Наиболее значимыми чертами постиндустриальной фазы развития экономики называют финансовый признак, транснационализацию сделок, возрастающее влияние информационно–коммуникационных технологий. Существует точка зрения, что неоэкономика является во многом продуктом исторического развития стоимости, а процесс, определивший ее формирование, обусловлен трансформацией функции финансов, которые получают предназначение воспроизводства стоимости. Определяющее влияние этих факторов привело к инновационному скачку развития стран. Наступление эры постиндустриальной экономики требует конкретизации финансово-экономических условий относительно формирующих ее факторов.

Заявленные руководством России модернизационные и инновационные ориентиры развития общества можно отнести к стратегически важным целям, от успеха которых будет зависеть положение страны в геополитической расстановке будущего. Важно определить финансово-экономические условия, способствующие формированию заявленной инновационной модели развития страны. Для России органичным и верным является самобытный путь развития, как раз и определяющий ее инновационную модель. Этот путь должен быть конструктивным не только для всего населения России, но и эффективным, демонстрирующим несомненные преимущества и блага для стран, которые собираются приобщиться к имеющимся несомненным и эффективным результатам. Посуществу, успешный инновационный путь движения, должен принести скорейшие положительные результаты и выдвинуть нашу страну хотя бы в тройку стран лидеров.

Однако модернизационный путь вовсе не тождественен инновационной модели развития, не предопределяет ее. В лучшем случае, комплексные успехи по важнейшим сферам развития общества могут создать предпосылки для инновационной парадигмы развития. Провозглашенный руководством страны инновационный сценарий развития на сегодня органически дополняется, корректируется модернизационными мероприятиями. Надо понимать, что в качестве единственно верного вектора развития России выступает инновационная направленность, а вот тактические, а на практике и среднесрочные мероприятия, носят характер модернизационных. Правильным и приводящим к требуемым высоким результатам развития реализуемой в России инновационо-модернизационной модели служит вектор сил, направленных на формирование и устойчивое развитие уникальной и эффективной экономической модели страны, базирующийся на национальном менталитете и сформированных отечественными научными школами парадигмах развития.

Успех будет признанным в мировом разделении труда и уже функционирующей конфигурации технологической пирамиды, если национальная модель будет дополнять преимущества, предоставляемые сложившимися конкурентоспособными секторами стран лидеров, а динамика ее трансформации будет поддержана как можно большим числом стран сателлитов, которые, используя уникальные конкурентоспособные преимущества своих экономик, будут тиражировать (минимизируя при этом издержки) полученные продукты и услуги данного технологического лидерства, определяя тем самым стандарты успешного поведения на мировом рынке конкуренции. Следовательно, интенсивное инновационное развитие и экспансия возможны при постоянном расширении рынков сбыта продукта с параллельной апробацией и тиражированием новых технологий в увеличивающихся масштабах.

В настоящее время технологический уклад передовых экономик стал постиндустриальным и ведущую функциональную значимость здесь приобретает вектор воспроизводства стоимости в мировом разделении труда. Доминирующими становятся не распределительные отношения, а воспроизводственные.

Все возможности для реализации этой главенствующей ныне функции финансов имеются: 1) транснациональные образования (банки, корпорации) выступают крупнейшими субъектами распределения и воспроизводства стоимости; 2) определились государства лидеры, структурирующие мировое экономическое пространство в своих интересах (такие страны, как правило, реализуют свой взаимовыгодный интерес в альянсе с транснациональными корпорациями); 3) созданы соответствующие поля готовности (информационное, финансовое, энергетической обеспеченности и пр.), определяющие доминирование нового постиндустриального уклада мировой экономики. Современная экономика базируется на информационных технологиях (определяющих контуры технологической пирамиды разделения труда), позволяющих максимально эффективно воспроизводить стоимость в любом территориальном, пространственном сегменте.

В информационной экономике определяющим становится способность принимать, обрабатывать, создавать и передавать любые массивы информации. Информационные технологии и разработки служат прологом к управлению элементами искусственного интеллекта, определяющего функционирование других факторов производства. Адекватные современному укладу, средства производства все чаще представлены компьютерной техникой.

Информационная составляющая затрат на производство традиционной и наукоемкой продукции возрастает, а ее включение в стоимость реализуемого товара вовлекает и потребителя в цепь производства стоимости, которая разрастается до максимально возможных размеров и уже предстает в виде различных сетей, иерархично связанных между собой с различной степенью тесноты, времени взаимовыгодного функционирования. В этой ситуации активные действия по поиску производителей, потребителей, компаньонов переносятся в электронное пространство - виртуальную среду.

Из-за высокой доли затрат на информационные услуги производителю важно знать не только запросы конкретных потребителей и условия поставщиков для минимизации издержек, но и учитывая запросы контрагентов трансформировать организацию своего бизнеса под их интересы. Потребители стремятся найти производителей способных предоставить наиболее качественный интересующий информационный продукт. С целью сдерживания нарастающих информационных затрат экономические субъекты обращаются к различным информационным системам – корпоративным сетям, сетям делового партнерства, интернету.

