СТАТЬИ >> ЭКОНОМИКА РОССИИ

Кредитно-долговой мазохизм денежных властей России

Автор: Валентин Юрьевич Катасонов, профессор кафедры международных финансов МГИМО, доктор экономических наук, член-корреспондент Академии экономических наук и предпринимательства.

Сегодня одной из главных тем всех мировых СМИ является долговой кризис, разразившийся в Европе. Называются абсолютные и относительные величины различных видов долга (внешнего, государственного, корпоративного) таких стран, как Греция, Испания, Италия, других стран Европейского союза и зоны евро. У многих этих стран государственный долг перевалил за 100 процентов ВВП. В целом по еврозоне в конце текущего года уровень совокупного государственного долга оценивается в 88% ВВП. Стали также все чаше вспоминать США, у которых в этом году государственный долг достиг планки 100% ВВП.

На фоне этих гигантских величин долга стран Запада Россия выглядит просто как отличник. Например, по данным Банка России, в середине текущего года государственный внешний долг России (включая долги бывшего СССР, а также долги субъектов Российской Федерации) составил 35 млрд. долл. Это, в частности, на порядок меньше, чем внешний государственный долг такой небольшой страны, как Греция. По отношению к ВВП наш государственный внешний долг - менее 3% ВВП. Наши власти не прочь подчеркнуть как свое личное «достижение» столь невысокий уровень долгового бремени российского государства. При этом любят вспоминать 1998 год, когда показатель государственного долга достиг рекордной планки 146% ВВП. В этой связи возникают даже «благородные порывы» со стороны наших государственных деятелей помочь «бедной Европе» выбираться из ямы долгового кризиса (я об этом только что писал в статье «О нашей помощи Западу». Вместе с тем позиции России как должника не столь радужны, как это кажется на первый взгляд.

Во-первых, потому, что уже многие годы основная часть внешнего долга России приходится не на государственные обязательства, а на долги частных компаний (корпоративные долги). По состоянию на середину 2011 г., по данным того же Банка России, внешние корпоративные долги были более чем на порядок больше, чем государственные (долги банковских учреждений - 159,0 млрд. долл., долги других секторов экономики - 331,7 млрд. долл.). Общий объем внешних долгов Российской Федерации составил 538,6 млрд. долл. По отношению к ВВП, рассчитанному в долларах по официальному валютному курсу, получается где-то примерно 1/3. Немало, хотя действительно меньше, чем в большинстве стран Европы.

Во-вторых, надо иметь в виду, что условия заимствований для России (в том числе частых компаний), как правило, намного более тяжелые, чем для западных должников. Это выражается в высоких процентах по кредитам и займам, которые тяжелым бременем ложатся на российскую экономику и все общество. Чтобы не быть голословным, приведу официальные данные Банка России по платежам по внешнему долгу Российской Федерации за последние годы (см. табл. 1).

Табл. 1. Платежи по внешнему долгу Российской Федерации (в %, на конец года)

Года

По отношению к экспорту

По отношению к ВВП

По отношению к золотовалютным резервам

2005

29

10

42,6

2006

30

10

32,6

2007

39

12

32,5

2008

29

9

35,7

2009

38

11

30,0

2010

29

9

26,9

Как видно, народ России очень напряженно трудится на то, чтобы обогащать международных ростовщиков-банкиров: примерно 1/3 всего экспорта, 1/10 ВВП, 1/3 золотовалютных резервов уходит из страны в виде платежей по западным кредитам и займам. Наш народ трудится более напряженно, чем греческий, хотя все разговоры сегодня вращаются вокруг этой небольшой страны с ее высоким долгом и угрозой государственного дефолта. Расходы Греции на текущие расходы по государственному долгу (а он, заметим, почти полностью является внешним), по данным национальных источников этой страны, составляет около 7% ВВП, т.е. ниже, чем соответствующий показатель «благополучной» России. Заметим, что в начале 80-х гг. прошлого века многие государства Латинской Америки и другие страны «третьего мира» переживали острейший долговой кризис. Тогда им приходилось направлять до 40% всей экспортной выручки на погашение своих внешних долгов. А если обязательства по кредитам превышали эту планку, они просто прекращали выплаты. Россия вплотную приблизилась к этой планке, но ее руководители торжественно обещают западным кредиторам исправно погашать свои обязательства. Зачем? Говорят, чтобы поднять «кредитный рейтинг» страны. Кстати, забавно: Россия сегодня на фоне долгового кризиса стран ЕС (да и других стран Запада) выглядит формально «благополучно», однако по кредитным рейтингам плетется в хвосте, входит в компанию стран типа Нигерии или Зимбабве.

Международную финансовую политику денежных властей России (Банка России и минфина) иначе как «кредитно-долговой мазохизм» не назовешь. Для этого придется привести еще одну таблицу, составленную на основании официальной статистики Банка России (табл.2).

Таблица 2. Внешний долг и международные резервы России (млрд. долл., на начало соответствующего года)

Года

Внешний долг

Международные резервы

2007

313,2

303,7

2008

463,9

478,8

2009

480,5

426,3

2010

467,2

490,1

2011

488,9

484,2

01.10.2011

519,4

516,9

Сопоставление величин внешнего долга и международных резервов России за последние пять полных лет показывает, что величины эти очень близкие. Что это означает? Рискну высказать свои предположения.

Во-первых, международные резервы - это почти беспроцентное кредитование Запада нашими денежными властями. А Запад эти же деньги возвращает России, но уже под высокий процент. Вот такой «театр абсурда»: российские власти «помогают» западным ростовщикам для того, чтобы они могли эффективно «доить» «корову» под названием Россия. Международные резервы страны стали важнейшей частью механизма, обеспечивающего глобальный кругооборот ссудного капитала в целях ограбления России ростовщиками.

Во-вторых, международные резервы РФ можно рассматривать как наиболее ликвидное и доступное для западных ростовщиков обеспечение тех кабальных кредитов, которые они нам навязывают. А вдруг Россия очнется и поймет, что кредиты кабальные и грабительские и откажется платить? У России имеется громадное количество различных активов за рубежом, которые западные кредиторы могут при необходимости использовать для взыскания долгов со своих российских клиентов. По данным Банка России, внешние активы РФ на 1 января 2011г. составили 809,4 млрд. долл. Конечно, это лишь верхняя часть айсберга. Есть так называемые «нелегальные» активы наших олигархов и чиновников-клептократов; они в разы превышают официальные цифры Банка России. Но вместе с тем из всех зарубежных активов России международные резервы являются наиболее «прозрачными», «ликвидными» и доступными (с другими активами для западных кредиторов гораздо больше мороки). Кстати, механизм использования международных резервов РФ для погашения обязательств российских должников перед западными кредиторами был апробирован в период последнего кризиса. Тогда десятки миллиардов долларов были выданы денежными властями России из наших резервных (нефтегазовых) фондов российским корпорациям, а последние направили их на счета западных кредиторов. Впрочем, по нашему мнению, тонкую политику по поддержанию паритета международных резервов и внешних долгов проводят, скорее не денежные власти России, а западные кредиторы. Наши денежные власти - не более чем послушные, исполнительные объекты этой политики.

В приведенной мною выше таблице содержится подсказка: что следовало бы сделать денежным властям, ориентированным на национальные интересы страны. А именно: использовать имеющиеся международные резервы РФ для погашения внешнего долга страны перед международными кредиторами. Благо резервов для этого хватает. Подлинно суверенное развитие страны не должно быть обременено внешними долгами, а также почти беспроцентным кредитованием Запада под вывеской «международных резервов».

