Над мировой экономикой вновь сгущаются тучи: место уверенности заняла тревога. Рынки утратили положительную динамику первой трети 2011 года, а эксперты все чаще говорят о приходе «второй волны». Какие процессы вызывают подобные оценки? Вырвался ли джин мирового кризиса из бутылки и что ожидает Россию? Об этом и многом другом рассуждает руководитель Центра экономических исследований Института глобализации и социальных движений (ИГСО) Василий Колташов.

Все больше публикаций появляется о том, что «вторая волна» кризиса началась или надвигается. Как связан рецидив кризиса с долговыми проблемами в Европе и США?

До конца октября биржевой спад развивался на фоне отсутствия национальных дефолтов. Было объявлено также, что греческий долговой кризис разрешен (обещано списать 50% долга страны) и это совпало со стабилизацией на биржах. Произошло укрепление рубля и евро, а доллар ослаб. Однако временное устранение угрозы первого дефолта в Южной Европе может сработать в дальнейшем также как снятие угрозы банкротства США в августе, то есть не сработать как долговременный фактор сдерживания рыночного спада.

Министр финансов США Тимоти Гайтнер заявил летом: без продолжения прежней денежной политики страна сможет избегать дефолта не более чем до августа. Мир замер в ожидании технического дефолта Соединенных Штатов, но его так и не последовало – Обама капитулировал перед республиканской оппозицией. Нельзя исключать, что решающее значение в требовании изменить финансовую политику США сыграла ее бесполезность в 2011 году для американской индустрии. Президент сам вынужден был признать, что справиться с экономическими проблемами правительству не удается. Это не стало следствием внутренней тяги Обамы к самокритике, а было результатом потери им значительной доли поддержки избирателей.

Маневрируя в летней борьбе с республиканцами, Обама пытался внушить публике, что отстаивает ее интересы, а вовсе не защищает финансовые корпорации. Он грозил увеличить налоги на богатых и обещал рабочие места. Республиканская оппозиция давила на президента с позиции бесполезности и растратности его политики. В качестве аргумента не трудно было привести состояние экономики и американских потребителей. На фоне политических баталий в США рынки в июне-июле оставались в застойном состоянии; наблюдалась стагнация нефтяных цен. Если за это время США не приняли бы решение о сокращении долларовой эмиссии и усилении экономии, логично было ожидать новой повышательной рыночной волны. Не ясно лишь одно – сколько времени она могла продолжаться.

Еще полгода назад Барак Обама выглядел победителем «первой волны» мирового кризиса. Сейчас картина предстает иной; отчасти вина за это возлагается на перемены в денежной политике США. Какие события стоят за изменением их монетарного курса?

Повышенное внимание американских институтов к бюджетному кризису в Греции маскировало весной-летом подготовку к изменению денежной политики США. Неясность выражал кризис финансово-экономической политики США, что уже переломило повышательный тренд на торговых площадках планеты. Рынок ждал сохранения США прежней денежной политики. Как только очевидной стала бы тщетность подобных надежд, начался бы отход капиталов в доллары. Цены на нефть перешли бы от вялых колебаний к снижению. Доллар начал бы усиление. Именно это и произошло позднее в августе-сентябре.

Борьба республиканцев против политики президента Обамы привела к серьезным уступкам с его стороны. США начали коррекцию денежной политики, что перевернуло восприятие рынками ситуации в мировой экономике. Как минимум «неплохо» превратилось в «нехорошо», каково реально и было положение. Наряду с ужесточением бюджетной политики, встал вопрос о контроле над деятельностью ФРС. Положение ФРС при Обаме позволяло ей без санкции властей осуществлять эмиссию доллара и самовольно использовать средства, полученные от продажи американских долговых обязательств. При детальном расследовании деятельности ФРС встал бы вопрос о необходимости национализации этого центрального банка. Но даже периодический контроль мог помочь усилению доллара, а главное — сократить денежную эмиссию в пользу финансовых спекулянтов.

Согласно выступлению американского сенатора Барни Сандерса по результатам аудита ФРС, эта организация предоставила за время кризиса на 16 трлн. долларов «серых» кредитов. Незаконную помощь получали американские и иностранные банки. По словам Сандерса, Федеральный резерв предоставлял многомиллиардные займы банкам, в которых работали его бывшие сотрудники. Так, JP Morgan Chase получил от ФРС 390 млрд. долларов финансовой помощи. Генеральный директор банка прежде являлся членом совета директоров Нью-Йоркского филиала ФРС. Проценты по «теневым» кредитам ФРС являлись чрезвычайно низкими, близкими к нулевому значению. Беспрецедентный аудит ФРС стал возможен благодаря поправке к закону о реформе финансового сектора Wall Street, предложенной сенатором Барни Сандерсом. Проверка Федерального резерва стала частью оппозиционного наступления на Обаму.

Что же ко всему этому подвигло? Еще зимой обнаружилось противоречие между выгодным финансовым корпорациям курсом Обамы и интересами промышленного капитала. Дешёвый доллар перевешивали повышение сырьевых цен и обесценивание денежных капиталов компаний.

Что привело к нынешним биржевым показателям?

Август начался на мировых биржах спокойно. Казалось, что снятие угрозы банкротства США должно помочь новому оживлению. Однако минуло несколько дней, и произошел первый обвал. Без объявления о запуске новой программы денежной подпитки, биржевой барометр вновь начинал показывать реальное состояние экономики. Рынки ожидали изменения финансовой политики США; их не устраивал компромисс между президентом-демократом и республиканцами.