Информационная экономика есть следствие развития и глобального распространения информационных продуктов, услуг, технологий. Касаемо структуры такой экономики отметим, что последняя строится по принципу сетевых взаимосвязей, но одновременно если эти связи представлены информационными потоками, интернет технологиями, то это уже есть т.н. сетевая модель информационной экономики, ее доминирующая форма организации. Поскольку связь рыночных (правовых, финансовых) институтов, крупнейшие бизнес игроков определяется конфигурацией и параметрами информационной связи между ними, то на рынках доминируют сетевые формы организации. Информационные потоки проникли в производственную и финансовую сферы, связали другие существующие поля готовности (транспортные, различных видов рынков, международной конкуренции и пр.).

Характерно, что именно с развитием сетевой формы организации экономики связывают быстрое развитие и заполнение рынка такими инновационными разработками как микропроцессоры, программное обеспечение, мобильная связь, средства мультимедиа и др. Дополнение этого перечня услугами по дистанционному образованию, электронной коммерции, виртуализации бизнеса позволило заложить основы экономики знаний и сформировать менталитет и предпочтения широкого круга пользователей. Особенности сетевой формы организации информационной экономики позволяют говорить о характерных особенностях логистического взаимодействия экономических субъектов.

Так если взаимодействие касается двух любых точек сети, то расстояние между ними минимизируется, они также могут сформировать узел новой конфигурации, стать элементами новой сети. Если же одна из точек не принадлежит сети, то расстояние между потенциальными контрагентами становится максимальным и часто коммерчески невыгодным.

Более того, понять логику взаимодействия элементов в конфигурации сети практически невозможно стороннему наблюдателю, а его вхождение в уже готовые сети должно учитывать т.н. поля готовности – сегменты сети, готовые его принять для реализации взаимовыгодных проектов. В целом сети, представляя собой открытые системы, могут безгранично расширяться за счет включения новых элементов и уже готовых самостоятельных компонентов, иметь различные центры, преследующие свои цели, мобильно и адекватно реагировать на изменяющиеся условия. Развитие сетевой экономики связано с определенными принципами ее функционирования, к которым относятся следующие:

1. Экспоненциальные темпы развития. В отличие от линейного закона вовлечения участников в традиционных секторах экономики, рост числа участников сетевой формы организации происходит экспоненциальными темпами.

2. Возрастающий эффект. Разрастание сети за счет вовлечения все новых и новых участников бизнес процессов способствует максимизации потенциальных партнеров, осуществляемых сделок, объемов продаж, получаемой участниками прибыли.

3. Обратное ценообразование. Инновационные продукты, услуги в сетевой экономике имеют тенденцию к снижению цены более быстрыми темпами, чем в экономике традиционной, поскольку для выдерживания острейшей конкуренции фирмы должны максимально быстро наводнять рынок новейшими разработками по минимальной цене.

4. Бесплатность услуг. Для завоевания как можно большего числа потребителей и получения в последующем с них прибыли, компании разработчики стремятся в минимальные сроки поставить на рынок инновационную разработку первоначальной, базовой версии продукта часто бесплатно. В дальнейшем производимые адаптированные к базовым разработкам надстройки будут продаваться «прирученным» пользователям. Будут также востребованы модернизированные версии, сервисное обслуживание, презентации.

5. Глобальность охвата. Сетевая экономика становится наиболее эффективной только в условиях максимально возможного расширения сферы своих интересов и мгновенного тиражирования своих стандартов, образов (часто информационного характера) во времени и пространстве.

6. Саморегулирование. Отсутствие доминирующего центра управления сетью, быстрая смена партнеров, форм бизнеса, отсутствие длительных форм партнерских отношений позволяют говорить о наличии неравновесного состояния системы и ее саморегулирующем характере. Вероятно, что саморегулирование происходит некими надсистемными механизмами, пока еще не изученными учеными.

Адекватной сложившимся экономическим условиям специфической чертой современных распределительных стоимостных отношений выступает их сетевой характер – бизнес капитализации стоимости основан на сетях с максимальным размахом и составом элементной базы. Такие распределительные отношения имеют самодостаточный информационно-воспроизводственный контур создания стоимости в мировом разделении труда. Производные от этого процессы распределения, преломляясь через современную парадигму научно-технического развития, определенную опять таки крупнейшими экономическими игроками (государства, банки, мировые финансовые центры, доминирующие научные школы, представленные передовыми научно-исследовательскими институтами), материализуются и тиражируются на глобальном рынке товаров и услуг экономики знаний. Сектора перспективных разработок человечества (как правило, направленные на продление жизни, расширение власти) представляют собой «точку приложения» вектора стоимостных распределительных отношений.

