Проблема неустойчивости рынков, проявившаяся в 2008-2009 годах, сменилась проблемой государственных долгов и падающего спроса. В центре мирового внимания Западная Европа, где восстановление потерь банков от кризиса привело к перегрузке национальных бюджетов. Греция и Португалия - лишь первые вестники общеевропейского кризиса государственных финансов. Но сам он - только отражение никуда не исчезнувших проблем в экономике.

«Вторая волна» вновь маячит на горизонте. Внезапно произошедшее в начале мая падение цены углеводородов на 10 долларов за баррель не вызвано публикацией некой статистики. Ситуация в мировой экономике остается ясной давно: все игроки понимают спекулятивный характер бума на сырьевых и фондовых рынках. Эти рынки проигнорировали катастрофу в Японии и оставили без внимания произошедшее во второй половине 2010 года падение уровня жизни на планете. Даже первые арабские революции не остановили роста, хотя были «перезрелым» - политическим сигналом, говорящим о том, что экономика в старом виде не работает так, как это изображают государственные чиновники и либеральные эксперты.

Восстановление глобального хозяйства «после кризиса 2008 года» остается не более чем искусственной стабилизацией. «Вторая волна», рыночное падение аналогичное случившемуся во второй половине 2008 года - начале 2009 года, угрожает мировой экономике постоянно. Эта угроза то отодвигается мерами финансовых властей, то возвращается снова. Но иных вариантов нет: не существует такой возможности хода экономического развития, при котором нового рыночного удара можно было бы избежать. «Вторая волна» появилась на горизонте весной 2010 года, когда падение рынков не породило краха спекуляций. Оно стало паузой в их развитии. Последовавший за весенней заминкой ценовой рост был уже неотделим от развернувшихся с лета спекуляций продовольствием.

Дорожающее продовольствие знаменовало приход новой фазы мирового кризиса. Колоссальная долларовая эмиссия и концентрация денежных средств в руках крупнейших банков, наконец, привели к ценовым последствиям на потребительском рынке. Вместо инвестирования в производство банки направили капиталы на спекуляции. По мере того, как реальные доходы трудящихся планеты сокращались, продовольствие становилось все более интересным товаром. При этом после коррекции рынков весной 2010 года игрокам стало понятно, что если нефть и металлы могут подешеветь по причине сокращения потребления, то продовольствие все равно будет востребованным.

Неурожай 2010 года оказался благодетелем спекулянтов. Получаемую от правительств помощь они смогли надежно разместить на рынке продуктов экономичного класса, круп, растительного масла и картофеля. Последовавшая затем встревоженная реакция правительств на «наблюдаемый рост цен» была не более чем фарсом. Правительства сделали все возможное, чтобы сделать реальностью высокую потребительскую инфляцию. Они были и остаются виновниками происходящего. Власти Евросоюза недавно «обеспокоившиеся ростом инфляции» не менее циничны, чем чиновники Соединенных Штатов, арабских стран, Китая или России.

Удорожание продуктов питания является таким же результатом борьбы с кризисом в экономике по неолиберальным рецептам, как и накопление государственных долгов. Вдвойне цинично то, что власти всюду пытаются возложить на трудящиеся классы обязанность оплачивать казенные долги, сделанные для субсидирования частных корпораций.

Параллельно с долговым кризисом в 2011 году набирает силу кризис финансовой накачки частного сектора. Рост цен на продукты питания оказался источником политической нестабильности. Даже там, где нет пока народных волнений и революций, у правительств появляется всё больше нерешенных проблем. Но как вести борьбу со спекуляциями, если это лишает выгоды тех, ради кого проводится вся государственная политика? В России невиданный дефицит бензина вынудил премьер-министра признать факт сговора корпораций. В Европейском Союзе ускорение инфляции обернулось смехотворными выводами о том, что для борьбы с ценами может понадобиться поднять ставку рефинансирования - это самое «страшное» оружие, какое есть у неолибералов против инфляции. Сталкиваясь с системным кризисом своей антикризисной политики, правительства нигде не осмеливаются признать, что для изменения ситуации необходимо нечто большее, нежели частные меры.