После серии биржевых обвалов в первой половине августа наступила пауза. Падение прекратилось, что скорее было похоже на перемирие банков-спекулянтов и американских политических элит. Власти США получили шанс вернуться к старой денежной политике, но не могли им воспользоваться. Со 107 долларов за баррель нефть марки Brent поднялась почти до 110 долларов. Восстановление оказалось коротким, и биржи вновь стало лихорадить. Виной тому явился не только разворот, пусть и частичный, в финансовой политике США, но и проблемы в реальной экономике. Трактовать кризис как исключительно финансовый было бы ошибкой. Финансовыми были механизмы сдерживания спада, как только они ослабли, экономический кризис дал признаки усиления.

В октябре наступила новая пауза. Воспринимать ее как завершение прежнего острого периода было бы как минимум преждевременно.

Как Вы оцениваете экономическую ситуацию в США?

Еще 25 августа президент США вынужден был признать, что его правительству не удается решить злободневные проблемы национальной экономики. «Уровень безработицы по-прежнему слишком высок», - заключил Обама. По его словам, дальнейшее «восстановление экономики» будет сопровождаться ростом безработицы, что президент США не предлагал рассматривать как проявление кризиса. Согласно проведенному незадолго до этого опросу населения, 86% были убеждены в том, что экономическая ситуация в США ухудшилась. В июне этот показатель составлял 80%. Примечательно, что 49% (согласно августовскому опросу) считали, что ухудшения произошли только в прошлом месяце.

Американская администрация пытается убедить мир, что все обстоит не так уж плохо. Официальная статистика пока не фиксирует сокращения промышленного производства; оно растет медленно, как и занятость. В сентябре уровень безработицы остался равен 9,1%, как в августе. Промышленные мощности были загружены в сентябре на 77,4%. Однако падение на сырьевых и фондовых рынках можно трактовать как сигнал — отражение проблем со сбытом товаров. Проблема вряд ли является американской: розничные продажи в США выросли за сентябрь на 1,1%, что считается хорошим показателем. Правда, иную картину дает строительная отрасль; здесь явно видны признаки застоя, если не спада.

Картину в экономике осложняют денежные инъекции властей, они не прекращены и в Соединенных Штатах. Корпорации продолжают получать финансовую поддержку, а пределы государственного долга достигнуты далеко не везде. Однако если бросить взгляд на Западную Европу, то положение там стоит признать худшим, чем в США.

Правильно ли, что официальная статистика не ухватывает пока признаков «второй волны», тогда как рынки в августе-октябре давали иную картину?

Совершенно верно. Причина здесь кроется как в «медлительности» статистики, так и в нежелании правительств показывать подлинное состояние. Декларируемые государствами мира данные о продолжающемся росте ВВП и лишь в последнее время отмечаемом его замедлении невозможно рассматривать как объективную информацию. Коррекция экономической статистики происходит много после вступления в силу негативных факторов, которые она обязана заранее улавливать и оглашать.

В 2010 году Россия пережила фантастический взлет цен на многие пищевые продукты. За 2011 год ситуация стала лучше или не стала много хуже в ценовом отношении. Но почему в магазинах все больше импортного продовольствия?

Ведущие западные торговые сети исповедуют принцип: низкие закупочные цены – низкие розничные цены. В России действует иное правило. Стремясь получить наименьшие закупочные цены, бизнес старается удержать высокие розничные цены. В условиях свободы закупки товаров за пределами страны, вполне естественно выбор делается не в пользу отечественных производителей, то есть в пользу более высокой нормы прибыли. Играет роль здесь и неразвитость инфраструктуры, которую власти – занятые обеспечением выгодного сырьевого экспорта – не заинтересованы развивать.

Эксперты констатируют, что в составе многих продуктов – молочных, колбасных изделий доля импортных составляющих очень велика. Фактически беднейшая часть общества вынуждена питаться отчасти с огородов, а отчасти за счет импортируемого мяса, сои и молока. Хлеб и крупы в основном остаются еще российскими.

Россия дорогая страна; вновь грозящее ослабление рубля по итогам падения сырьевых цен скорее нанесет удар по внутреннему рынку, чем вызовет бум российского замещения импорта. История с ростом цен в стране не закончена и как только цены на нефть опустятся, рубль будет опущен по отношению к доллару, а цены – естественно поднимутся. Замещение импорта будет иметь место, но чем заместить разрушенный потребительский спрос? Экономика России все более обретает периферийные черты. Специализацией ее остается сырье и в угоду его вывозу на внешние рынки, для внешних производителей товаров, открывается рынок страны. Однако в связи с кризисом можно ожидать повышение веса внутреннего производства продовольственных товаров, но реализация этой перспективы связана с отстранением от власти сырьевого бизнеса.

Недавно было объявлено о скором принятии России в ВТО, этого, похоже, наконец хочет Запад. Как вступление страны в ВТО повлияет на внутренне производство и рынок продовольствия?

Ничего хорошего России от членства в ВТО ждать не приходится. В конце мая наш институт представил подробный Доклад «Вступление России в ВТО: угроза экономической катастрофы» (http://www.igso.ru/articles.php?article_id=340). ВТО необходимо сырьевым монополиям; внутренний рынок будет открыт для иностранных товаров намного больше, чем сейчас. ВТО станет ударом для российских товаропроизводителей. Экспортеры выиграют, население — проиграет. Влияние на экономическую ситуацию в стране будет отрицательным, что вероятно окажется особенно ощутимо в свете обострения глобального кризиса.

Каковы на Ваш взгляд ценовые перспективы бензина и дизельного топлива на внутреннем рынке?

