Шум вокруг инновации в России не утихает. Приезд в Москву губернатора Калифорнии повысил градус модернистской суеты. Но не только государство стремиться к созданию центров технологического обновления экономики. В рамках господствующей неолиберальной доктрины за святое дело готов приняться и коммерческий сектор. Правые аналитики почти не сомневаются в успешности частного иннограда в Пущино, если только он будет построен.

Нобелевский лауреат по физике российского происхождения Андрей Гейм отказался послужить родине и Медведеву в государственном иннограде. Вместо благодарности за широкий жест российских чиновников, он посоветовал им поддерживать имеющиеся научные и образовательные центры. Такой вариант правительству подойти не может. У государства свои планы. В них возможно соседство частных и правительственных инициатив, но вряд ли найдутся деньги на развитии науки. Привлечь к строительству негосударственного иннограда сингапурского консультанта Jurong, самого известного на планете дизайнера технопарков, или покатать в метро Шварцнеггера намного важнее, чем повысить зарплату работникам науки и дать деньги на фундаментальные исследования.

В России все остается по-старому, а значит частные иногрода имеют не больше шансов на успех, чем государственные — благ ославленные самим президентом. Есть все основания полагать, что негосударственный инноград в Пущино будет иметь отличный дизайн. Его рационально сконструируют, а главное будут освоены немалые средства. Но других результатов ждать не следует, поскольку в основе проекта лежит представление о возможности некоего локального развития науки и техники в условиях ее административно-финансового удушения за границами недавно придуманных иногородов.

Властям нравится приводить пример Кремниевой Долины в США. Но Кремниевая Долина — старый проект. Его копирование ничего нового не даст. Вопрос не в частных и государственных деньгах. Финансировать фундаментальные исследования и науку вообще должно именно государство. Науке в России нужна широчайшая (не финансовая!) автономия. Должно быть много ученых и много университетов, а с ними и много внутренних инициатив исследований. В России все заменяет казарменный режим в университетах и бюрократические команды для изысканий. На Западе последнее также является большой проблемой. Судить об этом можно по результатам. После 1970-х годов (компьютерная революция) наблюдается застой: больших прорывов не видно в научной теории и не видно революционных переворотов в технике.

Либеральные эксперты ведут спор о том, что окажется эффективней — частные или государственные технопарки? Окутавшись мечтами можно поверить даже, что они сообща станут серьезной движущей силой развития науки и технологий. «Конкуренция...» - глубокомысленно заключают правые интеллектуалы от экономики. Отбросив скепсис можно сказать: частные технопарки могут оказаться даже более эффективными начинаниями, чем государственные, если только не будут финансироваться из казны. Скорее всего, их успехи будут очень скромными (прикладными), но государственные проекты могут не добиться и этого. Такая оценка не как ни выражает преклонения перед «силой частной инициативы», а скорее говорит об изначальной гнилости всех чиновных начинаний. Пышность фраз и размах локальных проектов не должна вводить в заблуждение. Если оглянуться назад, то можно заметить, что за плечами модернизации остались лежать два минувших впустую года.

У российской экономики много проблем. Существует проблема устаревших производственных фондов. Кризис требует повышения производительности труда, а новое оборудование необходимо как-то и где-то разрабатывать. Это может быть основанием для инвестиций в исследования и создание технопарков. Но нельзя также исключать и фиктивных коммерческих проектов рассчитанных на присвоение инвестиций и торговлю бумагами.

Частные технопарки не утопия. Наивно лишь ждать от них движения к формально поставленным целям. Вероятно, возникнув, они попытаются пристроиться к государственным деньгам и финансирование их станет скрытой формой поддержки компаний стоящих за проектами технопарков. В России сейчас не время модернизации, а время проектов модернизации. Но модернизационный шум — отличный фон для финансовой поддержки одних компаний и поглощения других. Кризис только помогает росту монополизма. Другой его помощник, это казна.

Не так давно российский премьер подверг суровой критике позицию менеджеров Норникеля. По его мнению, они немного вкладывают в модернизацию предприятия. Эксплуатация «советского наследия» без заботы о хорошем состоянии техники породила уже немало крупных аварий. Бизнес не боится ни возмущения трудящихся, ни протеста экологов. Людские жертвы вообще не кажутся проблемой. Но отечественным монополиям есть чего всерьез остерегаться.

Раскритикованному Норникелю стоит, прежде всего, опасаться падения цен на металл. Рентабельность производства может в ближайшие два года сильно упасть, так что вопрос старых производственных фондов – стратегический. Проблема в том, что вопрос этот одинаково стоит и одинаково не решается в российской экономике почти повсеместно. Прибыль компаний-экспортеров долгие годы оставалась колоссальной. Отчисления в фонд заработной платы и на финансирование социальных проектов даже у такого «доброго хозяина» как Норильский никель были невелики. Угроза многократных повторений Пикалево остается актуальной. Но общая чрезвычайная слабость рабочего движения в России позволяет бизнесу с пренебрежением отмахиваться от всевозможных жалоб.

За годы мирового спада отечественные компании приняли целую гору антикризисных программ. Наряду с помощью государства это помогло предприятиям не обанкротиться и устоять, дождавшись стабилизации. Но главная из возможных мер остается не реализованной. Задача снижения себестоимости продукции за счет повышения производительности труда не решена. Технической модернизации производство еще не пережило. Следовательно оно не может рассматриваться как вставшее на путь выхода из кризиса. Компании только ждут, что он рассеется как дурная погода.

Власти неспешны в реализации «больших планов» модернизации. Частный сектор тоже не торопится покрывать Россию инногородами. Монополии больше провозглашают, чем реально осуществляют технологическое перевооружение. Иннгорады обсуждаются, а реальные научные центры придаются забвению. И вовсе не странно, что модернизация шагает вперед только на словах.