Итог нескольких лет неолиберальной борьбы с кризисом состоит в провале избранной политики «оздоровления экономики». Антикризисные меры, как и предсказывали в Институте глобализации и социальных движений, не только провалились, но стратегически усугубили ситуацию, запутали её, добавили к старым противоречиям новые и переложили груз финансового кризиса (и будущих дефолтов) с плеч банкиров на плечи налогоплательщиков. Кризис возвращается, и он возвращается не из прошлого, как ранее побежденное зло. Он возвращается из тени, где был укрыт от многих глаз демагогическими речами политиков и словоблудием экспертов.

«Вторая волна», о которой так мало хотели думать либеральные борцы с кризисом, вновь встает на горизонте. Несмотря на начинающуюся уже панику, юг Европы, скорее всего, финансово устоит в 2011 году. Но надолго ли? Ведь ни одна проблема не будет решена, они будут лишь накапливаться. И что случится с другими странами? В каком положении окажутся десятки экономик периферии? Как развернутся события в России? Даже если майское падение цен на нефтяном рынке останется лишь временной коррекцией, рынок «дешевого» продовольствия застрахован от падения. А это значит, что людям придется или платить больше или есть меньше. Вернее, им предстоит и то, и другое сразу. Обнищание населения планеты делает спекуляции зерном выгодным делом, превращая крупных рыночных игроков в силу непосредственно заинтересованную неурожае, голоде и других народных бедствиях.

Нестабильность в мировой экономике отныне подпитывается политикой жесткой экономии, повсюду проводимой за счет наемных работников. Падение уровня жизни трудящихся происходит на всех континентах. Растущие цены на продовольствие и все менее справляющиеся с долгами правительства порождают всеобщую нервозность. В России под влиянием проблем вызванных кризисом распался тандем Путина и Медведева. Бюрократия раскалывается на осторожных чиновников-практиков и радикально настроенных либералов, уверенных, что старые рецепты не срабатывают только из-за мягкости и непоследовательности власти. Зато общественное мнение все больше проникается пониманием того, что борьба с кризисом оказалась в тупике. К тому же ресурсы, необходимые для продолжения нынешнего курса - на исходе. И в России, и в Мире. Арабский Восток показал, что кое-где их уже не осталось совсем.

Кризис вошел в фазу непредсказуемых последствий, провалов, крахов и катастроф, порождаемых ни чем иным, как самой же антикризисной политикой, проводимой по неолиберальным рецептам. Сейчас уже не важно произойдет ли обвал в ближайшие полтора-два месяца или рынки временно устоят перед соблазном покатиться вниз со спекулятивных вершин. В любом случае повторить стабилизации, достигнутую в 2009-2010 годах не удастся. Оптимистические прогнозы восстановления мирового хозяйства в очередной раз оказались ложью. Кризис уже победил экономистов. Очередь за политиками.

Колонка Василия Колташова, опубликовано также в Rabkor.ru

Капитализм деградирует и разрушает многие завоевания социального развития – таков популярный в левой среде тезис. Его нельзя назвать безосновательным, но логика его приверженцев формальна.

Рост капиталистической экономики после 1970-х годов действительно замедлился по сравнению с 1950-1960-ми годами. Однако в истории он неоднократно изменялся: 1880-1890-е годы, он был намного ниже, чем в 1850-1860-е годы. Затем, после бума 1920-х годов он оказался чрезвычайно слабым в 1930-х годах. Означали ли эти колебания, что капитализм уже подошел к пределу своего развития? Безусловно, нет. Опершись на открытие Николая Кондратьева легко заключить, что в повышательные периоды (1850-1873 годы или 1949-1973 годы) развитие шло быстрее, чем в промежуточные – понижательные отрезки истории.