Если мировые цены на нефть продолжат падение, в рамках развития «второй волны» кризиса катящейся на биржах с августа, то рост цен на топливо в России более всего вероятен в рамках ослабления рубля. Медленная или быстрая девальвация национальной валюты при понижательном нефтяном тренде более чем ожидаема. Рост цен на топливо — один из важнейших источников роста цен вообще. Огромные расстояния России и 20% доля затрат на транспорт в цене товара каждый раз делают рост цен на бензин и дизель весьма ощутимым для населения. Дорожает пользование транспортом, как личным, так и общественным. Менее всего рост топливных цен сказывается на услугах, но здесь решающую роль играет большая их уязвимость на рынке: на них люди легче готовы экономить.

Нефтяные компании давно считают российские цены на бензин и дизельное топливо для рядовых потребителей низкими. Государство контролируется как раз этими — сырьевыми группами бизнеса, оно оказывается не заинтересовано всерьез противостоять росту цен на топливо. Популистские вмешательства некоторых высших чиновников не работают, потому, что никто не хочет, чтобы они работали. При снижении мировых цен на нефть и при наличии твердого, а не качающегося рубля цены на бензин не могли бы расти.

В ЕС бензин остается по российским меркам очень дорогим. Так из-за налогов греки вынуждены платить за литр 1,7 евро. Этот уровень пока предел мечтаний российского сырьевого бизнеса для внутреннего рынка. Но не стоит думать, что цена в евро за литр для России не достижима.

Вспоминается история с безрезультатными пожеланиями правительства, адресованными компаниям ТНК-ВР и «Газпром нефть» по случаю повышения цен на бензин. В случае нового скачка цен на топливо действовать будут так же?

Вероятно, да. Вообще механизмы регулирования цен в России работают очень странно. По какой-то неведомой причине первый министр тратил свое рабочее время на публичную критику компаний «Газпром нефть» и ТНК-ВР. Они имели полное право игнорировать пожелания правительства. Однако если правительство стремилось бы как-то регулировать цены внутри страны, то оно могло бы не ограничиваться пожеланиями. Нужно было бы принять законодательные или распорядительные меры: установить максимум коммерческих цен и порядок ценового образования. В противном случае критика корпораций за нежелание следовать рекомендациям власти выглядит наивно, если не цинично. Совершенно неясно, почему они должны отказывать себе в дополнительной прибыли, если государство не желает ее ограничить в интересах населения.

Вряд ли будет справедливо, если власти примутся кого-то наказывать за игнорирование новых благих пожеланий. Если бы государство стремилось добиться результата, а не продекларировать свою гуманистическую позицию перед лицом населения, то действовали бы без рекомендаций и угроз репрессий, а в рамках закона и своих обязанностей. Когда мы увидим новый взлет цен на топливо, вряд ли власти ответят компаниям преследованиями. Все как и прежде будет походить на социальную рекламу государства. До социального популизма это не дотягивает.

В России автомобиль иногда называют атрибутом «среднего класса», если только он не слишком старый. Как вы оцениваете его границы сегодня в «посткризисную» эпоху, и каково будущее этой прослойки в связи с перспективами экономики?

Границы среднего класса невозможно провести точно. И дело не только в том, что классификация является узкой – потребительской, но и в том, что социальные гарантии значат очень много. Доля среднего класса в России вряд ли может справедливо оцениваться свыше 10-12%. Мерить средний класс в стране нужно западными стандартами, причем разница в цене жизни во многом уже не в нашу пользу. Примерный месячный доход представителя среднего класса должен равняться 1-1,5 тысячам евро в регионах и 2-2,5 тысячам евро в столице. Такую зарплату получают немногие россияне. И на такие деньги в России можно получить условия жизни хуже, чем в Западной Европе. Вообще средние слои есть лишь класс потребления, но не социально-экономический класс.

Самоотнесение к среднему классу ничего не значит. Однако, беда в том, что коммерциализация образования и медицины вскоре сократит этот слой довольно сильно. Россияне, относимые к средним слоям, живут относительно ровно именно потому, что экономят на гарантиях. Если они за все будут платить, то очень быстро потеряют и самоуверенность, и выпадут из категории средних слоев — попадут в массу обнищавшего населения. У нас же принято измерять все по заниженной планке, чтобы показать насколько все вроде бы благополучно. На деле же очень не многие россияне живут сносно. И если официальная статистика все время констатирует рост реальных доходов, а чиновники обещают его на будущее, то вряд ли всерьез стоит к этому относиться. Несмотря на стабилизацию рынков в октябре, еще не означающую прекращение черной полосы, на рост российской экономики особо не стоит рассчитывать. А без этого повышение уровня жизни будет существовать лишь в отчетах бюрократии.

Как бы не был малочислен отечественный средний класс, его ожидает судьба европейских и американских средних слоев — сокращение. Причем немалую роль в этом сыграет государство.

Каковы в таком случае перспективы рынка труда? И как они связаны с разными сегментами российской экономики?

Все зависит от того, смогут неолиберальные власти планеты или нет сдержать развитие кризиса и насколько времени. В октябре «вторая волна» в ее биржевом исполнении оказалась заморожена уверениями по поводу того, что банкротство Греции невозможно. Стране списали 50% долга, такое решение принято. В ЕС увеличен резервный фонд — до 1 трлн евро. Беда в том, что бюджетно-долговой кризис в Европе только следствие проблем в экономике. Как показывает опыт 2009-2010 годов развитие кризиса можно заморозить, можно даже инициировать некое оживление. Но все это временные решения, причин мирового кризиса не устраняющие и условий для нового подъема не создающие; поэтому оживление в экономике является всякий раз ложным — тупиковым.