Другим важным условием выступает энергообеспеченность научно-технических и социально-экономических процессов и преобразований. Так, начиная с этапа открытия человечеством электроэнергии, произошло полное видоизменение труда – любой продукт в современной экономике, как правило, производится за счет этого вида энергии. Если ранее - это мускульная сила, то теперь – электроэнергия. Если ранее это крупная индустрия, то теперь – информационный уклад. Постоянный рост энерговооруженности труда позволил достичь высочайшей степени эффективности производства и потребитель готов платить любые деньги за обладание последней версией технологической новинки. Эти процессы умело подстегиваются индустрией моды, медицины, военных, космических разработок и прочими технологиями формирования сознания потенциальных покупателей.

Рынки добычи, реализации энергоносителей и как производный от них – ценовой, вызывают едва ли не самый большой интерес в современной геополитике. Энергоносители стали причиной и большинства военных конфликтов последнего времени, поскольку лозунг сегодня звучит так: - «произвести как можно больше продукта, услуг за счет того же (или меньшего) объема энергии». Именно энергетика представляет собой эффективный симбиоз основных фактор производства – «труд», «земля», «капитал». Хорошо когда страна добывает, перерабатывает, реализует энергоносители и в максимальной степени контролирует эти рынки, определяет цены на них. Страны ущербные в этой части должны заниматься серьезными разработками видов альтернативных источников энергии.

Они ими и занимаются, обеспечивая не только диверсификацию сложившихся пропорций рынка, своей экономики, но и формируя серьезные конкурентоспособные преимущества в будущем. Экономика стран лидеров – США, Китай, страны европейского блока, нуждаются во все больших источниках энергии для реализации потенциала роста. Понимаемая или пропагандируемая ограниченность природных энергоресурсов заставляет передовых экономических субъектов разрабатывать альтернативные источники энергии, распределяя часть полученных доходов на такого рода изыскания, а сама энергетика переходит на стандарты экологичности и диверсификации, независимости от нефти, газа. Перспективные разработки альтернативных видов энергии доведены до практического применения и присутствуют на многих образцах современной техники. Человечество расширяет свои познания в создании и использовании наиболее эффективных возможных видов энергии.

Для успешного движения вперед нашей стране необходимо не только преодолеть объективно существующие противоречия, но и учитывать условия для эффективной интеграции в созданную передовыми странами модель развития. Помимо матричного копирования и развития национальной экономики по имеющимся стандартам успешного развития, экономика России должна реализовать свою самобытность в рамках т.н. культурного сотрудничества – наш опыт развития должен быть интересным, уникальным, эффективным и для других государств.

Важно осознавать, что любая национальная экономика имеет в своем составе сектора, отрасли, которые наименее эффективно перерабатывают поступающие в них ресурсы. Назовем эти сегменты точками убытка. Наличие таких элементов обусловлено использованием устаревших фондов, неперспективных технологий, неинтегрированностью в вектор инновационного развития страны. Функционирование данных секторов в прежнем виде существенно ограничивает темпы экономического роста и возможности построения инновационной модели развития. Однако именно эти сектора представляют наибольший интерес с точки зрения приоритетов модернизационной политики. Проблема заключается в том, что желание получить быстрый результат наталкивается на инфраструктурные ограничения, поскольку элементы инфраструктуры могут не соответствовать заданным высоким результативным параметрам «выход» системы национальной экономики.

Адекватные современным мировым стандартам экономического развития акценты призваны не только задать, настроить исходные параметры экономики России, определить «вход» этой системы, но и при должном функционировании («процесс системы») обеспечить качественный «выход» - сформировать современную конкурентоспособную национальную экономическую систему. Параметры выхода должны предполагать максимальную степень интегрированности в существующие в мировой экономическом пространстве высококонкурентоспособные поля готовности, точки роста. Так, сегодня не вызывает сомнения, что отлажены такие сегменты как информационный, финансовый, транспортный. Не случайно, первым из них называю информационное поле, пространство готовности, поскольку именно здесь в настоящее время задаются параметры технологической пирамиды разделения труда, где верхние этажи предопределяют эффективность нижних. На каждом этапе реализуемых модернизационно-инновационных проектов должен быть получен положительный кумулятивный эффект, дающий импульс дальнейшему развитию национальной экономики в направлении инновационного лидерства. После этого варианты эффективных проектов могут быть применены, растиражированы, получить развитие и в других регионах страны, создав кластер конкурентоспособных сегментов экономики. Недостаточная эффективность какого-либо из стратегически важных проектов означает угрозу динамике поступательного развития национальной экономике в рамках принятой модели.