Источник: Русская линия

СТАТЬИ >> ЭКОНОМИКА РОССИИ

Реквием по кудриномике

Автор: Дмитрий Голубовский, аналитик Калита-Финанс

В связи с уходом Алексея Кудрина с поста Министра Финансов РФ, формально спровоцированного его несдержанными высказываниями в адрес Президента РФ Дмитрия Медведева, хочется свести воедино все мысли, сформулированные ранее в моих выступлениях и комментариях. Тем более, что опала министра оказалась, вопреки ожиданиям, полной – его настоятельно попросили оставить и все другие занимаемые им посты – и это внушает осторожный оптимизм в отношении будущего развития финансовой системы страны. Хочется дать в одном небольшом эссе ясную картину той экономической модели, к которой, «вставая с колен» в «тучные годы», пришла под руководством Минфина и Банка России Российская Федерация, и развеять рад распространенных мифов.

Анализ кудринской финансово-экономической политики, которую я предлагаю для определенности окрестить кудриномикой, начнем со следующей наглядной диаграммы, демонстрирующей четкую корреляцию совокупного внешнего долга РФ и международных резервов Банка России ("Ведомости", 22.12.2008), вплоть до начала кризиса конца 2008-го.

Из диаграммы видно, что внешний долг, начиная с октября 2006-го, очень хорошо коррелирует с резервами Банка России, более того, практически полностью перекрывается ими, иногда даже с запасом, как будто инвалютные пассивы российского Правительства, банков и корпораций просто механически отражаются в активах Банка России.

Осень 2006-го – это момент, когда резко упали темпы погашения внешнего государственного долга РФ – до этого его гасили форсированными темпами из нефтяных сверхдоходов. Информационный сайт Минфина дает динамику внешнего государственного долга (рис. ниже).

Как видно из сопоставления графиков, период относительно стабильного совокупного внешнего долга соответствует периоду интенсивного погашения государственного долга. Как только большая часть внешнего государственного долга была выплачена и он стабилизировался, совокупный внешний долг стал стремительно расти, и этот рост при более или менее стабильном государственном долге отражал стремительный рост внешней задолженности российских банков и корпораций. До 2006-го года этот стремительный рост компенсировался стремительным падением государственного долга, т.е., в определенном смысле, происходило замещение государственного долга корпоративным, среди которого, впрочем, значительную часть все равно составляли долги госкорпораций [Михаил Ершов, О «ДЛИННЫХ ДЕНЬГАХ» В ПОСТ-КРИЗИСНЫХ УСЛОВИЯХ, «Вестник Финансового Университета» №4 (64) 2011].

Далее, возьмем денежный агрегат М2, выраженный, для удобства сопоставления, в USD:

По оси абсцисс – временной период с 2006-го по осень 2011, по оси ординат – млрд. долл.

Локальный минимум провала - дно 2009-го года – $320 млрд., соответствует значениям, ранее достигнутым в конце 2006-го – начале 2007-го года. Значение международных резервов Банка России в этот период времени тоже чуть больше $300 млрд. Локальный максимум 2008-го, как и резервов Банка России, чуть больше $600 млрд. И только после кризиса произошло нарушение приблизительного соответствия резервов Банка России и М2 – сегодня М2, выраженный в USD, составляет 731 млрд., тогда как резервы банка России – около $517 млрд. Это указывает на то, что Банк России после кризиса 2009-го года стал более охотно рефинансировать банковскую систему РФ, по-видимому, в силу роста объемов рынка ОФЗ – бюджетный дефицит сыграл в данном случае позитивную роль, вынудив Минфин развивать рынок рублевых заимствований. До кризиса же соотношение М2/ЗВР достаточно стабильно выдерживалось неподалеку от единицы.

Стоит также отметить, что даже при режиме классического currency board, при котором необходимо 100% покрытие денежной базы при фиксированном валютном курсе, не требуется покрытия денежной массы. В РФ же валютными резервами перекрывалась не только денежная база, но и львиная доля денежной массы М2. Зачем?

Если сопоставить все три кривые: совокупный внешний долг, М2 и международные резервы Банка России, можно прийти к нескольким простым выводам о характере денежного обращения в России, сложившимся с начала 2006-го года, и существующего по сей день, хотя сегодня можно, все-таки, наблюдать некие движения Банка России в сторону от существующей модели.

Почти все денежное предложение (money supply) в России осуществлялось до кризиса, да и по большей части осуществляется и сегодня, за счет притока иностранной валюты в виде доходов экспортеров, валютных займов банков и корпораций и иностранного капитала, притекающего на российский финансовый рынок. Этот капитал, как правило, имеет спекулятивный характер. Под этот приток валюты, когда он придавливает рубль к нижней границе таргетируемого Банком России «валютного коридора», ограничивающего колебания курса рубля, Банк России «печатает» рубли. Именно таким образом в России расширяется денежная база и одновременно формируются резервы Банка России. Если Вы посмотрите на баланс Банка России, то не найдете там постоянного объема активов, номинированных в рублях – разве что обеспечение по сделкам РЕПО. Вся денежная база России обеспечена госдолгом иностранных государств. Госдолг России такой чести – обеспечивать российские деньги – не удостоен.

Денежная масса является производной от денежной базы, продуктом «банковской мультипликации», и коль скоро денежная база формируется через операции на валютном рынке, денежная масса также целиком и полностью зависит от притока и оттока капитала из России. Приведенный выше график M2, выраженный в USD, и его сопоставление с резервами Банка России как раз и демонстрируют эту зависимость.

Когда внешняя конъюнктура провоцирует отток капитала, денежная масса, выраженная в долларах, сжимается за счет продажи валюты Банком России, когда курс рубля упирается в верхнюю границу валютного коридора. Именно это мы наблюдали недавно во время последней валютной паники, спровоцированной обострением греческой долговой проблемы. Соответственно, дефицит рублевой ликвидности загоняет краткосрочные ставки по рублевым бумагам и кредитам вверх. При этом сжимается и М2, выраженный в рублях, правда, не настолько резко, как выраженный в долларах – из за девальвации рубля к доллару в такие моменты. Динамику М2, выраженную в рублях, демонстрирует рисунок ниже, взятый с информационного сайта Минфина.

Политика Банка России определяется компромиссом между достаточным, по мнению Банка России, размером резервов и потребностями внутреннего рынка в ликвидности. Компромисс достигается курсовой политикой Банка России. График выше демонстрирует этот компромисс. Провал 2009-го года не столь заметен, как на графике, выраженном в USD, и мы помним, что именно в этот момент Банк России проводил «управляемую девальвацию» рубля.

Таким образом, «лишний» приток капитала в периоды укрепления курса рубля «стерилизуется» в резервах Банка России, которые играют роль пресловутой «подушки безопасности», которая растет пропорционально внешнему совокупному долгу, за рост которого с конца 2006-го отвечает именно его корпоративная часть. Профицит бюджета, получаемый Минфином от экспортных «сверхдоходов», также размещается в иностранных ценных бумагах (т.н. стабфонд и фонд национального благосостояния).

Чем оправдывалась такая денежно-кредитная политика регулирования ликвидности через валютный курс при сохранении очень высокого уровня валютного обеспечения денежной массы? Перечислю основные доводы, которые доводилось слышать из разных источников:

1. Минфин: «сверхдоходы», изымаемые в профицит бюджета, нельзя было использовать, потому что это вызовет высокую инфляцию, поэтому см.п.2.

2. Минфин: «сверхдоходы» надо копить на «черный день». При этом опыт 2008-го года как раз приводится в качестве обоснования правильности этой политики. Мол, Минфин накопил кубышку, и тем самым спас экономику.

3. Банк России: резервы нужны для обеспечения курсовой стабильности.

4. Российский Союз Промышленников и Предпринимателей: сдерживание укрепления рубля в периоды притока капитала выгоден экономике, т.к. дает конкурентное преимущество слабой валюты российским производителям.

Разберемся по-порядку с этими утверждениями, которыми частенько пичкали общественность до кризиса.

1. Траты Минфина не могут спровоцировать инфляцию, потому что Минфин не создает денежное предложение, он тратит те деньги, которые УЖЕ есть.