Для России решающее значение имеют мировые цены на сырье. С мая на этом рынке прервана повышательная динамика. И если нефть подросла после недавнего падения, то алюминий остается подешевевшим. Финансовые круги планеты дождались решения европейского долгового вопроса. Вероятно, в ЕС дефолтов до конца года не будет, но возможность продолжения спада на сырьевом рынке сохраняется. Сохраняется она и для фондового рынка. В результате российская экономика может вновь начать быстро сжиматься, что обернется увольнениями. И от властей мало что зависит: их влияние на глобальные процессы невелико, что отражает периферийное положение экономики России. Даже банковская стабильность не более чем обман. Разбор дел «Банка Москвы» указывает, что до 50% активов в портфелях отечественных кредитных институтов в критический момент могут предстать как плохие.

Ориентированные на внутренний рынок сферы экономики более слабы, а главное менее защищены политически. Сырьевой сектор и крупные банки могут рассчитывать на поддержку государства. Но производственные и торговые предприятия среднего уровня уязвимы. Особенно плохо влияет на них слабость российских потребителей. Если «второй волне» удастся развернуться, а она уже проявилась в августе-октябре на мировых биржах как пугающий рецидив 2008 года, то можно ожидать немалых сокращений. Вероятно, повторится ситуация 2008-2009 годов, и компании будут стараться уменьшить свой персонал на 10-20%. Но нельзя исключать, что «разрешение» долгового кризиса в ЕС заморозит рынки на некоторое время, а негативный сценарий перенесется на декабрь или даже на 2012 год.

Власти России планируют удерживать контроль над процессами в экономике до окончания избирательного сезона. При резком ухудшении конъюнктуры они будут пытаться сдержать рост безработицы, раздавая субсидии и заказы. Средства должна дать новая приватизация.

Многие констатируют, что Почта России работает последний год заметно хуже. Не результат ли это той самой подготовки к приватизации?

Это, безусловно, так. Однако чиновники отчитываются о повышении коммерческой эффективности Почты. В 2009 году она впервые после 2005 года получила прибыль и обошлась без убытков. 2010 год обернулся наращиванием доходов. Эти данные должны показать потенциальным инвесторам, что покупка акций новой компании не безвыгодное дело. Приватизация нашего времени отличается от приватизации 1990-х годов. Почта России получает право на работу с кредитами, депозитами, а также на инкассацию. То есть она конструируется как интересная компания.

Мне кажется, что Почта России по итогам 2011 года сможет нарастить доходы за счет роста пользования ее услугами. Также существует механизм расширения числа сервисов не пересылочного профиля, что может быть реализовано позднее. Так возможно расширить торговлю сувенирами, освоить выпуск и продажу копий старинных российских литографий. Еще одним вариантом может стать развитие сервиса быстрой доставки корреспонденции. Если здесь Почта России добьется успеха и предложит невысокие цены, то она потеснит на рынке частные почтовые структуры. Почте недостает средств на модернизацию и создается впечатление, что она старается повысить интенсивность труда и сократить персонал. Менеджмент жалуется что рабочие «сжирают» 60% выручки, что ничего доброго людям не обещает. Ясно, что не технические решения, а увольнения станут инструментом повышения «производительности труда», как ее понимает менеджмент.

Когда вы говорили об уязвимости российских банков, вы имели в виду и «Сбербанк России»?

Сбербанк не только крупнейшая российская кредитная организация по объему активов, но и наиболее надежная. За первое полугодие банк увеличил чистую прибыль по МСФО (международным стандартам финансовой отчетности) почти втрое по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Возросла она до 176,1 миллиарда рублей с 64,3 миллиарда рублей. Но если проблемы возникнут у всего банковского сектора, то и Сбербанк должен будет тоже бороться с трудностями.

Крупнейшие российские банки расширили ипотечное кредитование; в первой половине 2011 года Сбербанк снизил ставку до 8%, но затем она поднялась. Российские банки редко готовы давать кредиты населению ниже 9,5%, однако ведущие институты смогли поддержать кредитами строительную отрасль. Но процентные ставки настолько высоки, что давление негативных процессов в мировой экономике может вернуть как российский рынок, так и кредитную отрасль в состояние кризиса. Снять его в 2009 году было чрезвычайно сложно. Более всего помогли в этом шаги Белого дома, породившие глобальную финансовую стабилизацию.

Как и в банковской сфере, на рынке страхования государство будет предотвращать возможные банкротства удалением с рынка слабых игроков. Управляемый передел рынка остается наиболее вероятной перспективой, как в условиях стабильности, так и при развитии спада. Отказ от введения новых видов обязательного страхования может быть продиктован политическими соображениями. Обязательное страхование недвижимости может и не быть введено. Кстати и с девальвацией рубля власти будут осторожны, пока процедуры выборов не завершатся. Но это не означает, что от ослабления национальной валюты откажутся при новом снижении сырьевых цен.

Если говорить о банковском секторе, то существует еще проблема «безвозвратных» кредитов. Где корень этого явления?

«Безвозвратные» кредиты, это форма вывода капиталов из банков. Заинтересованные лица из числа владельцев и руководителей таким образом извлекают средства нужные им на других направлениях бизнеса; способ, безусловно, не чистый. Проблема существует не только в банках именуемых государственными. Такие же кредиты могут выдаваться частными банками. В некачественных с точки зрения банка решениях бывают заинтересованы члены руководства самого этого банка. Это просто может быть чрезвычайно выгодно.

ВТБ вынужден был реструктурировать задолженность Mirax Group по облигациям под выгодный процент. Аналитики задаются вопросом, как банк мог вложить столь большие деньги в такой проблемный актив? Однако Mirax Group долгое время являлся успешным бизнесом. Проект динамично развивался, а проблемы появились лишь с началом мирового кризиса. Ситуация вполне стандартная.