Помимо несомненного ведущего информационного элемента развития следует иметь ввиду и такое поле готовности как культурное, ибо гораздо легче продвинуть перспективные для России разработки в странах, регионах имеющих сходную, родственную ментальность и связанных с нами годами дружественных отношений. Любая страна, достигшая высокой эффективности функционирования своей экономики, популяризации своего образа жизни (в т. ч. стандартов потребления, производства) рано или поздно стремиться выйти на мировой рынок, чтобы воспользоваться его ресурсами и возможностями для дальнейшего эволюционирования. Здесь не обойтись без стран-партнеров, саттелитов. Каждая из великих экономик максимально органично встроена в существующее разделение труда в рамках мировой технологической пирамиды. Так достигаются высокие результаты развития, а возможные риски, издержки (в том числе в виде морально устаревшей продукции, услуг) распределяются на нижние этажи пирамиды и в дальнейшем перекладываются на более отсталые территории.

Как уже отмечалось, развитые страны реализуют модель «умной» экономики, основой которой выступают в т. ч. информационные технологии, алгоритмы, ресурсы, возможности. За счет интеллектуального капитала в такой экономике формируются все большая доля добавленной стоимости. Место страны, отношение к ней в мировом сообществе обусловлено ролью, которую она реализует в технологическом разделении труда: одно отношение к странам, формирующим интеллектуальный потенциал, культурную форму сотрудничества и совершенно другое к странам, в основе экономического благосостояния которых примитивное использование природных богатств. Построение инновационного общества в России непременно должно основываться на учете критериев, задаваемых «умной» экономикой. В дальнейшем такие критерии должна создавать наша страна.

Перспективные инновационные формы бизнеса строятся с учетом особенностей информационной экономики и ее сетевой конфигурации. Получаемый вследствие подобной интеграции доступ к знаниям, умениям и возможностям тиражировать продукт, образ создают стратегические конкурентные преимущества бизнеса, несмотря на его конкретные формы. Информация как активный элемент современной экономики предопределяет формирование производственных комплексов, финансовых центров, особенностей международного разделения труда и, как следствие, экономическое могущество.

Интеллектуальные технологии определяют технологический способ производства, а обладание хотя бы одной из так развивающих технологий (конкурентоспособных, растиражированных и задающих лидерство мирового масштаба) приносит по оценкам экспертов стране несколько миллиардов долларов. Успешные государства обладают не одной такой технологией. Позиции России здесь слабее - еще предстоит усилить свою конкурентоспособность на ранее не вызывавших тревоги рынках: авиакосмическом, энергетики, научных разработок, вооружений и др. Эти перспективные в стратегическом плане сектора экономики уже названы среди государственных приоритетов развития.

К ним также относятся биотехнологии, медицина, синтезирование новых материалов. К сожалению не указано такое направление как робототехника. В этих сегментах России еще предстоит нарастить свое экономическое могущество и создать задел не только посредством накопления и эффективного обновления фондов, но и в решающей степени их нематериальной составляющей (брэнды, гудвил, инжиниринговые компетенции - все то, что определяет лидерство в мире знаниеемкой инновационной экономики), а в последующем и сформировать стандарты поведения для других ключевых игроков.

Литература

1. Левчаев, П.А. К вопросу о современном рассмотрении категории финансов. // Финансы и кредит № 26 (458), Москва, 2011. - С. 2-5.
2. Левчаев, П.А. Перспективы инновационно-модернизационной модели развития экономики России. // Финансы и кредит № 23 (455), Москва, 2011. - С. 2-7.
3. Левчаев, П.А. Размышления о роли финансов в меняющемся мире: от современности к экономике будущего. // Дайджест-Финансы, 12(192), Москва, 2010. – С. 34-40.

Анализировать предвыборные выступления довольно скучно – уж больно это специфический жанр. Всяких обещаний дается много, но обычно их никто всерьез не принимает – включая самих участников предвыборной гонки. Злые языки утверждают, что из всех известных мировых политиков только Джордж Буш-младший выполнил все свои предвыборные обязательства, следствием чего стало не только катастрофическое падение доверия к нему населения, но и резкое ухудшение экономической ситуации в стране.

В канун выборов надо сформулировать что-нибудь яркое, запоминающееся, а там – жизнь поправит. Вот г-н Жириновский на днях сказал: «У нас в каждой области рождаются гении раз в сто лет. А если мы будем их клонировать, будет 5–6 гениев в каждом регионе. А при таком их количестве Россия вздыбится». Настоящий предвыборный креатив! Это тебе не какое-то серенькое «удвоение производительности труда» к 2020 г., на которое и специалисты-то не все обратят внимание.

И все-таки. Даже при самом беглом знакомстве с экономической программой главного кандидата в Президенты России бросается в глаза, что в ней можно найти всё, и на любой вкус. Начиная с возвращения Россией технологического лидерства и кончая ликвидацией системы откатов. Всякий, прочитавший статью «О наших экономических задачах», может найти в ней что-нибудь дорогое его сердцу. Государственник обрадуется признанию принципиальной необходимости иметь промышленную политику; завзятый либерал – выбору в качестве целей низкой инфляции и сбалансированного бюджета; пенсионер – твердой решимости продолжать повышение «традиционных пенсий»; профессор – курсу на создание крупных исследовательских университетов мирового уровня; банкир – намерению разрешить размещение длинных пенсионных денег на банковских депозитах… Ну, и так далее.