Рублевая инфляция зависит от динамики агрегата М2, выраженного в рублях. Прежде, чем Минфин собирает налоги, в том числе и со «сверхдоходов», под эти «сверхдоходы» Банком России уже «напечатаны» рубли, которые уже мультиплицируются банковской системой. Следовательно, от того, как Минфин потратит свои деньги, уже ничего не зависит – они УЖЕ в экономике. Инфляцию создавал Банк России, печатая «несвязанные», «горячие» деньги ради того, чтобы «связывать» экспортные доходы в свои резервы. От того, что Минфин продал свои рубли комбанкам в обмен на валюту, которую разместил в US Treasures, рублей в экономике меньше не стало – они просто перешли от Минфина комбанкам, последние же выдали из них кредиты, купили акции или облигации или выплатили зарплату своим сотрудникам.

Я вообще не понимаю, как кому-то в голову может прийти мысль о том, что инфляцию создает что-либо, кроме самой банковской системы, так как только сама банковская система создает денежное предложение.

2. Кубышка «на черный день»?

Сравните «черный день» России, который растянулся на период с начала осени 2008-го по весну 2009-го с аналогичным периодом в Австралии, Бразилии, Канаде или Норвегии – государствах, также имеющих, во-многом, экспортно-сырьевой характер экономики. Где-нибудь был такой же по глубине спад ВВП, как в России? Россия оказалось рекордсменом по всей G20. Почему?

Потому что у России – не экспортно-сырьевая зависимость, а экспортно-кредитно-сырьевая. Мы не только зависим от стоимости сырья, но также во многом от стоимости кредита для наших экспортеров и импортеров. В силу специфики экономической модели, в которой все денежное предложение, в том числе, и для внутреннего рынка, создается извне, весь кредит в экономике зависит от внешних условий. Именно в этом причина того, что в периоды плохой внешнеэкономической конъюнктуры, внутриэкономическая конъюнктура оказывается еще хуже, и ориентированный на внутренний рынок бизнес страдает еще больше экспортеров. Перечисленные страны в период кризиса могли опереться на внутренний спрос, Россия – нет. ЦБ этих стран могли снижать ставку и увеличивать денежное предложение для внутреннего рынка, и это тормозило спад. Банк России же был вынужден сжимать денежную базу, продавая иностранную валюту за рубли для того, чтобы банки и корпорации, назанимавшие денег у иностранцев, могли погасить свои долги, и не перейти в руки кредиторам.

Но почему возникла такая ситуация? Чтобы понять это, см. снова п.1. Инфляция, создаваемая Банком России, «печатавшим» рубли под экспортные доходы, с которой он сам же и боролся, удерживая ставку рефинансирования на высоком уровне, провоцировала высокие ставки по рублевым кредитам и, как следствие, бегство заемщиков на внешние рынки. Это привело, с одной стороны, к зависимости от внешнего кредита, с другой стороны – к тому, что российская финансово-банковская система не смогла вырасти вместе с российскими корпорациями – ей не дали такой возможности. То, что могло бы стать ее активами, стало активами иностранных банков.

Почему же Банк России упорно печатал рубли под нефтебаксы, вместо того, чтобы регулировать денежное предложение через национальный облигационный рынок, как это традиционно делают почти все ЦБ развитых стран, да и развивающихся, по большому счету, тоже? Потому что это нужно было Минфину – это было обусловлено его политикой «стерилизации», подразумевающей размещение резервов Минфина в иностранных ценных бумагах. А чем Минфин оправдывал эту политику? Борьбой с инфляцией! Парадоксально, но такая борьба с инфляцией создавала инфляцию. И из-за инфляции ставки по рублевым кредитам оставались высокими, и заемщики ушли за кредитом иностранным.

Если бы Банк России вместо таргетирования курса занимался бы таргетированием ставок на облигационном рынке, инфляция была бы не меньше, при тех же темпах роста М2, но по крайней мере, российские банки и корпорации охотнее рефинансировались бы в рублях, и столь пагубной зависимости от внешней ликвидности, которая обрушила экономику в конце 2008-го, не было бы.

Как резюме - пресловутая «подушка безопасности» была (и остается) не чем иным, как гарантийным депозитом по внешним займам достаточно узкого круга экспортно-сырьевых и финансовых компаний, некоторые владельцы которых получили маржин-колы на падении российского фондового рынка в конце 2008-го, вслед за этим получив из резервов стабилизационные кредиты для «расшивания» своих долгов.

Практика изъятия ликвидности из российской экономики и размещения ее в иностранных ценных бумагах привела к тому, что российские банки и корпорации все равно пришли за этой ликвидностью к иностранным банкам. Российской экономике ссудили ее же собственные накопления, и ссудили их по ставке коммерческих займов, тогда как размещены эти накопления были под ставку ниже инфляции. И когда пришло время платить по счетам, вся эта «подушка безопасности» стала таковой для банков и корпораций. Фактически, она хеджировала их валютную позицию. А народ в то же время получил «плавную девальвацию», сжатие внутреннего кредита и рост безработицы.

Так что подушка безопасности была (и есть сегодня) не для всех, а для избранных. Но, по большому счету, она была бы не нужна никому, если бы вместо ее накопления на внутреннем рынке были бы созданы условия для инвестирования экспортных доходов. С этой точки зрения, гораздо больше пользы для экономики было бы в том, чтобы оставить нефтяные «сверхдоходы» нефтяникам, обусловив нефтяников требованиями по их реинвестированию и геологоразведке.

Теперь затронем еще один вопрос - а откуда берутся «сверхдоходы» как таковые? В циклы надувания сырьевого пузыря в долларовых ценах, они берутся от избытка долларовой ликвидности. Но почему они отражаются пузырем в рублевом эквиваленте? Только потому, что рубли «печатают» под эти доллары. Таким образом, «сверхприбыли» сырьевых экспортеров в рублевом эквиваленте создаются Банком России. И затем изымаются в виде налогов Минфином. Весь этот процесс сопровождается разгоном инфляции, которая дополнительным бременем ложится на наименее защищенные в финансовом отношении слои населения.

Исключая коммерческие банки и компании из этой схемы, мы получаем предельно простую картину: Банк России, в конечном итоге, проводит эмиссию для российского бюджета и аффилированных с ним компаний, и эмиссия вводится в экономику через валютные поступления от экспорта и таможни. [Игорь Лавровский, Россия в мировом кризисе: результаты 2008 - 2009 годов и прогноз на 2010 - 2015 годы, Москва, 2009. - С.22.].

Банк России не решает главную задачу – поддержание достаточной ликвидности в экономике, он обеспечивает рублевой ликвидностью Минфин, фактически, являясь вторичным по отношению к Минфину институтом. И делает он это не под обязательства Минфина, как это обычно делают ЦБ, держа на балансе гособлигации – это нормальная практика, а в какой-то извращенной форме – под валютные поступления в экономику.

Сопоставим консолидированный бюджет с М2, выраженном в рублях. Данные по консолидированному бюджету возьмем у Минфина:

До 2009-го года мы получим очень хорошее совпадение цифр: максимум 2008-го – около 16 трлн., примерно соответствует максимуму М2. Минимум 2009-го в 13.6 трлн. примерно соответствует минимуму М2. М2, если его перевести в USD, напомню, соответствует резервам Банка России (сейчас это соответствие несколько размыто из-за дефицита), а резервы Банка России отражают внешний долг.

В первую очередь показательна именно корреляция, которая указывает на то, что бюджетные поступления до кризиса почти на 100% коррелировали с ростом внешних займов и привлечённых иностранных инвестиций. Следуя этой логике, раскорреляцию последних лет следует объяснить тем, что бюджетный дефицит, во-многом финансируется не валютными, а рублёвыми займами Минфина. Не в этой ли критической зависимости бюджета от притока иностранной ликвидности кроется главная причина того, что фраза – «привлечение иностранных инвестиций» – давно стала главной «мантрой», постоянно декларируемой всеми на различных посвященных России инвестиционных форумах? Прямая зависимость от сырьевой ренты не так уж велика, но косвенная зависимость бюджета, связанная с тем, что все денежное обращение завязано на доходы экспортеров и коррелирующий с ними приток иностранных инвестиций и кредитов – огромна.

