грозя обвалить весь рынок долговых обязательств развивающихся стран. Турция, когда-то любимица иностранных инвесторов, ведет изнурительные переговоры с МВФ о финансовой поддержке.

Что на этом фоне происходит в России? Экономический рост за 2001 год, по прогнозам властей, составит примерно шесть процентов, золотовалютные резервы выросли за год более чем на $10 миллиардов, а российские ценные бумаги удостоились у зарубежных аналитиков звания "тихая гавань для инвесторов".

После кризиса 1998 года Россия практически полностью закрыла свой рынок внутреннего госдолга от портфельных инвесторов. Нормативные документы, регулирующие порядок инвестиций со счетов типа "С", предусматривал запрет на свободную конвертацию и репатриацию выручки от операций с гособлигациями.

В результате, когда в 2001 году с развивающихся рынков началось бегство капитала, из России бежать было просто некому, и ее финансовые рынки не пострадали.

"Определенный изоляционизм в политике (денежных властей) был. В итоге не было большого притока, и поэтому нет оттока", - говорит аналитик ING Barings Юлия Цепляева.

"В кризисной ситуации это (закрытость рынка) - безусловный плюс", - говорит аналитик Экономической экспертной группы Виктория Котова.

По данным Центробанка, в 2001 году размер портфельных инвестиций нерезидентов составлял всего $100 миллионов в квартал.

Фактически единственный российский финансовый инструмент, который могут покупать иностранные инвесторы - это еврооблигации Минфина, которые на общем неблагоприятном фоне, связанным с возможной реструктуризацией долга Аргентины, продолжают расти.

Так, если общий индекс облигаций развивающихся рынков EMBI+ вырос на прошедшей неделе на 1,6 процента, его российская составляющая EMBI+ Russia выросла на 2,8 процента.

Как пишет компания UFG в обзоре долговых рынков, зависимость российских бумаг от ситуации в Аргентине с начала года значительно снизилась, хотя цены на них и остаются неустойчивыми.

Центробанк уже объявил о своих планах упростить доступ портфельных инвесторов на российский финансовый рынок в 2002 году, а у аналитиков уже сложилось мнение, что и после этого устойчивость российского рынка не пострадает. "Прошлый опыт учит нас, что преобразования господина Геращенко не бывают быстрыми", - говорит Цепляева. При этом, по словам аналитиков, в среднесрочной перспективе финансовый изоляционизм не может быть благом для России, прежде всего, из-за недостаточного размера внутренних ресурсов для инвестиций.

Хорошие макроэкономические показатели и небольшая зависимость внешней торговли России от США, столкнувшихся с серьезными финансовыми проблемами, только повышает привлекательность РФ в глазах иностранных инвесторов.

Кроме того, по мнению Котовой, денежные власти выбрали хороший момент для либерализации. "В настоящее время нет ажиотажа и всеобщей увлеченности развивающимися рынками, как это было в 1996 году. Сейчас общий негативный фон повис над всеми развивающимися рынками, поэтому массового наплава портфельных инвестиций не предвидится", - говорит Котова.

Это позволит спокойно принять необходимые изменения и "обкатать" их до того, как экономический фон в мире изменится, считают аналитики.

А то, что он изменится, мало кто сомневается. При этом если в мире ситуация может в 2002 году улучшиться, то в России не исключено ухудшение из-за отложенного действия нынешних негативных общемировых факторов.

"Эффект (нынешнего замедления в мире) у нас может проявиться несколько позже, и как не изолируйся, при усилении стремления к интеграции в международное сообщество и международную торговлю на нас отразятся негативные последствия... Думаю, снижение прогнозов экономического роста в мире снизит спрос на товары российского экспорта - нефть и природный газ, а это, в свою очередь, повлияет на ВВП. Но это не один месяц и не два. Думаю, весь 2002 год мы можем чувствовать себя относительно спокойно", - говорит Цепляева.

В этой ситуации накануне 2003 года, на который приходится пик платежей по внешним долгам, деньги портфельных инвесторов могут весьма пригодиться российскому правительству.

Рейтер

А.Гринспэн обещает рост американской экономики

18.10.2001

Глава Федерального Резерва США (ФРС) Алан Гринспэн выступил перед конгрессменами и рассказал им о перспективах американской экономики.

По словам Гринспэна, экономика страны, испытывавшая серьезные проблемы и до того, существенно пострадала в результате терактов 11 сентября.

Глава Федерального резерва называет происходящее в США "временной отрицательной корректировкой показателей". Рост, надеется Гринспэн, возобновится, причем его темпы будут превосходить темы роста первой половины девяностых годов.

Основным двигателем американской экономики Гринспэн считает инвестиции в технологический сектор, так как рост технологии ведет к росту производительности труда.

Глава Федерального резерва отказался дать однозначный ответ на вопрос, какие меры по стимулированию экономики он считает необходимыми в настоящее время. ФРС снизил с начала года учетную ставку девять раз, в том числе дважды - после 11 сентября. Но производство продолжает снижаться. Правительство сейчас обсуждает пакет краткосрочных налоговых льгот, призванных увеличить траты компаний и частных лиц.

Однако Гринспэн, сторонник монетаризма, высказал сомнения, что сокращение налогов на доходы по сбережениям и инвестициям способны оказать существенное влияние на экономику в краткосрочной перспективе. Экономисты опасаются, что большинство денег, сэкономленных на сокращении налогов, не будет инвестировано, а будет придерживаться на "черный день".

Вопрос, по мнению Гринспэна, заключается в том, способны ли увеличившиеся расходы на оборону и безопасность подтолкнуть экономику в целом к выздоровлению. В годы холодной войны рост расходов на оборону приводил к росту зарплат, инвестиций и технологии, но сейчас, по мнению главы ФРС, эти расходы и необходимость усиления безопасности ляжет тяжелым бременем на экономику.

Доходы от роста, которые до 11 сентября могли идти на повышение зарплат и увеличение инвестиций, будут частично потрачены на укрепление безопасности, что, в коечном итоге, отрицательно отразится на финансовом благосостоянии американцев.

Гринспэн считает, что признаки оздоровления, несмотря на общую плохую ситуацию, наблюдались в американской экономике незадолго до 11 сентября. Но после терактов экономическая активность в США существенно снизилась. За месяц после терактов объемы оптовой продажи восстановились не полностью, а индустрии развлечений, туризма, авиаперевозок продолжают считать потери.

Слова Гринспэна о необходимости инвестиций в сферу высоких технологий добавят масла в огонь дискуссии, насколько "компьютерная революция" изменила экономические реалии.

Ранее громче всех звучали голоса оптимистов, что от тотальной компьютеризации вся экономика уже получила существенный выигрыш.

Но появившийся в среду отчет консалтинговой компании McKinsey показывает, что лишь в шести отраслях американской экономики производительность действительно выросла существенно.

Эти отрасли приносят лишь 30% ВВП США. А это означает, что остальным 60% еще только предстоит познать скачок производительности в результате "компьютерной революции".