Смущает, однако, несколько мелких шероховатостей.

Во-первых, нередко достижение одних целей или прямо противоречит достижению других, или очевидным образом связано со значительными побочными эффектами. Например, повышение пенсий усугубляет дисбаланс пенсионной системы; госкорпорации, на основе которых предлагается строить промышленную политику, являются каналом распространения коррупции и казнокрадства; расширение «агломерационного радиуса» крупных городов усугубит процесс вымирания обширных сельских районов; ускоренное создание университетов мирового уровня (почему не помечтать!) будет сопровождаться усиленной утечкой мозгов и т. д. Никакого анализа этих противоречий и сложностей в статье нет.

Во-вторых, иногда предлагаются весьма сомнительные инструменты достижения целей, а зачастую автор, не предлагая ничего конкретного, и вовсе ограничивается коротким словом «надо». Например, «надо» к 2020 г. обеспечить рост производительности труда в два раза, а в ключевых отраслях – в три-четыре раза (обоснование: «В противном случае у нас просто не будет надежды на успех в глобальной конкуренции»). Или: «нам придется резко повысить эффективность расходов» на строительство объектов инфраструктуры; для этого предлагается проводить ценовой и технологический аудит всех крупных инвестиционных проектов с госучастием, привлекая к нему международных экспертов. Возникает вопрос: разве у нас в России мало международных экспертов и менеджеров? Разве не проводится международный аудит всех крупных компаний и банков? И от чего это спасает? Впрочем, путинская программа борьбы с «системной коррупцией» не ограничивается международным аудитом. Она гораздо радикальнее: «Мы должны изменить само государство, исполнительную и судебную власть в России. Демонтировать обвинительную связку правоохранительных, следственных, прокурорских и судейских органов и т.д.». Вот, завидуйте все системные и внесистемные оппозиционеры! Упустили вы инициативу, все это сделают без вас! В общем, все хорошо, не с чем спорить. Только вот все эти «надо», «нам придется», «мы должны» в устах человека, который в течение двенадцати с лишним лет вполне мог двигаться в означенных направлениях, звучат неубедительно. Разве раньше в России не было «надо» быстро повышать производительность труда, бороться с коррупцией, снижать расходы на строительство и все прочее?

В-третьих, некоторые представления кандидата в Президенты далеко небезупречны с точки зрения логики. Например, откуда вдруг взялся тезис о том, что «аграрный сектор выступает важным элементом сохранения в экономике конкурентной среды, формирования малого и среднего бизнеса – "подлеска" здорового капитализма»? Какое это имеет отношение к современным российским реалиям? В XXI веке утверждать, что именно сельское хозяйство является ключевым сектором формирования мелкого и среднего бизнеса, – не странно ли? Еще можно это понять, если признать, что в прочих секторах российской экономики конкуренция уничтожена госкорпорациями, но В. Путин как раз горячо это отрицает.

Далее, он мечтает о том, чтобы Россия стала владелицей (хорошее, кстати, русское слово, почти как «кормилица») «постоянно обновляющихся передовых технологий как минимум в нескольких секторах». По мнению В. Путина, это позволило бы «преодолеть складывающуюся одностороннюю технологическую зависимость» и организовать «работу на принципах технологической кооперации». Интересно в этой связи: каких технологий являются «владельцами», например, США? Производства современных автомобилей? А Япония? Германия? Корея? А некоторые другие страны? Конечно, крупнейшие автомобильные концерны являются обладателями передовых технологий, патентов и ноу-хау. Но значит ли это, что страны тоже являются владельцами всех этих «неосязаемых активов»? Вот уж вряд ли.

В-четвертых, в статье даже не упоминаются два простых, но чрезвычайно важных вопроса, без ответа на которые вообще нельзя говорить об экономической стратегии. Первый вопрос: на какой рынок (внутренний или внешний) должно ориентироваться развитие отечественного производства? Этот вопрос самым тесным образом связан с выбором общей модели экономического развития. Второй вопрос: что предполагается предпринять для преодоления «сырьевого проклятия»? Закон Рикардо о сравнительных преимуществах неумолимо толкает Россию на сырьевой путь развития, и без самых серьезных и, наверное, болезненных структурных реформ все разговоры об ускоренном развитии несырьевого сектора в России всегда останутся лишь благопожеланиями. Спорить с законом Рикардо – все равно что спорить с законом всемирного тяготения: можно сколько угодно заклинать экономику магическими формулами типа «надо!» или «у нас нет другого выхода!», это ровно ничего не изменит.