Получается, что почти весь годовой оборот денежной массы проходит в России через бюджет [Игорь Лавровский. Финансовый оборот и системные проблемы российской экономики. Москва, 2009. - С. 11.] и через валютную биржу. В некотором смысле получается, что бюджет и валютная секция ММВБ – две стороны одной медали. А тот нюанс, что корреляция между внешним долгом и доходами бюджета до кризиса 2008-го была не просто корреляцией, и даже не линейной зависимостью, а вообще практически достаточно точным соответствием, указывает еще и на то, что скорость денежного обращения в бюджетном контуре и в контуре рефинансирования внешнего долга приблизительно одинаковы.

Тогда о каком «демпфирующем эффекте» пресловутой «подушки безопасности» можно говорить? При таких связях бюджета с внешним финансовым рынком, как только экономике отказывают во внешнем кредите, доходная часть бюджета тут же начинает «сыпаться». Кроме того, горизонт бюджетного планирования в такой модели определяется сроком дюрации внешнего долга, и никакое независимое развитие хоть сколько-нибудь долгосрочных проектов, в частности – инфраструктуры, в принципе невозможно.

Сами по себе иностранные инвестиции неплохи, но поражает критичность ситуации для экономики, которая с ними связана, и берется эта критичность от существующей системы денежного обращения. Она ею создается, и хуже того, провоцирует зачатки национального капитала также уходить из под российской юрисдикции, становясь иностранным. Потому что «подушка безопасности» Банка России хеджирует неконтролируемо наращиваемый банками и корпорациями в периоды финансового изобилия внешний долг ценой того, что навешивает на весь внутренний рынок риски внешней конъюнктуры. Эта политика служит интересам «эффективных менеджеров», главным образом, госкорпораций, госбанков, и тесно аффилированных с государством крупных компаний-экспортеров, для которых Банк России решает задачи риск-менеджмента, освобождая их, таким образом, от значительной доли ответственности за качество управления активами.

И кто-то может называть эту экономическую модель либеральной рыночной экономикой? По-моему, эта экономика либеральна только для перетока капитала, в том числе спекулятивного и оффшорного, а также для мелкой торговли, ведущейся на базарах индивидуальными предпринимателями. Это – не либерализм в подлинном смысле этого понятия, не общественно-экономический строй, при котором экономика формируется частной инициативой свободных людей - деньги делает частный бизнес, а бюджет и государство служат его интересам. Это – какой-то странный социализм за счет всего общества для особой касты избранных управленцев.

3. Тут мы подошли к третьему пункту, касающемуся валютной стабильности, которую якобы обеспечивают эти пресловутые резервы.

Посмотрим, чего стоит это утверждение.

В период с начала кризиса 2008-го, которое традиционно относят к августу, и до пика 2009-го USD/RUB проделал путь с 23.43 до 36.37. Это – 55% роста (доллара против рубля). Последующий тренд укрепления рубля привел к концу 2009-го USD/RUB к значению 28.7– это 21% укрепления рубля против доллара. В последующие полтора года рубль ходил в коридоре от летних максимумов 2010-го в районе 31.8 до минимумов прошлой весны в районе 27.3. Это – 29.55 ± 2.25, т.е. ± 7.6% или с размахом 15%. С летних минимумов в районе 27.5 во время недавней валютной паники доллар против рубля улетел к недавним максимумам в районе 32.7, – это 19% роста. Кто-то может называть это стабильностью

Волатильность в период крупных потрясений на финансовых рынках, действительно, бывает высокой, но вы не увидите таких же по размаху колебаний в парах AUD/USD, USD/NOK, или USD/CAD. USD/NOK, например, с летних минимумов на ухудшении глобальной конъюнктуры вырос с 5.35 до 5.92 (сентябрьский максимум), т.е. на 10.6%. Почему маленькая Норвегия, которая также как и Россия является экспортером углеводородов, причем экспортирует их значительно больше, чем Россия, в пересчете на душу населения, лучше России в плане курсовой устойчивости? Ответ прост: внутренний рынок Норвегии закредитован норвежскими банками в норвежских кронах, поэтому в моменты кредитных передряг он импортирует риски не в большей пропорции, чем внутренний спрос зависит от деятельности экспортеров. USD/AUD в тоже время проделал путь с 0.9 летом до 1.05 в сентябре, т.е. доллар вырос против австралийца на 16.6%. Это – много, но все же меньше, чем 19%. Австралия с ее 22.5 миллионами населения, далеко не самым лучшим климатом и огромными ненаселенными территориями в глубине континента (этим она похожа на Россию) держится лучше. По той же причине – ее внутренний рынок финансируется ее банками, а Резервный Банк Австралии – это, действительно, банк, а не обменный ларек, подобный Банку России до кризиса конца 2008-го года.

Политика таргетирования курса в целях накопления резервов, и политика стерилизации, провоцируют утрату контроля над инфляцией и над рисками внешних заимствований. Можно третировать либо курс, либо ставки и, соответственно, контролировать риски и инфляцию. Но невозможно делать и то, и другое в условиях свободы конвертации национальной валюты по капитальным операциям, потому что попытка делать и то и другое невозможна без директивного контроля над трансграничными потоками капитала.

Можно, однако, «скрестить ужа с ежом», что и сделал Банк России: пока рубль внутри установленного Банком России коридора, у нас – свободное курсообразование, и контролируемая инфляция. Лично я связываю успехи в деле снижения инфляции в последние два года именно с тем, что курс рубля стал более свободен, и если бы не алчность монополий, инфляция в этом году в России была бы на уровне Восточной Европы, что было бы очень неплохо с точки зрения роста прямых инвестиций. Ну а когда внешняя конъюнктура неблагоприятная, или чересчур благоприятная, Банк России восстанавливает контроль за курсом, и, соответственно, заставляет все страну платить за валютные риски банков и корпораций. Плата всегда инфляционная, вне зависимости от того, укрепляется рубль, или ослабляется. Почему?

Потому что когда сдерживается укрепления рубля, в экономику поступают несвязанные в инвестиции рубли, вброшенные под валютное обеспечение, и кроме того, создаются диспропорции между занижаемым конечным спросом и растущими в соответствии с мировыми трендами ценами на сырье. А когда сдерживается падение рубля, сжимается денежная масса и растут рублевые ставки, закладываемые под контролируемую девальвацию, а следовательно, и издержки, связанные с кредитованием внутреннего рынка, что можно было наблюдать в период кризиса 2008-2009 гг. И эти издержки в условиях высокой степени монополизации российского рынка легко перекладываются на потребителей. Добавьте к этому рост цен на импорт, и картина того, почему у нас кризис ликвидности оборачивается не дефляцией, а стагфляцией, станет вполне ясной.

4. Механизм же долгосрочной раскрутки инфляции в России прост, и тут мы подходим к последнему пункту из приведенного ранее списка утверждений, к утверждению о том, что слабый рубль хорош для российской промышленности.

В пример успешной политики «валютного демпинга» обычно приводят Китай, почему-то забывая (или тактично умалчивая) при этом, что в Китае нет свободы конвертации юаня по капитальным операциям. Китайская финансовая система, полностью государственная, контролирует и курс, и инфляцию, и кредит, и это позволяет китайцам финансировать свою промышленность юанями по нерыночному курсу на нерыночных условиях. Платой за эту политику становятся структурные перекосы в экономике и критическая зависимость производителей от внешних потребительских рынков, но эти проблемы – тема отдельного разговора.