Одна волна сменяла другую. Но какова была природа этих перемен?

Всякий раз в истории мирового капитализма повышательный период характеризовался более активным промышленным ростом. Быстрее увеличивался спрос, в то время как во время понижательных волн он поднимался медленнее. В этом плане 1982-2008 годы, как время понижательной волны, не выделяется ничем особым. Большая частота и длительность кризисов перепроизводства отражает неустойчивость роста. Рынок насыщается быстрее, а увеличивается медленнее. И это никак не говорит о ползучем – тянущемся три десятилетия кризисе перепроизводства. Промышленные циклы остаются, подъемы и спады сохраняются.

Гораздо важнее констатации низких темпов хозяйственного роста вопрос о его природе – о происхождении потребления. Окончание полосы нестабильности 1970-х годов не привело к повсеместному внедрению робототехники в производстве и сфере услуг, как ожидали некоторые эксперты-футуристы. Техническое перевооружение многих производств в Европе, Японии и США состоялось. Но это была уже во многом инерция прежнего подъема. Дорогая энергия и дешевая рабочая сила перевесили новые промышленные технологии. Производства в странах периферии со старой техникой и низкооплачиваемыми пролетариями оказались более выгодными, чем многие хорошо оснащенные фабрики на Западе.

Но для начала нового подъема было недостаточно включения в процесс производства армии дешевых слабо квалифицированных тружеников. Это компенсировало фактор дорогих энергоресурсов, хотя с началом нового подъема цены на нефть (с 1986 года) стали снижаться. Движение к дешевой рабочей силе обеспечивало снижение себестоимости товаров, но эти товары требовалось сбывать. Покупателями стали рабочие старых индустриальных государств. Революция в информационных системах дала корпорациям новые возможности контроля за рассредоточенными по планете предприятиями и породила новые отрасли, значение которых для неолиберального подъема 1982-2008 годов было колоссальным.

Производство компьютеров, мобильных телефонов, революционных музыкальных устройств и иной новой техники соединило достижения робототехники и дешевый ручной труд. Именно эти инновационные отрасли предложили мировому рынку обилие новых товаров, а главное создали или помогли создать многочисленные рабочие места. Застой в одних сферах экономики в эру неолиберализма совмещался с прорывами в других. Как в любые длинные периоды капиталистического развития, повышательные или понижательные, подъем открылся после тяжелого кризиса с успехов новых отраслей. Они потянули за собой всю глобальную сеть производства. Рост числа занятых в сфере услуг был частью этого процесса, включая переформатирование международного разделения труда. Капиталы кочевали из страны в страну в поисках все более выгодных условия эксплуатации, дешевого сырья и рабочей силы.

Деиндустриализация в странах полупериферии, включая постсоветское пространство и Латинскую Америку, была порождена сравнительной невыгодностью местных условий для транснационального капитала. Распад советской системы произошел относительно поздно. К тому времени корпорации уже сократили инвестирование в одни экономики и усилили в другие, где рабочая сила была дешевле и имелись иные преимущества. Поэтому одни страны переживали в 1990-е годы бум, а другие индустриальный упадок после роста в 1980-е годы. Однако в целом глобальное хозяйство продолжало промышленное развитие. И все же совершенно неверно оценивать десятилетия неолиберализма как время чистого прогресса, эволюционного движения вперед. Процесс носил противоречивый характер. Во многом общество вынуждено было отойти назад по сравнению с динамичным временем 1950-1960-х годов.

Либеральные идеологи провозгласили единство свободного рынка и демократии. На деле неолиберализм усилил реакцию, как в государствах Запада, так и в большинстве стран вообще. Она приняла различный характер. В одних государствах (более развитых) для нее было характерно осторожное и планомерное наступления на завоевания трудящихся, в других – жесточайшее подавление любого сопротивления эксплуатации, свободомыслия или даже сомнения. Власти помогали усилению религиозности, разрушали образование и науку. Свободно перемещающийся капитал использовал локальные, изолированные рынки труда, сохраняя раздробленность мировой экономики, и также он старался дефрагментировать общество.