Увод капиталов из госбанков это проблема акционеров – включая правительство. В зависимости от того сумеют ли они поставить руководство под контроль и будут ли заинтересованы крупнейшие из них в изменении ситуации и возможны перемены к лучшему. На сегодня успешно преодолевшим многие старые проблемы выглядит Сбербанк. ВТБ, напротив, демонстрирует картину укоренения проблем. Нельзя забывать, что рядом с бедой недостаточно качественного управления стоит проблема добросовестности менеджмента.

Не так давно было объявлено о присоединении 45 российских компаний к Глобальному договору ООН (The Global Compact), что оценивается как выражение растущего внимания бизнеса к социальной ответственности. Каковы причины присоединения компаний к соглашениям такого типа?

Основной интерес присоединения состоит для российских компаний в возможности показать иностранным инвестором свою адекватность международным стандартам. Но никакого мотива реально следовать нормам Глобального договора ООН для российского бизнеса нет. Сам договор – исключительно имиджевое начинание. С российской действительностью принципы Договора согласуются плохо, но и с общемировой действительностью все не лучше. Однако проблемы здесь нет, поскольку договор носит скорее пропагандистский характер, чем базу для каких-либо изменений в сфере экологичности бизнеса или его социальной ответственности.

Для отечественного бизнеса реализация бумаг на внешних рынках и привлечение заемных средств из-за рубежа требует срочно «дотянуть» свой имидж до западных стандартов. В реальности повышения уровня социальной ответственности бизнеса нет, но есть рекламная игра вокруг этого понятия. О реальной социальной ответственности отечественных компаний могут много рассказать работающие в подполье профсоюзы.

Если на момент перейти от экономики к политике: как Вы считаете, почему кандидатом в президенты стал Владимир Путин, а не Дмитрий Медведев и можно ли говорить о конце миллиардера Михаила Прохорова как политика?

Не думаю что все кончено для Прохорова — политика. Его устранение с поста лидера партии «Правое дело» с избранием Путина кандидатом в президенты связано, но связано и с экономической конъюнктурой в мире. Путин имеет репутацию человека эпохи экономического роста, если не творца этого роста. Разумеется, подъем 2000-х годов несправедливо записывать на его адрес, однако Медведев авторитетом в обществе похвастать не может. С весны явной стала угроза большого спада в экономике, а с августа ситуация еще осложнилась. Мировые цены на сырье снизились по сравнению с апрелем и партии власти нужен надежный и авторитетный лидер — человек, повышающий в глазах населения уровень легитимности режима. Это так же важно как добиться наибольшей явки.

Прохоров оказался не нужен умеренной путинской аппаратной партии. И его со скандалом убрали с поста. Однако он показал себя человеком жесткой классовой позиции, хотя ему и пришлось отыгрывать назад некоторые исторические заявления. Правый фланг неолибералов может востребовать его как лидера позднее, уже в момент возрождения в стране политической борьбы, когда классы и группы в них начнут отстраивать свои политические структуры. Случится это на новой фазе глобального кризиса. В настоящем выдвижение Путина рушит план радикальных неоконсерваторов о быстром смещении официальной политики в сторону жесткого неолиберализма: на конструктивном «левом фланге» должна была оказаться «Единая Россия», а правая партия — вырасти справа. Отсюда и падение чиновного интереса к «Справедливой России».

Можно предположить, что в силу обстоятельств, курс государственной политики еще сместится вправо. Россияне совершенно не готовы к импорту из Европы методов прямого переложения издержек кризиса на население, но им с этим еще предстоит столкнуться.

Какое влияние оказывал мировой экономический кризис на Россию в последние годы и что грозит нам в перспективе?

В мире есть признаки обострения кризиса, который никуда не исчез после 2008 года. Он лишь был искусственно – за счет политики США отведен на стартовые позиции. С них он пытался сорваться вперед несколько раз, но всякий раз был сдержан новыми валютными вливаниями в банки. Сейчас планета переживает биржевой кризис, фазу зарождения нового индустриального спада. Обусловлена она объективно – слабостью массовых потребителей, как и спад 2008-2009 годов.

В 2010-2011 годах российский внутренний рынок получил мощнейшие удары. Рост цен на продукты питания ослабил и без того небогатых потребителей. Поэтому исходя из внутренних причин в России все готово для экономического спада. С началом в августе мирового снижения на биржах, российский фондовый рынок начал обваливаться.

В российской экономике на начало 2011 года не наблюдалось столь же мощных признаков депрессии как в Южной Европе или арабских государствах. Если некоторые страны проиграли от стабилизации 2009-2010 годов, то Россия в лице сырьевых монополий выиграла. Но зависимость страны от событий на внешнем рынке увеличилась. И если до осени 2008 года власти страны были искренне уверены, что глобального кризиса бояться нечего, то в 2011 году они начали нервничать задолго до «черного» августа. Сферы экономики ориентированные на экспорт уже теряют доходность, а ориентированные на внутренний рынок производственные сферы очень слабы. При видимости лучшего положения в 2009-2011 годах из-за высоких цен на нефть, экономика России более уязвима, чем экономики США или стран Западной Европы.

С августа мировая экономика переживает биржевой спад, начало крушения спекуляций. Октябрьскую заморозку биржевого спада еще нельзя рассматривать как продолжительную. Тем более, что 1 ноября произошло новое биржевое падения, последовавшее за ложным обещанием греческого главы правительства Папандреу провести референдум о членстве в еврозоне и судьбе долга. Нужно также заметить, что история бюджетно-долгового кризиса в ЕС не закончена. Пока он проявился на юге еврозоны, но Франция и Германия не застрахованы от него: государственные долги их значительны.