В России по ряду причин, которые опять же, являются отдельной темой для разговора, подобная денежная политика сегодня затруднена, если не невозможна вовсе. И в России выбор между слабым и сильным рублем в период притока капитала, это на самом деле, выбор между высокой и низкой инфляцией на внутреннем рынке. Кому высокая внутренняя инфляция безразлична, и даже выгодна? Экспортерам, кредитующимся под залог своих экспортных мощностей в иностранных банках. Для них, зарабатывающих доллары, дешевый рубль, дополнительно напечатанный под их экспортную выручку, это эмиссионная субсидия, а валюта, связанная впоследствии в госдолг США и европейских стран – субсидия внешним потребителям. Поэтому, когда РСПП, члены которого – представители и владельцы крупнейших российских сырьевых экспортеров, заявляет, что дешевый рубль выгоден отечественному производителю, он забывает уточнить, кому именно он выгоден. Им – да, а остальным?

А как привлечь инвестиции бизнесу, работающему на внутренний рынок, если любой инвестор видит, что в период притока капитала, Банк России уменьшает интервенциями покупательную способность рубля в реальном выражении? В этот период рубль копит девальвационный потенциал, а в период оттока, когда рубль девальвирует к верхней границе коридора Банка России, резко возрастают валютные риски. И весь этот процесс шараханья курса обусловлен спекулятивными метаниями нефтяных котировок на мировых биржах, которые вообще никак не связаны ни со спросом, ни с предложением собственно на российском рынке.

С точки зрения привлечения инвестиций, крупные компании-экспортеры оказываются при такой политике в заведомо более выгодном положении, чем любой другой бизнес, и львиная доля капитала в периоды его притока достается им. А в периоды его оттока у них есть «подушка безопасности» резервов Банка России, а у остальных?

Этот дисбаланс в конкурентоспособности по привлечению инвестиций порождает двухукладную экономику, в которой, в цикл притока капитала в «первом эшелоне» надувается пузырь, тогда как вся остальная экономика растет лишь на мультипликативном эффекте от этого пузыря. А в период спада, когда пузырь лопается, «первый эшелон» получает поддержку, но вся остальная экономика впадает в кому, и показывает худшую среди всей G20 динамику.

В итоге, все инвестиции концентрируются в горстке «голубых фишек», а большая часть внутреннего потребления – в Москве, еще паре-тройке крупных городов, где надуваются пузыри недвижимости, отражающие бюджетные траты в период притока капитала, значительная часть которых трансформируется в «административную ренту».

В Китае, к слову, тоже двухукладная экономика, но чего своей политикой добивается Китай, а чего – Россия?

Китай, субсидируя своей денежно-кредитной политикой свой экспорт конечной продукции, и используя резервы для гарантий по прямым иностранным инвестициям, привносящим в Китай технологии и компетенции, добивается форсированной индустриализации, и становится индустриальной сверхдержавой. Россия, субсидируя своей денежно-кредитной политикой экспорт непереработанного сырья, и хеджируя резервами связанный с ростом сырья пузырь российских активов, докатилась уже до того, что некоторые доморощенные горе-экономисты полагают, что и нефтепереработка не нужна, а Дальний Восток уже, насколько мне известно, стал закупать японский бензин. Россия становится не индустриальной сверхдержавой, а сырьевой сверхдержавой, в которой вся экономика – это пузырь активов, надутый вокруг нефтяной трубы, даже та ее часть, которая формально никак не связана с сырьем, так как весь денежный оборот в России, так или иначе, замыкается на трубу и таможню. Когда пузырь лопается, выясняется, что только труба и остается, но доходов от нее в момент, когда пузырь лопается, не хватает на то, чтобы прокормить бюджетников, а не то, что всю страну.

И, в такой ситуации «заначка» Кудрина, действительно, становится спасением, но не страны, а сложившейся системы, потому что она может продлить жизнь системы и соответствующую системе политику на год-полтора, которых в прошлый раз хватило на то, чтобы проскочить волну кризиса. Но не стоит забывать, что именно эта «заначка», как часть всей политики, заведшей Россию в сырьевой тупик, является одной из причин того, что угроза краха российской экономики из-за серьезного ухудшения внешнеэкономической конъюнктуры вообще существует.

Хочется верить, что с уходом гаранта финансовой стабильности в нефтяной коме с поста министра финансов, те здоровые ростки, которые в последнее время наблюдаются в политике Банка России, направленной на обретение им независимости от Минфина и на переход к свободному курсообразованию, начнут прорастать более интенсивно. Хочется надеяться на то, что в будущем Банк России больше будет руководствоваться реальными потребностями банковской системы в ликвидности и контролем над инфляцией и ставками, а не потребностями в сверхприбылях экспортеров, с которых Минфин собирает налоги (потому что собирать налоги с трубы и таможни – проще всего). Хочется, конечно…

Но Премьер-министр Владимир Путин, выступая на прошедшем намедни форуме «Россия зовет», снова заговорил о необходимости обеспечения «стабильности» и необходимости нарастить «подушку безопасности»… Как хорошо американцам, чьи свеженапечатанные доллары будут «отмыты наоборот» российским экспорто и наполнены, таким образом, реальной стоимостью! Для российских экспортеров тоже неплохо – народ оплатит им инфляцией неформальную экспортную субсидию, они покажут хорошую прибыль и привлекут новые инвестиции. Плохо, однако, всем тем, кто связывает свое будущее с внутренним рынком России, да и с Россией (за вычетом трубы) вообще.

По всей видимости, ожидания, высказанные ранее в статье «Россия до и после выборов» оправдаются – мы после очередных выборов получим консервацию существующей социально-экономической модели, а не ее модернизацию. Модернизацию придется отложить до $40 за баррель. Правда, если такая конъюнктура установится надолго, это для неподготовленной страны и, в особенности, для элиты, всерьез верящей в то, что она долго сможет прятаться от неприятностей за бумажными подушками безопасности, увы, чревато, и не столько модернизацией, сколько болезненной сменой политического режима, а то и распадом государства.

Нечто подобное уже случалось – чуть более двадцати лет назад.


СТАТЬИ >> ЭКОНОМИКА РОССИИ

Стратегическое развитие экономических субъектов России в глобальном миропорядке

Левчаев Петр Александрович - доктор экономических наук, профессор кафедры финансов и кредита Мордовского государственного университета имени Н.П. Огарева.

Перспективы стратегического развития экономических субъектов нельзя оценивать изолированно от общемировых тенденций. Приходится констатировать определяющее влияние мирового хозяйства на отечественную экономику и формирование нового качества мирохозяйственной системы – целостности.

Поиск Россией собственного места происходит в условиях реструктуризации мирового экономического пространства, когда закладываются стратегические основы будущего. Действующими лицами на мировой арене выступают сильнейшие государства, транснациональные образования экономических субъектов, международные организации, часто реализующие общий интерес. Именно они способны распределять огромные финансовые потоки и определять правила игры в современной экономике. Глобализация и интеграция всех видов связей привела к следующим, определяющим стоимостной рост экономических систем, тенденциям: 1) концентрации производства; 2) концентрации капитала; 3) сочетанию государственного и частного интересов в мировом разделении труда; 4) инновационности стратегического развития. От того, насколько органично впишется Россия в складывающийся миропорядок, будет зависеть ее судьба.

Особенности развития мировой экономики характеризуют ее как постиндустриальную. Определяющими чертами экономики называют финансовый признак, огромное влияние информационно–коммуникационных технологий, транснационализацию сделок, возрастающую значимость сферы услуг и изменение, управление сознанием. Фактором производства можно назвать «время» и «пространство», значимые с позиции глобализации и функционирования сетевых структур. Влияние данных факторов привело к возникновению пороговых технологий и инновационному скачку в развитии стран. Сетевой характер экономики позволяет на основе глобального использования передовых технологий (прежде всего, информационных), поддерживаемых финансами крупнейших корпораций и финансовых рынков, отслеживать и создавать стоимость в мировом разделении труда.