Образовательная и культурная деградация трудящихся, неоднородность национальных социумов и дефицит свободы передвижения рабочей силы долго не вступали в противоречие с ростом экономики. Они не препятствовали накоплению, но снимали многие проблемы монополий – позволяли легче осуществлять нужную политику.

Рост числа занятых в коммерческой сфере услуг за период 1980-2000-х годов был в огромной мере связан с изобилием и дешевизной рабочих рук. Именно этот ресурс сдерживал долгое время экспансию торговых сетей, мешая им целиком пожрать мелкую торговлю. Информационно-коммуникационная революция 1970-х годов обеспечила корпорации необходимыми средствами для расширения и усложнения деятельности. Она позволила ускорить вынос производства в страны периферии. Но этот процесс сравнительно мало расширял мировой рынок. Большая интенсивность труда, возросшее вовлечение замужних женщин в экономику, наряду с недорогими кредитами (продукт избытка капиталов) поддерживали в странах центра увеличивающееся потребление. Однако перенасыщался рынок сравнительно быстро.

Расширение коммерческой сферы услуг в развитых капиталистических странах шел параллельно с уменьшением сферы услуг общественной. Сокращение социальных расходов было призвано создать новые или расширить старые рынки. Так плохая общественная система очистки воды давала шанс на увеличение продаж домашних фильтров или воды в бутылках. Заброшенные правительствами дороги облегчали создание платных трасс. По аналогичному сценарию развивалась частная медицина, дома для пенсионеров и учреждения образования.

Компании мало заботились о создании оптимальных по персоналу систем управления, торговли или оказания платных услуг: они могли много нанимать и легко увольнять. В сфере питания использование официантов стабильно доминировало над самообслуживанием. Возможности техники активно использовались для контроля наемных работников, но слабо – для сокращения трудозатрат. В сфере услуг капиталу легче было осуществить удлинение рабочего дня, чем в промышленности. Основанием таких изменений являлся подешевевший труд, включая труд иммигрантов. В странах периферии процесс шел подобным образом.

Постепенно мировой капитализм столкнулся с противоречием дорогих энергоресурсов, поднявшейся цены рабочей силы в странах периферии, исчерпанием рынков США и ЕС. Важным событием оказалось замедление развития электроники. Дальнейшее снижение цен на промышленные товары требовало снижения издержек. Капитал видел, прежде всего, возможность удешевить рабочую силу, пользуясь наступившим в 2008 году экономическим кризисом. Но чем успешнее решалась такая задача в рамках национальных экономик, тем уже делался потребительский рынок. Не удивительно, что, пройдя три года, кризис так и не пожелал завершиться. Нелиберальный капитализм попал в тупик.

Снятие породивших мировой спад противоречий вполне возможно при капитализме. Но путь к этой цели лежит не через дальнейшую рыночную либерализацию общественной жизни и лишение трудящихся прежних прав, а через стимулирование роста потребления. Такой «социализм» пугает корпорации, но уже он один может привести к преодолению спада. Предварительно мировую экономику ждет новая острая фаза кризиса с крахом спекуляций и многочисленными банкротствами. Обусловит ее исчерпание возможностей монетарного поддержания стабильности. Финансовые власти США добились затягивания кризиса. Но временное снятие некоторых признаков не устранило его причин.

В 80-х годах США сократили программы поддержки экономики и предоставили особые привилегии корпорациям и богатейшим людям. Это, в конечном счете, привело к недофинансированию ряда секторов экономики, включая те, которые отвечают за рост конкурентоспособности национального хозяйства, отметил ректор Института Земли Колумбийского университета (The Earth Institute at Columbia University) Джеффри Сакс, выступая в Санкт-Петербурге на вручении ему Международной Леонтьевской медали.