Сигналом предстоявшего падения рынков стала коррекция в мае. Затем наступила пауза в несколько месяцев. Крайне важно, что события 2011 года стали повторением аналогичных событий 2009 и 2010 годов. Тогда тоже происходили коррекции и наступали летние паузы, но рост рынков возобновлялся осенью. Изменение денежной политики США, переход к ее более скромной - «экономной» форме, привел к тому, что два года искусственно откладывавшийся обвал начался. Общей тенденцией для экономик мира остается падение на фондовых и сырьевых биржах, что наконец приведет мировой кризис в фазу депрессии. Необходимо приготовиться к тому, что мир может пережить даже более сильное падение, чем в 2008-2009 годах. И если ему не дадут развернуться, то кризис вернется в 2012 году. В силу закономерности он должен выполнить сперва разрушительную работу, чтобы потом начать созидательную.

Россия с мая несет потери от снижения мировых цен на сырье. Цена золота с 2008 по 2011 год увеличилась в два раза. Это значит, что при цене барреля нефти в 100 долларов, российский бизнес получал примерно 50 долларов начала 2008 года. Однако пока логично ожидать укрепления доллара при падении цен на сырье. Снижение цены нефти — перспектива на ближайшие месяцы, если кризис не будет вновь на время заморожен. Затем ей предстоит оставаться на пониженном уровне довольно долго, возможно, несколько лет. Даже нынешние цены на нефть и металлы душат промышленность и разрушают потребительский спрос в Европе и Северной Америке. Обвал сырьевых цен — крах спекуляций на сырьевых рынках ослабит давление на мировую индустрию, но поднимет его для России. Ее, видимо, ждет гораздо большее обострение социально-экономических проблем, чем страны Запада.

Какова на Ваш взгляд экономическая прочность России? Какое влияние на страну могут оказать разворачивающиеся процессы?

Фактически можно говорить о том, что «вторая волна» развивается уже как минимум три месяца (август-октябрь). Столько времени о ней сигнализируют фондовые и сырьевые биржи планеты. Но подползла она еще весной и только из-за фальши официальной экономической статистики ее не удается выявить. Но, в России по независимым оценкам снижение промышленного производства идет с зимы. Власти страны полны оптимизма, однако экс-министр финансов Кудрин постарался поскорее оставить свой пост: он понимает, что не должен пасть жертвой «второй волны», а справиться с ней не рассчитывает.

При серьезном снижении цен на сырьевые товары, российские денежные резервы иссякнут за год. Смягчать кризис власти готовятся по старому методу, раздавая помощь монополиям. Никаких структурных, а тем более, социально-политических мер в их запасе нет. Они рассчитывают переждать «вторую волну», как это уже было в 2008-2009 годах. А еще они надеются на то, что все в мире после кризиса останется так же, как и было. Но этого точно не будет. Впереди технологический переворот, включая революцию в электроэнергетике. На место финансовой глобализации придет глубокая региональная интеграция экономик.

Беседу вёл Алексей Козлов, rabkor.ru

Колонка Василия Колташова

Вашингтонский консенсус универсальнее пекинского; «китайский путь» был хорош для догоняющего развития, но плохо совместим с потребностями следующего этапа развития; китайские капиталовложения по всему миру делались без рыночного расчета и испытывают серьезную эрозию – об этом говорил в своей публичной лекции в Высшей школе экономики профессор Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе Дипак Лал (Deepak Lal).

Профессор Лал, американский экономист индийского происхождения, выступил в НИУ ВШЭ с лекцией «Роль правительства в рыночной экономике: мертв ли Вашингтонский консенсус?». Научный руководитель ВШЭ Евгений Ясин, по чьему приглашению и выступал профессор, напомнил собравшимся, что Дипак Лал – один из наиболее последовательных сторонников либеральной модели. «За что его и люблю», – признался Ясин.

Дипак Лал начал с того, что помимо известного либерального Вашингтонского консенсуса складывается еще и консенсус Пекинский. Суть его в том, что путь развития, избранный Китаем в последние три десятилетия, доказал свою эффективность. «Его сторонники считают, что он особенно подходит азиатским государствам, я же называю его тоталитарным капитализмом».

Дипак Лал предложил свое видение генезиса возникновения консенсусов. В свое время Сталин показал пример быстрой модернизации отсталой экономики, и многие страны, стремившиеся перейти из феодализма к рынку, стремились это сделать, используя принципы плановой экономики. После того, как выяснились многочисленные издержки такого пути, возник неоконсерватиный Вашингтонский консенсус. По сути, это неолиберальный пакет циклического стабильного денежного оборота. Данная концепция ничего не говорила о том, как управлять доходами и что такое их справедливое распределение. Тут консенсус не был достигнут.

Китайское экономическое чудо, казалось бы, подсказало рецепт: «Многие в Китае, как и в России, верят, что это чудо базировалось на очень умной государственной интервенции. Преобразования в Гонконге, Сингапуре, на Тайване якобы также основывались на ней». В подтверждение этого приводят неоклассическую теорию роста, согласно которой чем больше людей производит капитал, тем больше его совокупная величина. Для «азиатских тигров», в которых бурный рост экономики совпадал с бурным ростом числа занятых, это кажется вполне подходящим обоснованием. Но уже для Африки это не срабатывает. По-видимому, заключил, Лал, здесь существует гораздо более сложная зависимость.