Проведем аналогии с элементами финансового механизма. Органы управления представлены в современной экономике правительствами стран лидеров, управляющими крупнейших ТНК, определяющими стратегию мирового развития. Информация рассматривается как средство труда (используется как инструмент изменения сознания потребителей) и наиболее значимый фактор конкурентоспособности. Организационная и вычислительная техника представлена мощной компьютерной техникой, реализующей совместно с сетевыми структурами (интернет) технологии управления (в том числе сознанием потребителей, формированием массового спроса). Информация, организационная и вычислительная техника, технологии управления сформировали информационно-коммуникационный контур. Кадры управления представлены дилерскими и сбытовыми сетями, пользователями компьютерных технологий. Финансовые ресурсы представлены стоимостными потоками в мировом разделении труда. Данные элементы системы мировой экономики находятся на разных уровнях развития, их качественно более высокий порядок привел к синергетическому эффекту, выраженному в изменении сознания участников процесса глобализации. Взаимосвязь элементов мировой финансовой системы характеризуется спецификой, обусловливающей рост стоимости. Названные элементы располагаются на мировом уровне хозяйствования и формируют организационное устройство глобального финансового механизма, создающего новые потоки стоимости.

В данном контексте рассмотрения определяющим видится существование системы экономических субъектов, что предполагает, во-первых, учет стоимостной природы и параметров функционирования такой системы (как объективной данности образования), и, во-вторых, существование системы во времени и пространстве (согласно системообразующим факторам). Такая постановка вопроса делает обоснованным отслеживание стоимостных характеристик системы в рамках мониторинга стоимости.

Стоимостные особенности системы предполагают контроль важнейших параметров: 1) прибыли системы; 2) затрат системы. Эти характеристики лежат в основе оценки эффективности функционирования и целесообразности существования системы (ее адаптивные начала). Рост стоимости системы может основываться как на абсолютных значениях, так и на оборачиваемости. Во временной перспективе важным является элементный набор системы, характеристики которого обеспечивают рост ее стоимости. Пространственные параметры системы предполагают соответствующую структуру, реализующую выгодную форму поведения – специализацию либо (и) кооперацию, которая способствует росту стоимости предприятия. Специализация означает подбор элементов в систему, обеспечивающих селекцию интересующих (как правило, в настоящее время и в отношении макросреды) ее характеристик. Кооперация предполагает элементный состав, который в силу глобальности охвата обеспечит преимущества системы над меньшей (путем синергетического эффекта, либо возможности достичь более масштабной цели). Стоимостные параметры определяют специфику формы поведения.

Исходя из этого исследуем перспективы функционирования отечественных предприятий. Принципиальным является ответ на вопрос о преимуществах крупной формы хозяйствования. Концентрация капитала и производства определяет ряд стратегических преимуществ системы. Уникальные преимущества крупной системы финансовых ресурсов позволяют не только обеспечить финансирование наиболее выгодных на рынке проектов и получить неограниченные ресурсы финансового рынка, но и победить в конкурентной борьбе за счет функционирования на пороговом значении себестоимости имеющихся ресурсов.

Известный экономист А.Д. Чендлер исследовал преимущества, которые обеспечили влиятельное положение крупнейшим фирмам в мировой экономике. Он ввел понятие квазипостоянных издержек, снижение которых обеспечивается только крупной формой организации и за счет которых происходит финансирование ключевых направлений капиталовложений (включая НИОКР) и соответственно достижение стратегических преимуществ. Если постоянные издержки рассматриваются в краткосрочном периоде в отношении объема выпуска, то квазипостоянные – в долгосрочном и в отношении размера фирмы. Эти издержки становятся ведущим фактором наращивания объемов производства и увеличения размеров фирм, когда уже нет очевидной надобности экономии на масштабе производства. Эффект зависит от размеров предприятия и его мощностей, от скорости и интенсивности их использования. Разрабатывая перспективный продукт, фирма осуществляет уникальные крупные разовые капиталовложения на НИОКР. В последующем затраченный объем ресурсов обусловливает лидирующее положение разработчика на рынке и вектор развития НТП. Отраслями специализации таких компаний являлись автомобилестроение, электроника, фармацевтика, высокие технологии. Взаимовыгодный интерес приводит к сотрудничеству лидеров из различных отраслей.

Постоянный характер вложений будет тем дешевле, чем больше производственная программа, построенная на основе результатов НИОКР. Аналогичный эффект достигается при осуществлении вложений в сбытовую сеть, которая обеспечивает реализацию возрастающего объема продукта. Поставленный менеджмент такой фирмы будет обеспечивать реализацию апробированных эффективных управленческих и финансовых технологий в возрастающем масштабе. Показанный расклад подтверждается деятельностью крупнейших разработчиков компьютерной техники, предприятий авиакосмической отрасли, фармацевтической промышленности, гигиенических средств. НИОКР, будучи растиражированными, становятся практически бесплатными для потребителя, а разовые гигантские затраты в избранном направлении обеспечивают конкурентные преимущества на многие годы вперед, ибо компания становится лидером, определяющим мировые стандарты. Транснациональный характер фирмы подкрепляет успех.

Формой реализации конкурентных преимуществ выступает ТНК, которая обеспечивает эффективную форму интеграции составляющих ее компонентов (производственного, сбытового, информационного, финансово-кредитного, организационно-правового) на целостности и синергии посредством сочетания кооперации и специализации. С точки зрения эволюционной экономики развитие систем идет в направлении укрупнения и интеграции, поэтому ТНК могут рассматриваться как эволюционная вершина развития, наиболее устойчивая организационная форма бизнеса в мировом разделении труда. Им принадлежит решающая роль в современной экономике, поскольку такой механизм позволяет путем концентрации потенциала участников согласовывать их взаимные интересы (часто надгосударственного характера) и занимать стратегические позиции в конкурентной борьбе, решать глобальные проблемы участников рынка, определять направления научных разработок , делать эталоном собственную линию поведения.

Финансовая специфика этой организационной формы делает возможным выгодное сочетание пространственно-временных характеристик системы в целях роста. Целостность структуры основана на общей долгосрочной финансовой политике, предполагающей при любом раскладе рост стоимости центральной компании. Распределение ресурсов в структуре обеспечивает интеграционные связи элементов и направлений деятельности. Такая структура имеет «иммунитет» против негативного влияния внешней среды, поскольку составляет значительную ее часть. В арсенале образования имеются всевозможные варианты финансирования и неограниченный доступ к национальным и мировому финансовым рынкам. При осуществлении крупных финансовых вложений часто используются комбинированные методы финансирования. Стратегические преимущества и контроль центральной компании может основываться на «системе участий» и на обладании исключительным правом разработки определяющих направлений деятельности всей компании. Возможность ТНК создать замкнутый контур (финансовый, технологический, воспроизводственный) в местах пребывания означает доминирующую форму развития, поскольку в деятельности компании не участвуют нежелательные элементы, а принимающие страны, часто в ущерб себе и населению, поставляют в мегаструктуру только интересующие компоненты для дальнейшего разрастания.

Имеющиеся в России формы организации производства мало соответствуют требованиям динамично развивающейся экономики. Недостаточна концентрация капитала. Замкнутость предприятий в национальных границах, неразвитый финансовый рынок усугубляют проблему привлечения стоимости в оборот. Причина во многом заключается в нарушении пропорций воспроизводственного процесса на уровне субъектов экономики – в несоответствии спроса продукции, которую готовы поставить отечественные производители. Историческая специфика России обусловила сочетание высокой доли крупных предприятий и недостаточной доли предприятий мелкого и среднего бизнеса. Крупные предприятия несравнимы с западными корпорациями. В числе крупнейших предприятий России отсутствуют предприятия ряда отраслей, относящихся во всем мире к сфере деятельности крупного бизнеса: аэрокосмической и электронной промышленности, производства компьютеров, инжиниринга, фармацевтики. В таких условиях об эффективном покрытии затрат на НИОКР говорить не приходится, поскольку предприятиям придется расстаться с большой долей стоимости. Недостаток концентрации стоимости будет долгое время одним из предопределяющих развитие страны факторов. Только предприятия, отрасли, обеспечивающие эффективную аккумуляцию стоимости, способны осуществлять затраты на передовые технологии, привлечение высококлассных специалистов. Укрупнение предприятий (в различных формах) и качественный рост стоимости в системе есть непременное условие повышения уровня концентрации производства и капитала и ориентации на инновационный характер развития.