Церемония награждения Джеффри Дэвида Сакса (Jeffrey David Sachs) состоялась 11 июня 2010 года в зале Леонтьевского центра. Профессор Сакс был удостоен медали в 2008 году за выдающиеся заслуги в качестве теоретика и практика рыночных реформ и макроэкономической стабилизации. Традиционная почетная лекция лауреатаназывалась «Достижение устойчивого глобального экономического роста» («Achieving Sustained Global Economic Growth») , но в основном была посвящена анализу причин экономического кризиса в Соединенных Штатах Америки. Последний кризис, как полагает Джеффри Сакс, стал результатом не только действия циклических факторов, но и структурных изменений, имеющих более глубокие корни. С одной стороны, Америка остается страной с очень богатой экономикой, с большим количеством развитых секторов, использует последние технические инновации. С другой стороны, нельзя не видеть, что ее экономика функционирует не самым эффективным образом, причем на протяжении нескольких десятков лет, утверждает профессор.

Основные симптомы заболевания американской экономики, по его мнению, таковы:

Высокий уровень безработицы. Ее официальная величина составляет 10%. Однако если учесть и тех, кто трудится в режиме неполного рабочего дня, а также тех, кто вообще отказался от поисков работы и покинул рынок труда, то эта цифра удвоится, т.е. фактический уровень безработицы составляет почти 20%.

Фискальный кризис и дефицит бюджета. В США бюджетный дефицит составляет около 10% от ВВП. Для страны это рекордно высокий уровень. До начала 80-х дефицит бюджета составлял не более 4%, а в 2000 году даже наблюдался профицит, более чем в 2 %. В 2008 г. произошел резкий рост дефицита — с менее чем 2% до10% ВВП.

Обилие структурных проблем ощущается населением страны как прекращение роста уровня жизни, с одной стороны, и увеличение разрыва в доходах богатых и бедных слоев населения, с другой. Как и многие экономисты по всему миру, Джеффри Сакс пытался найти причины появления этих симптомов и реальные пути решения возникшей проблемы. Точного ответа, признался докладчик, не знает ни он сам, да и никто другой в мире. Профессор поделился своим личным мнением, подчеркнув, что его современная позиция отличается от той, которую он занимал еще два года назад.

Глобализация, к приверженцам которой профессор причисляет и себя самого, стала одной из основных причин возникновения нынешнего кризиса. Рост международной конкуренции потребовал изменений, в том числе и в экономиках США и Западной Европы. Эти страны утратили свою прежнюю роль крупных промышленных центров, уступив эту область мировой экономики Китаю, Индии и другим странам. В результате резко снизилась потребность в рабочих традиционных промышленных отраслей, сократился спрос на персонал без высшего образования, малоквалифицированных рабочих. С 1980-х годов не наблюдался рост зарпла тнизкоквалифицированных работников, выпускников средних школ без университетского образования, доходы этих людей не возрастали, их заработные платы не корректировались с учетом инфляции. И, как видно из графика, только люди с университетским уровнем образования смогли достигнуть повышенного уровня дохода, причем разница в оплате труда, по сравнению с работниками без высшего образования, очень существенна (см. Диаграмму 1).

Диаграмма 1. Уровни доходов работников, занятых круглогодично полный рабочий день, в зависимости от наличия образования (1975-1999 гг.)

Примечание. За основу сравнения взяты доходы работников со средним образованием (High school graduate), ниже располагается кривая доходов трудящихся с незаконченным средним образованием (Not high school graduate), выше, соответственно, со среднеспециальным образованием (Some college or associate's degree), дипломом университета (Bachelor'sdegree) и ученой степенью (Advanced degree)

С 1980-х годов заработная плата руководства компаний начала расти неконтролируемыми темпами, оставляя далеко позади почти не меняющуюся зарплату обычных сотрудников компаний. К 2005 г. высшее руководство стало зарабатывать в 260 раз больше, чем обыкновенный служащий. Это результат изменения отношения государства к глобальным компаниям и богатым людям, в частности.