В-пятых, примечательно, что многие, порой более радикальные предложения, сделанные тем же премьер-министром в последний месяц, отсутствуют в статье. К ним, в частности, относятся: единократный платеж олигархов за «нечестную» приватизацию; заявление о том, что пенсионный возраст повышать не следует; обсуждение в правительстве вариантов повышения налоговой нагрузки – и не за счет невнятного налога на «роскошь» (он как раз упомянут в статье), а за счет повышения налогов, которые определяют условия ведения бизнеса в России (страховых взносов, НДС, подоходного налога). Из-за этого складывается впечатление, что многие правила для бизнеса могут серьезно измениться – внезапно и в худшую сторону. Очевидно, что для российского делового климата, о необходимости улучшения которого много говорится в статье, такая спонтанность является чрезвычайно негативным фактором.

В-шестых, многие цифры, приведенные в статье, носят откровенно пропагандистский характер. Например, говорится: «Доля высокотехнологичных и интеллектуальных отраслей в ВВП должна к 2020 г. увеличиться в 1,5 раза. При этом высокотехнологичный экспорт России вырастет вдвое». Звучит красиво, но что это значит на практике? А ничего не значит. Доля высокотехнологичных отраслей промышленности в производстве ВВП в 2011 г. составила 0,9%, а в экспорте (в 2010 г.) – 1,22%. Ну, будет 1,35 и 2,44% соответственно, что примерно совпадает с уровнем начала 2000-х, когда нефтяной бум только начинался. И какой вывод на этой основе можно сделать?

Другой пример: в качестве важного фактора повышения инвестиционной привлекательности российской экономики указывается формирование единого экономического пространства (ЕЭП) с Казахстаном и Беларусью. Но внутренний рынок ЕЭП лишь на 14% превышает внутренний рынок России. Изменит ли это всерьез привлекательность локализованных в России инвестиционных проектов? Не так уж это очевидно.

Подводя итоги, можно задаться вопросом: если предвыборная программа кандидата в Президенты России В. Путина не отвечает на важнейшие стратегические вопросы, грешит логическими ошибками, да и вообще не является целостной (хотя бы потому, что к ней необходимо прикладывать еще и утаенные «забалансовые» пункты), то можно ли на ее основании уяснить хоть какие-то контуры экономической стратегии В. Путина? Как ни странно, ответ на этот вопрос следует дать утвердительный. Если снять «предвыборную шелуху», то экономическое кредо будущего президента сводится к следующим пунктам:

а) государство должно и будет играть решающую роль в экономических процессах;

б) инструментом проведения госполитики будут госкомпании, про которые, правда, пока ничего доброго сказать нельзя, но они в некоем туманном будущем по неким загадочным причинам должны стать конкурентоспособными на мировом уровне;

в) все более широкое распространение будут получать методы «ручного управления», что объясняется просто: в систему изначально заложены сильнейшие противоречия; когда они будут выходить на поверхность, должны приниматься решения, которые заранее предвидеть нельзя. Поэтому государственной системе и национальной экономике необходим «великий кормчий»;

г) предпринимательский сектор нужен хотя бы для того, чтобы с него можно было постоянно что-нибудь «состригать». Но при этом ни на какие системные поблажки им (предпринимателям и бизнесменам) идти не следует; все слова о необходимости улучшения делового климата носят в статье подчеркнуто декларативный характер;

д) пенсии и зарплаты будут повышаться, несмотря на отсутствие объективных к тому предпосылок (например, опережающего роста производительности труда). Такая политика объясняется необходимостью поддержания стабильной социальной опоры режима;

е) сбалансированный бюджет является не экономическим, а политическим приоритетом: привлечение денег на внешних рынках чревато утратой суверенитета;

ж) немного причудливым образом сочетается с этим «командирское» решение о вступлении России в ВТО.

Все эти пункты в совокупности делают экономическое будущее России заложником нефтяных цен. Если проводить какие-то параллели, приходится признать, что в настоящий момент Россия идет по греческому пути: расходы, прежде всего социальные, увеличиваются не в меру роста эффективности экономики, а в меру роста потребностей. Правда, в Греции эти расходы финансировались за счет займов, а в России – за счет нефтяной выручки. Разница, конечно, есть, но в тот момент, когда новые поступления притормозятся, она будет не такой уж существенной.

Сегодня речь о модернизации российской экономики, а также некоторых других сфер идет на самом высоком уровне. Основные направления модернизации – это создание Государственной корпорации «Российская корпорация нанотехнологий» (РОСНАНО) (июль 2007 года), работы по созданию инновационного комплекса «Сколково» (впервые об этом проекте заявлено в ноябре 2009 года), реформа высшего образования и реформа армии. Если реформирование армии и высшей школы – это длительный процесс, результаты которого пока не ясны, то создание «инограда Сколково» и корпорации «Роснано» преследует достаточно конкретные, ясные и обозримые цели.