Малый бизнес выступает «питательной средой» для более крупных форм организации. Этот альянс должен образовывать единый вектор движения, направленный на реализацию национальных интересов в международном разделении труда. Неразвитость малого бизнеса в России сдерживает развитие предприятий крупных форм хозяйствования и негативно влияет на воспроизводственные процессы в экономике. Процесс концентрации производства в малом бизнесе заметен в формировании фирм розничной и оптовой торговли, в отраслях пищевой промышленности, сферы услуг. В развитых странах помимо упоминавшихся ранее традиционных сфер деятельности малого бизнеса наблюдается его активность в сегментах венчурного финансирования, научных парков, интернет-сферы, приборостроения, электроники, оптики. Миниатюризация и компьютеризация привели к тому, что высокотехнологичное оборудование теперь доступно малым предприятиям – с технической точки зрения здесь стирается грань между крупной и малой формой хозяйствования. Мобильность малого бизнеса в сочетании с указанными технологическими особенностями создает уникальную нишу функционирования. Эксперты отмечают появление разновидности ТНК – небольших по размеру компаний, активно развивающих деятельность за рубежом.

В развитых странах происходит формирование «новой экономики». Ее доля составляет порядка 20–25 % удельного веса, и она характеризуется высокими темпами роста и концентрации, основанными на производстве наукоемкой продукции, сетевых структурах организации, высокотехнологичном компьютерно–информационном обеспечении. Определяющим фактором здесь является высокий уровень затрат на НИОКР, возможный по причине высоких квазипостоянных издержек, в отличие от экономики традиционного типа (с большой долей издержек переменного типа). Микроэлектроника и телекоммуникации выступают материальной инфраструктурой, на которую опирается неоэкономика. «Новая экономика» «раскручивается» до предела, когда возможно финансирование определяющих НТП разработок и тиражирование продукции. Отрасли «новой экономики» характеризуются: 1) интеллектуальным капиталом как главным ресурсом развития; 2) уникальность и преобладающей значимостью нематериальных активов; 3) высокой долей инновационности и обновления продуктов. Так, если в 2001 г. балансовая стоимость финансовых и физических активов в среднем составляла 20 % от рыночной стоимости. Остальные приходились на нематериальные активы, интеллектуальный капитал – знания, брэнды, результаты исследований и разработки, интеллектуальную собственность, репутацию, взаимоотношения с работниками, заказчиками, поставщиками и бизнес-партнерами.

Происходящие в России преобразования должны непременно «преломляться» через особенности развития мировой экономики, где помимо эффективно функционирующей прежней ее составляющей быстрыми темпами развивается и новый сегмент – высокотехнологичный, определяющий направленность в мировом разделении труда. Перспективным считается рынок информационных технологий (соответствующий информационно-коммуникационному контуру финансового механизма), который характеризуется как инновационный, инфраструктурный, мультипликативный и высокорентабельный. Темпы его роста превосходят темпы роста национальной экономики. Емкость мирового рынка информационных технологий составляет 1650,7 млрд. дол. США. Однако если структура российского рынка представлена 70 % оборудования, 10 программного обеспечения, 20 % услуг, то в странах Западной Европы соотношение составляет соответственно: 20, 20 и 40 %. В числе проблем, препятствующих инновационной направленности развития этого рынка, следующие: слабая капитализация отрасли, затрудненность доступа к капиталу и выходу на фондовые рынки, отсутствие возможности венчурного финансирования. Учитывая национальные стратегические задачи, параметры рынка нельзя считать оптимальными, ибо развитие мирового рынка характеризуется инновационными скачкообразными переходами на более высокие уровни производства, качества услуг, государственного и корпоративного управления.

В национальной экономике структурой, способной стать протоформой ТНК, является ФПГ, заключающая в своем составе производственные, торгово-посреднические, финансовые, информационные, научно–исследовательские элементы. Эти компоненты обеспечивают соответствие происходящим в мировой экономике тенденциям концентрации производства и капитала. Организация ФПГ позволяет минимизировать расходы производственного, финансового, информационного характера, поскольку интересующие рыночные институты такой специфики уже входят в ее состав, а тесная взаимоувязка технологических процессов делает эффективной специализацию и кооперацию. Взаимовыгодный интерес и перспективы участия в крупном и влиятельном организационном образовании делают потенциальными участниками ФПГ: предприятия, банки и другие финансовые институты, научно-исследовательские учреждения, учебные заведения, государственные органы власти, торговые и внешнеторговые дома, посреднические, консалтинговые, информационно-рекламные компании, страховые, инвестиционные институты, фонды и другие рыночные субъекты.

ФПГ представляет собой современную форму интеграции промышленного и финансового капиталов – интегрированный капитал, который самым тесным образом связан с воспроизводственными процессами в стране. Группа является механизмом согласования интересов предприятий и банков, первые получают доступ к финансовым ресурсам для осуществления перманентного расширенного воспроизводственного процесса, вторые – для размещения полученных средств в сфере создания стоимости. Финансовая подпитка производственной деятельности предприятий банковскими средствами минимизирует издержки создания стоимости и способствует синхронизации производственно-финансовой составляющей этого процесса, а доступные средства банка делают процесс воспроизводства непрерывным.

Помимо указанных составляющих интегрированного капитала объединяются и такие его элементы, как страховой, торговый, посреднический, инвестиционный. Созданная на взаимовыгодной основе система финансовых ресурсов имеет более качественные характеристики в плане прибыльности, оборачиваемости, получения уникальных возможностей привлечения и использования средств. Механизм роста системы основан на синергетическом эффекте, сочетании различной скорости кругооборота ее элементов, цикличности воспроизводственных процессов, маневрировании ресурсов. Становятся доступными следующие выгоды: приращение амортизационного фонда участников, аккумулирование возросшей от слияния прибыли и накопление «критической» для НИОКР массы ресурсов, оборачиваемость и многократность использования средств за счет вхождения в группу различных элементов рыночной инфраструктуры, приращение устойчивых пассивов, управление ресурсами для реализации стратегических и наиболее коммерческих проектов всего образования, а не отдельных его участников. Диверсификация промышленной и финансовой деятельности группы способствует расширению сферы ее деятельности, вовлекая в ее орбиту все новые и новые элементы и компоненты внешней среды.

Поскольку перед российскими предприятиями стоит задача выжить в конкурентной борьбе, то необходима смена стратегии поведения. Выдержать конкуренцию можно посредством приемлемой формы существования в общественном разделении труда. Несмотря на различное институциональное оформление, в основе поведения систем на всех уровнях лежат упоминавшиеся формы их существования, возникшие на основе общественного разделения труда (т. е. специализация и кооперация). Согласно закономерностям самоорганизации, развитие, сопровождаясь процессами интеграции (посредством кооперативных процессов) и дезинтеграции (посредством специализации), формирует качества целостности системы, либо предпосылки многообразия направлений развития. Специфика формы должна в максимальной степени способствовать синергетическому эффекту системы.

Недостаточные размер и капиталоемкость отечественных предприятий предопределяют одной из возможных линий поведения специализацию. Малый размер занимаемой ниши выравнивает конкурентные преимущества в сравнении с крупным товаропроизводителем, который не сочтет целесообразным деятельность в узкоспециализированном сегменте. Монополистам необходимо переориентироваться с массового производства на выпуск специализированной продукции, и пожертвовав массовостью рынка, сосредоточиться сегментах, где ценятся специфические свойства.