Транснациональные корпорации стали оказывать серьезное влияние на принятие политических решений в Соединенных Штатах. Некоторые компании настолько усилили свое влияние, что перешли в разряд глобальных и стали диктовать свои условия правительству. Реально им удалось добиться от государства снижения налогов и дерегулирования экономики. В наибольшей степени дерегулирование проявилось в финансовой сфере, что оказалось опасным для благосостояния страны.

График 1. Уровень налогообложения высоких доходов

С приходом к власти президента Рейгана ставка налогов на высокие доходы снизилась с 77% до 28%. С тех пор она почти не повышалась. Одновременно были урезаны и госрасходы, в том числе в такие ключевые области, как образование (см. График 2, вверху слева), инфраструктура и защита окружающей среды (вверху справа), наука и международные связи.

График 2. Сокращение расходов на общественные нужды

В результате снижения государственных расходов на образование дети из малообеспеченных семей не имеют возможности продолжать свое образование после окончания средней школы (только 16% выпускников 1988 года из бедных семей получили высшее образование к 2000 году).

Население Соединенных Штатов перестало делать сбережения. Самый высокий уровень сбережений (12%) наблюдался в 60-х годах. Менее чем за полвека, подчеркивает Дж. Сакс, произошла смена модели поведения, сегодня и американский бюджет, и простые американцы живут взаймы (см. График 3).

График 3. Уровень сбережений как процент от совокупного национального дохода

Основная проблема Америки в том, подчеркнул докладчик, что ее очень динамичная рыночная экономика оказалась фактически полностью выведена из-под контроля государства. Баланс сил между государством и частным сектором был нарушен.

«Государство должно располагать достаточными средствами для финансирования образования, науки, инфраструктуры, — отметил профессор. — Для этого необходимо повысить налоги. Однако сегодня ни одна из политических партий не собирается продвигать подобные меры, опасаясь проиграть выборы при неготовности избирателей голосовать за усиление налогового бремени». Демократическая партия президента Обамы предлагает повысить государственные расходы, и профессор Сакс согласен с необходимостью их увеличения, но демократы не собираются существенно повышать налоги. Дефицит бюджета при нынешнем президенте достиг своего максимума за всю историю США — таков результат нынешней политики.

Республиканская партия предлагает снизить налоги и еще больше сократить бюджетные расходы, что, по мнению докладчика, является огромной ошибкой, потому что и сейчас финансирование здравоохранения, научные исследования и развитие инфраструктуры совершенно недостаточны.

Меры, которые необходимо провести правительству для повышения конкурентоспособности на мировом рынке, по мнению Джеффри Сакса состоят в следующем:

- повышение государственных расходов на те сектора экономики, которые не могут финансироваться частным сектором (образование, научные исследования, инфраструктуру и т.д.), во всяком случае, в необходимом для поддержания конкурентоспособности уровне. В том числе необходимо обеспечить возможность получения высшего образования детям из бедных семей. Увеличение размера финансирования высшей школы и курсов повышения квалификации.
- выделение дополнительных средств на развитие жилищно-коммунального хозяйства, которое принципиально не обновлялось уже более 30 лет.
- увеличение вложений в научные исследования и разработки, прежде всего в те, которые связаны с альтернативной энергетикой.

Средства для реализации такой политики, по мнению Дж. Сакса, можно получить через повышение уровня налогообложения высоких доходов граждан, увеличение ставок налога с продаж, а также снижение расходов на военный сектор. Последние, по мнению профессора, могут быть снижены, как минимум, на 40%. Ежегодно на ведение войн в Афганистане и Ираке США тратят 100 млрд долл.