На сайте госкорпорации ее задачи обозначены следующим образом: «РОСНАНО – масштабный государственный проект, конечной целью которого является перевод страны на инновационный путь развития и вхождение России в число лидеров мирового рынка нанотехнологий. Государственная корпорация «Российская корпорация нанотехнологий» (РОСНАНО) учреждена федеральным законом №139-ФЗ 19 июля 2007 года для «реализации государственной политики в сфере нанотехнологий, развития инновационной инфраструктуры в сфере нанотехнологий, реализации проектов создания перспективных нанотехнологий и наноиндустрии»[1]. Задачи проекта «Сколково» обозначены Д.М. Медведевым следующим образом: «…речь идёт о создании современного технологического центра, «если хотите, по примеру Силиконовой долины и других подобных зарубежных центров». «Там будут формироваться условия, привлекательные для работы ведущих учёных, инженеров, конструкторов, программистов, менеджеров и финансистов. И создаваться новые конкурентоспособные на мировом рынке технологии». И хотя здесь же президент отметил: «Институты развития должны заниматься поиском и отбором перспективных проектов по всей территории страны, предоставлять финансовое содействие инновационным предприятиям, в том числе малым инновационным предприятиям, которые создаются сегодня по известному закону при вузах и научных учреждениях, при этом разделять риски и с частными инвесторами»[2],. – однако это очень верное и перспективное направление модернизации не имеет столь выраженной и действенной поддержки, как сколковский проект.

Таким образом, очевидно, что модернизация сверху сегодня направлена на прорыв России в число стран, генерирующих наиболее современные и передовые технологии, которые должны определить лицо российской экономики в ближайшие годы. Причем основные направления в развитии НТП также фактически «назначены» сверху, путем концентрации финансовых потоков на весьма узком спектре научно-технических разработок. Однако обращение к универсальным законам экономического развития заставляет прийти к выводу, что поставленная задача вряд ли может быть решена предложенным способом и в ожидаемые сроки.

1. Общеизвестно, что процесс внедрения и освоение базовых нововведений носит циклический, волнообразный характер. Данного рода циклы получили название длинных волн Кондратьева. Кондратьевский цикл продолжается 50-60 лет, и если в первой половине цикла предприниматели и собственники капитала массово вкладывают его в развитие принципиально новых технологий, создавая новый технологический уклад, то во второй половине цикла на финансирование ранее не опробованных технологических разработок большой бизнес идет крайне редко и неохотно. Предыдущий виток цикла Кондратьева начался после Великой депрессией 1929-33 годов и закончился серией нефтяных кризисов 70-х – начала 80-х годов ХХ века. Таким образом, восходящая волна длилась с середины 1930-х до начала 1960-х годов. Если вспомнить, как формировался технологический уклад этого 50-летия, то можно увидеть, что 30 и 50-е годы были годами бурного развития НТР. В это время были созданы такие отрасли как органическая химии и атомная энергетика, реактивное моторостроение и цветная металлургия, производство ЭВМ и аэрокосмическая промышленность, телевидение и производство полупроводников. Далее же, вплоть до середины 80-х годов практически ничего принципиально нового не появилось. Происходила эксплуатация ранее разработанных идей, медленное совершенствование ране созданных продуктов и технологий.

Современная волна цикла Кондратьева началась в первой половине 1980-х годов, и к настоящему времени новый технологический уклад, ядром которого являются микропроцессорная техника и телекоммуникации, оптоволоконная связь и биотехнологии, лазерная техника, криомедицина и т.п. полностью сформировался. Ожидать каких-либо технологических прорывов в ближайшие 20 лет вряд ли стоит. Из этого следует простой вывод. Надеяться на то, что вложением значительных бюджетных средств сегодня можно создать принципиально новые производства, на что нацелены и «Сколково», и «Роснано», не следует. Потраченные таким образом деньги не дадут ожидаемого эффекта. Кроме того, не может быть никакой уверенности, что именно избранные российским руководством технологии будут определять лицо мировой экономики в период следующей волны НТР.

2. В условиях рыночной экономики технологические инновации не могут быть навязаны фирмам извне. Предприниматели должны быть готовы к восприятию нововведений, находиться в поиске новых областей вложения капитала. Для этого экономика должна быть конкурентной и мобильной. Данные свойства экономического климата во многом определяются состоянием таких важнейших институтов как отношения собственности, инвестиционный климат, хозяйственное право, налоговая система и т.п. Очевидно, что институциональная среда Росси далека от состояния, обеспечивающего конкурентность и мобильность, о чем свидетельствуют следующие данные.

- В большинстве базовых отраслей экономики господствуют суперкорпорации.

- По показателю «легкости ведения бизнеса» в 2009 году Россия находилась на 116 месте в мире.

- Количество шагов для регистрации нового предприятия было равно девяти, в то время как 114 стран имеют меньшее число процедур, например, в Канаде требуется 1 шаг, в США 6, в ЕС в среднем 6,4, в Японии – 8.

- Фактически необходимое для запуска собственного дела время составляет 30 дней, в 115 стран требуется более короткий срок, например в Новой Зеландии 1 день, в США 6 дней, в ЕС около 15 дней, в Японии 23 дня[3].