Специализация выгодна и малым предприятиям. Они могут сосредоточиться на выпуске отдельных деталей, агрегатов в рамках технологической цепочки крупного предприятия, которое тем временем может быть ориентировано на совершенствование всего изделия, освоение рынка. Доступное высокотехнологичное оборудование, обученный персонал, узкий ассортимент выпуска снижают издержки малого предприятия. В рамках этой тактики более возможными считаются легальное копирование, следование за безусловным лидером, ибо преимущества специализации делают доступнее повторение технологии, решения, разработанного и раскрученного конкурентом. Здесь издержки ниже тех, которые осуществлял лидер, и покрываются они меньшим объемом производства. Подражатель пользуется готовым рынком.

Альтернативной или взаимодополняющей специализацию формой поведения будет выступать кооперация, представляющая собой форму организации взаимосогласованного производства, основанную на коммерческом сотрудничестве, взаимной гарантии рисков, общей защите интересов. Эта форма достаточно наглядно рассмотрена в механизме действия ТНК, ФПГ. Реализация кооперативной формы поведения систем есть объективное их качество, структура будет расширять свою зону влияния до тех пор, пока сопротивление внешней среды не зафиксирует ее в определенных границах.

Низкая концентрация капитала, отсутствие координирующего механизма деятельности заставляют отечественные предприятия объединять усилия в конкурентной борьбе. Кооперация позволяет добиться высокой степени интеграции и диверсификации производства, вовлечь дополнительные объемы капитала и собственности в сферу взаимного интереса. Кооперация, основанная на экономических преимуществах партнеров, так же позволяет выстроить вектор стратегического развития входящих в систему предприятий. Становятся доступными углубленная специализация, выход за пределы технологической цепочки, экономическая и географическая диверсификация деятельности.

Такая форма взаимодействия выгодна всем участникам – ведущее предприятие получает возможность сосредоточиться на оптимизации производственного процесса, реализации стратегии, а предприятия–субподрядчики эффективнее осуществляют выпуск комплектующих деталей и узлов, гибко реагируя на конъюнктуру рынка. Последние получают так же гарантированный платежеспособный спрос долгосрочного характера.

В названных схемах интеграции основополагающей является эффективная реализация производственной направленности финансовых ресурсов. Приоритет производственной деятельности предприятия служит исходным мотивом образования различных форм сотрудничества и оформления замкнутых воспроизводственных цепочек. Разрастающаяся производственная структура имеет финансовую структуру соответствующей значимости; их взаимодействие позволяет достичь наибольшего эффекта. Разные значения оборачиваемости капитала в отраслях позволяют максимизировать итоговую эффективность. Слияние собственности и капиталов приводит к образованию замкнутых рынков капиталов, обеспечивающих концентрацию ресурсов и их реинвестирование в рамках диверсифицированных видов деятельности.

Кооперация наблюдается и в международном разделении труда. Получают развитие сетевые структуры организации, основанные не на жесткоцентрализованном устройстве, а на межфирменных соглашениях. Соглашения позволяют минимизировать издержки влияния внешней среды и придти к компромиссным соглашениям, координирующим деятельность партнеров. Сетевая форма организации более адаптивна, чем ТНК.

Рассматривая организационно-технологическое взаимодействие и интеграцию участников международного разделения труда, следует учитывать «технологические пирамиды», поскольку сегодня определяющим является противостояние господствующих технологий. Передовыми странами являются те, которые разрабатывают и продают новые фундаментальные технологические принципы, как правило, информационной направленности. Вторую ступень занимают страны, доводящие эти принципы до промышленных технологий и продающие их. Третью группу формируют страны, покупающие и размещающие у себя эти технологии и производящие с их применением товары, экспортируемые в четвертую группу – наименее развитые страны. Взаимодействие возникает между элементами – дополняющими друг друга в рамках подобных пирамид странами. Передовые технологии выступают как грядущая форма содержания стоимости, определяющая экономическую конкурентоспособность владельца в мировом разделении труда. Эта форма характеризует собой новую ступень эволюции через призму технологических особенностей воспроизводственного процесса. Отечественная экономика имеет максимальные шансы на догоняющий тип развития, основанный на освоении и усовершенствовании достижений передовых стран с движением к вершине «технологической пирамиды».

Передовые технологии, представляя собой современную форму содержания стоимости, определяют лидирующее положение стран в «технологических пирамидах» и международном разделении труда. Развивающих технологий у России (в том числе информационных, соответствующих фазе эволюционного развития) практически нет. Страна будет довольствоваться тем местом в международном разделении труда и создании стоимости, которое займет в соответствии с имеющимися ресурсами, наличием развивающих технологий – данные факторы выступают основополагающими при формировании распределительных информационно–финансовых потоков на основе созданной в секторах мировой экономики прибыли. Обладание информацией о перспективных секторах приращения стоимости, а также наличие ресурсов для развития предопределяет технологическое лидерство.

Чтобы вхождение в технологические составляющие пирамиды было результативным, нужно учитывать «пространство готовности», которое обусловливает возможности адаптации субъектов национальной экономики к мировым трансформациям. Это поле принятия нового опыта и внешних для субъекта факторов с последующими использованием их в своей деятельности и органичной интеграцией в систему. Знание пространства готовности позволяет выработать программу действий в рамках стратегических полей взаимодействия в контексте мировых трансформаций. Сформированы «поля» производственного, финансового, информационного, телекоммуникационного, транспортного и других пространств функционирования мировой экономики. Данные поля, ставшие значимыми и обособленными, образовали самоструктурирующееся пространство в информационной теории объектов. Требования миропорядка заставляют учитывать особенности пространства готовности, стратегических полей взаимодействия и производных от них факторов. Целое (мировая экономика) требует адекватного поведения частей (национальных экономик).

Конкуренция систем в разделении труда обусловливает необходимость определения режимов и параметров функционирования. Формирование стоимости может быть основано как на абсолютных значениях, так и на оборачиваемости. Режимы обеспечения стоимостного прироста системы предполагают соответствующую конкурентную тактику поведения. Если система незначительна по размеру и противостоит более мощной системе, то обоснованным будет ее режим, основанный на оборачиваемости ресурсов. Такая система объективно имеет улучшенные параметры обеспечения стоимостного прироста за счет оборачиваемости ресурсов в единицу времени. Ведущий параметр будет определять интеграцию системы во внешней среде. Ускоренная оборачиваемость и мобильность ресурсов дадут возможность в перспективе профинансировать более капиталоемкие проекты. Напротив, если система имеет перевес в финансовой мощи, то ее поведение должно строиться на получении на рынке максимально возможных прибылей.

В любом случае стоимостная природа системы делает необходимым отслеживание стоимостных параметров функционирования в рамках мониторинга. Информационная составляющая деятельности системы является сегодня определяющей. Развитие этого пространства функционирования ускорило и процессы транснационализации производств, концентрации капиталов. Информация дает возможность экономии времени в производственно-финансовом цикле предприятия. На основе информации о состоянии финансово–кредитных параметров функционирования предприятий рационализируются процессы управления системой, строятся процессы самоорганизации, повышаются адаптивные характеристики. За счет информации система расширяет свои границы во времени и пространстве. При функционировании системы финансовых ресурсов предприятий в условиях глобализации мирового хозяйства важным является систематическое определение приоритетов ее стратегического развития на основе стоимостной природы и пространственно-временных параметров деятельности. Только с учетом финансово-кредитных особенностей развития мировой экономики необходимо определять сегменты взаимодействия. Мировая экономика имеет специфику, «точки роста». Критерием эффективности интеграции структур будут максимизация стоимости, участвующих в воспроизводственном процессе экономических субъектов страны, и рост показателя валового национального продукта.


Прыг: 01 02 03 04 05 06 07 08 09