Одна из коренных проблем государственной поддержки индустрии – проблема определения того, кто именно и в какой степени достоин такой поддержки. В результате возникает конкуренция за госдотации, и вы тратите много денег, чтобы пролоббировать поддержку себе. Деньги для экономики на этом теряются, уходя не на основную вашу деятельность. Но, главным образом, эффективность теряется на том, что поддержку получает необязательно рыночно наиболее эффективная структура, и, может быть. наоборот, наименее эффективная может продлить свою никчемную жизнь. Госинтервенции могут быть оправданы, лишь когда некая индустрия находится в младенческом состоянии, заметил Лал.

Он привел в пример Корею, в которой снижение торговых барьеров в итоге привело к росту производительности местных компаний. Исследования тайваньской экономики также не выявили зависимость между госинтервенциями и бурным ростом экономики. Вмешательство государства имело точечный характер, обусловленный политическими причинами и никак не сказалось на общем состоянии экономики государства.

Китай достиг своих успехов прежде всего потому, что развязал инициативу рядовых граждан, поощряя в 80-е годы развитие TVE (Township and Village Enterprises). В мире их считали государственными по сути, но, отметил Лал, как показал в своей работе Хуан Яншен (Huang Yasheng. (2008). Capitalism with Chinese Characteristics. New York: Cambridge University Press) они принадлежали городским и сельским властям лишь формально, но по сути управлялись как частные предприятия, а в середине 90-х при Цзян Цземине многие из них были приватизированы. Это, кстати, позволило центральному правительству превратить потоки дивидендов, шедших от TVE на места, в налоги, поступающие в казну разных уровней. В это же время сократились темпы роста доходов китайского населения – с 8% до 5%. Появившийся разрыв между темпами экономического роста и частными доходами и позволил китайскому правительству накопить огромные валютные резервы.

«Китай распоряжается ими довольно глупо, - заявил Дипак Лал. - Они инвестируют их в низкодоходные бумаги, в здания и земельные участки в США, в миноритарные пакеты крупных компаний по всему миру и т.п. В итоге их инвестиции испытывают эрозию. К тому же и курс юаня у них стабилизирован и привязан к доллару. Я в этом усматриваю некий авантюризм. Лучше бы вкладывали в свою экономику». Дипак Лал привел аналогию с Японией. В 80-е годы также все говорили, что Япония вот-вот станет экономикой номер один, а вместо этого грянул кризис, который заморозил ее на два десятилетия. Японцы тогда расходовали свои огромные резервы на социальную сферу, а не в экономику, и в итоге оказались в ловушке.

В качестве альтернативы Лал привел Индию, в которой практика складывается так, что инвестиции идут от частного сектора и исключительно исходя из критериев их эффективности. «Не подумайте, что я так говорю потому, что сам индус, – сказал Лал. – Но это факт, что в Индии на единицу роста ВВП приходится вдвое меньше инвестиций, чем в Китае. Это наглядный показатель их эффективности».

Таким образом, складывающийся «пекинский консенсус» складывается вокруг мифа. На самом деле рост экономики Китая порожден развязыванием частной инициативы в форме TVE, а государственное вмешательство оказывается направленным вовсе не на развитие.

Впереди у Китая еще целый ряд серьезных проблем, отметил Лал:

• в скором времени встанет вопрос о подъеме зарплаты, что увеличит расходы и снизит ценовую конкурентоспособность китайских товаров
• попытка властей догнать США в военном отношении требует огромных дополнительных расходов, а уже сегодня 6-7% ВВП уходит у Китая на военные расходы
• жилищное строительство перегрето
• муниципалитеты влезли в огромные долги, заложив принадлежащие им земли. Это должно привести к имущественному либо финансовому кризису.

Возможно, подытожил экономист, что уже в следующем году мы услышим о закате китайского чуда, также, как когда-то услышали о закате японского.

Отвечая затем на вопросы, Дипак Лал сообщил, что с самого начала был противником введения евро. «Я считаю, что валюта должна быть натуральной, а евро – это политический проект, изобретение евробюрократов. Здесь телега впереди лошади, политика впереди экономики. Происходит медленный крах евро. Но вместо того, чтобы признать это, бюрократы сидят и ждут. Однако это лишь вопрос времени, вопрос того, сколько еще банков должно рухнуть, сколько еще денег должно быть потеряно».

После выступления Лала свое резюме сделал Евгений Ясин: «Маркс, видимо, сильно ошибался, считая, что рыночная экономика исчерпана и далее будут все решать бюрократы. Но ведь тогда рыночный капитализм был очень молодым. А теперь он доказывает свою силу. Посмотрите на примеры в России. Телекоммуникационная сфера – вся выросла на частных деньгах, там занято 400 тысяч человек. Автосервисы – ремонт машины был мучением в советское время, а теперь об этом автомобилисты не думают, они думают о парковках, о пробках, но только не о ремонте. 760 тысяч человек занято в этом секторе, и он полностью частный.

Поэтому когда говорят, что рынок уже лопнул, я всегда вспоминаю такие примеры. Ничего не говорит о том. что либерализм себя исчерпал. Более того, это большее, что можно предложить России. Есть сферы, где нужно догонять, там государство может участвовать. Но не более».

Видеозапись лекции Дипака Лала «Роль правительства в рыночной экономике: мертв ли Вашингтонский консенсус?»

Игорь Стадник, Opec.ru

К чему может привести отказ платить по своим обязательствам крупнейшей экономики мира.

По сообщениям СМИ, республиканская партия США, заблокировав повышение предельной планки государственных заимствований, предлагает устроить краткосрочный технический дефолт Соединенных Штатов. Правильность столь беспрецедентного шага республиканцы аргументируют тем, что фиксация предельной планки госдолга и технический дефолт США заставит наконец демократов прибегнуть к радикальному сокращению расходов бюджета, относительно которого в последнее время происходят самые жаркие политические баталии. Сокращение расходов госбюджета, безусловно, мера необходимая и важная, но стоит ли прибегать к таким жёстким мерам? Стоит ли сжигать дом, чтобы выгнать из него тараканов?