Очевидно, что для проведения модернизации требуются глубокие институциональные реформы, так как нынешние институты, определяющие инвестиционный климат и предпринимательскую среду, совершено не способствуют инновационной направленности российской экономики. Однако сопротивление модернизации основных государственных и экономических институтов носит в нашей стране исторический характер. Именно в процессе первой глубокой модернизации, предпринятой Петром I на рубеже XVII – XVIII веков, образовался раскол в российском обществе в целом и его властной элите в частности. Часть элиты поддержала прозападную ориентацию императора, а часть выбрала курс на сохранение самобытности и относительной изолированности России, на особый путь национального развития. Эта расколотость сохранялась в России на протяжении всей ее дальнейшей истории. Однако если обычно власть находилась в руках одной из двух вышеобозначенных группировок российской элиты, то сегодня в высших ее эшелонах представлены оба данных течения. Это во многом определяет противоречивость избранной стратегии модернизации: признание необходимости технологических инноваций и фактический отказ от модернизации политической, социальной и институциональной сфер.

Таким образом, обозначенная на сегодняшний день стратегия модернизации не выглядит ни обоснованной, ни реалистичной. В то же время, момент для начала модернизации экономики выбран весьма удачно. В ближайшие 20 лет вследствие вступления мировой экономики в понижательный период цикла Кондратьева технологическое отставание России от мировых лидеров будет нарастать гораздо более медленными темпами, чем в предыдущее тридцатилетие. Именно в аналогичный период предшествующей кондратьевской волны (60-е – 80-е годы ХХ века) страны Юго-Восточной Азии сумели совершить технологический рывок и войти в число наиболее передовых экономик мира. Однако для этого необходимо переориентироваться на стратегию догоняющего развития, которая требует активного заимствования и копирования передовых иностранных технологий, привлечения иностранного капитала в форме создания новых производств с ввозом собственных технологий, массовых закупок передового иностранного оборудования, создания специальных экономических зон, ориентированных на инвесторов из технологически передовых стран и т.п. В этом направлении творческое применение опыта НИС Азии могло бы помочь России повторить их весьма успешный путь модернизации. Однако значительных продвижений на данном пути пока незаметно. Об этом свидетельствуют, в частности, затраты на оплату патентов и лицензий, ввозимых из-за рубежа, осуществленные в 2009 году:

- в наиболее передовой в технологическом отношении стране мира – США – потратили около 25 млрд. $;

- в Германии – около 14 млрд. $;

- в Японии – около 16 млрд. $;

- в России 4,1 млрд. $3.

В то же время, должен быть подготовлен обширный банк научно-технических заделов, о чем говорил Д. Медведев в ранее цитированном выступлении. Напомним, что в нем он призывал создать широкую сеть организаций, которые будут оказывать поддержку в создании и развитии малых инновационных коммерческих и некоммерческих фирм и организаций по всей стране. Здесь мы, по-видимому, могли бы использовать более близкий нам опыт Западной Европы и США.

В первом приближении задачи модернизации российской экономики можно сформулировать следующим образом.

- Ликвидация технологического отставания в ключевых отраслях путем заимствования

- Формирование благоприятного инвестиционного климата

- Модернизация системы управления экономикой для повышения мобильности и конкурентности бизнеса

- Стимулирование развития венчурного бизнеса, создание системы поддержки венчурного предпринимательства

- Дальнейшее развитие системы внедренческих производств при ВУЗах и научных центрах

- Создание широкой системы грантов и государственных заказов на прикладные исследования и НИОКР с обязательным привлечением провинциальных ВУЗов и научных центров

- Государственная поддержка фундаментальной науки

Для сравнения, приведем задачи, поставленные в рамках новой инновационной стратегии, которую изложил 14 февраля 2011 года президент США Барак Обама в ходе представления конгрессменам концепции государственного бюджета на 2012 год. Они включают укрепление патентной системы, в частности, ускорение процесса выдачи патентов представителям малого бизнеса; улучшение системы образования; поддержку компаний, которые только начинают свой бизнес; увеличение инвестиций в базовые исследования, в том числе, двукратный рост финансирования Национального фонда науки и ряда других аналогичных организаций. Из технологических приоритетов названо развитие беспроводных систем связи по всей стране и развитие альтернативной энергетики[4]. Как видим две стратегии поддержки инноваций практически ни в чем не совпадают. Полагаем, что этот факт должен заставить задуматься скорее российских разработчиков путей модернизации экономики, чем американских.

[1] Сайт корпорации Роснано: http://www.rusnano.com/Section.aspx/Show/14501
[2] Сайт Фонда развития инновационного центра Сколково: http://www.i-gorod.com/about/history/
[3] The World Bank Indicator: http://data.worldbank.org/indicator
[4] Агентство экономической информации «Прайм-ТАСС»: http://www.prime-tass.ru/news/0/{73F68160-E033-4754-884A-8219F652CAAC}.uif