Давайте рассмотрим кажущийся до недавнего времени невероятным сценарий дефолта Соединенных Штатов, допустив, что предложение республиканцев не является политическим пиаром.

Итак, в первую очередь вера в стабильность казначейских облигаций США будет мгновенно потеряна, и они резко упадут в цене. Федеральный Резерв бросится спасать ситуацию, печатать доллары и на них выкупать у паникующих инвесторов государственные долговые бумаги. Однако вбрасываемых в экономику долларов будет явно недостаточно, чтобы отсрочить массовые Margin Call`ы по всем миру. Стоит напомнить, что гособлигации США очень широко используются в качестве залога по кредитам, а также лежат в основе структурированных деривативов. А при обесценивании залога происходит Margin Call (требование банков и брокеров срочно, в течение нескольких часов, довнести обеспечение). Покрывать Маржин Колы в данном случае будет нечем – долларов в мировой системе окажется слишком мало, чтобы поддержать внезапно возникшие огромные обороты по взаимным требованиям между крупнейшими банками и корпорациями (в первую очередь, по кредит-дефолтным свопам, объемы которых приближаются к 25 трлн.долларам [1]).

После резкого (двукратного и более) падения к ведущим мировым валютам в момент объявления дефолта, «американец» не менее резко вырастет в цене – доллар вдруг станет всем очень нужен (для расчетов), но никто никому его в займы его уже не дает. Банки закрывают друг на друга лимиты, и межбанковский рынок кредитования перестаёт существовать – точно по такому же сценарию, как в момент крушения банка Lehman Brothers в 2008 году. Наступает паралич финансовой системы, включая валютный рынок и рынок деривативов.

Стоит ли упоминать, что паралич затронет и важные для России и развивающихся стран товарные биржи? В попытках срочно найти ликвидность для покрытия обязательств, хеджфонды и банки начинают массово скидывать фьючерсы на нефть, золото, промышленные металлы и проч. активы, еще больше усиливая эффект домино и провоцируя новые взаимные дефолты. Цены стремительно рушатся вниз. Как это бывает, можно посмотреть на графике серебра.

1-го мая с.г. крупнейшая товарная биржа CME резко повысила маржинальные требования с $12 825 до $14 513 за один контракт. При этом год назад обеспечение составляло всего $4 250. Как видим, подобное ужесточение торговых условий привело к провалу цен с почти 50-ти долларов за унцию, до $34. Т.е. 30-ти процентное падение всего за 5 дней! Представляется, что в случае объявления дефолта Соединенными Штатами подобная картина будет наблюдаться повсеместно во всех активах – от акций и биржевых индексов до нефти и золота.

Увы, золото тоже не останется в стороне. Многие полагают, что желтый металл может защитить от экономических потрясений и стать тихой гаванью для инвесторов, однако это заблуждение. Дело в том, что до тех пор, пока золото по всему миру торгуется в долларах США – ведущая роль в этой паре будет принадлежать не спросу на золото, а спросу на доллары. Как я писал выше, в случае кризиса ликвидности (а он неизбежен в ситуации дефолта) спрос на доллары резко вырастет, их станет мало, что приведет к массовому закрытию позиций на биржевых и внебиржевых рынках - и в золоте в том числе.

В пример можно привести начало кризиса в 2008-м году. 15 сентября банк Lehman Brothers объявляет о банкротстве, золото за день взлетает на 12% (с 774 долларов за унцию до $868), однако уже месяц спустя за унцию желтого металла дают чуть больше 700-т долларов. И только запуск программ денежного стимулирования со стороны ФРС США позволил золоту вырасти и закончить 2008-й год на все тех же уровнях в $868 за унцию.

Дальнейший ход событий - будет ли ФРС выкупать все те четыре с лишним триллиона казначейских облигаций, находящихся на балансах иностранных инвесторов или ограничится техническими покупками для поддержания курса - предсказать трудно. Также трудно предсказать, как поведут себя мировые центральные банки, которые вовсе не заинтересованы получить доллары в обмен на облигации – ведь эти гигантские суммы просто невозможно никуда больше деть. Рынок «казначеек» был единственным ликвидным рынком общемирового масштаба. Например, объем рынка гос.долга Германии составляет всего $1.5-2 трлн. Скорее всего, монетарные власти развитых и развивающихся стран «простят» дефолт США и согласятся на реструктуризацию. Не исключено, что центральные банки даже будут вынуждены пойти на поклон к ФРС США и открыть своп-линии, дабы не допустить резкого (в разы!) обесценения курсов собственных национальных валют к дорожающему доллару (в том случает, если ФРС не будет активно монетизировать долг).

Подводя итог под всем вышесказанным, отмечу, что предлагаемый республиканцами дефолт США, возможно, слабо ударит по самой американской экономике, но безусловно, приведёт к мощнейшей волне кризиса во всём мире. Остаётся только надеяться, что американские власти прекратят эти опасные игры с огнём и ко 2-му августа повысят планку государственного долга США.

PS Только что стало известно, что международное рейтинговое агентство Fitch Ratings может понизить суверенный рейтинг США до уровня "ограниченный дефолт", если власти страны не смогут погасить облигации и осуществить купонные платежи по ценным бумагам со сроком оплаты 15 августа с.г., говорится в сообщении Fitch.

---

[1] По данным http://www.isdacdsmarketplace.com/market_statistics Для сравнение - объем всего мирового ВВП около $50 трлн.