Над мировой экономикой вновь сгущаются тучи: место уверенности заняла тревога. Рынки утратили положительную динамику первой трети 2011 года, а эксперты все чаще говорят о приходе «второй волны». Какие процессы вызывают подобные оценки? Вырвался ли джин мирового кризиса из бутылки и что ожидает Россию? Об этом и многом другом рассуждает руководитель Центра экономических исследований Института глобализации и социальных движений (ИГСО) Василий Колташов.

Все больше публикаций появляется о том, что «вторая волна» кризиса началась или надвигается. Как связан рецидив кризиса с долговыми проблемами в Европе и США?

До конца октября биржевой спад развивался на фоне отсутствия национальных дефолтов. Было объявлено также, что греческий долговой кризис разрешен (обещано списать 50% долга страны) и это совпало со стабилизацией на биржах. Произошло укрепление рубля и евро, а доллар ослаб. Однако временное устранение угрозы первого дефолта в Южной Европе может сработать в дальнейшем также как снятие угрозы банкротства США в августе, то есть не сработать как долговременный фактор сдерживания рыночного спада.

Министр финансов США Тимоти Гайтнер заявил летом: без продолжения прежней денежной политики страна сможет избегать дефолта не более чем до августа. Мир замер в ожидании технического дефолта Соединенных Штатов, но его так и не последовало – Обама капитулировал перед республиканской оппозицией. Нельзя исключать, что решающее значение в требовании изменить финансовую политику США сыграла ее бесполезность в 2011 году для американской индустрии. Президент сам вынужден был признать, что справиться с экономическими проблемами правительству не удается. Это не стало следствием внутренней тяги Обамы к самокритике, а было результатом потери им значительной доли поддержки избирателей.

Маневрируя в летней борьбе с республиканцами, Обама пытался внушить публике, что отстаивает ее интересы, а вовсе не защищает финансовые корпорации. Он грозил увеличить налоги на богатых и обещал рабочие места. Республиканская оппозиция давила на президента с позиции бесполезности и растратности его политики. В качестве аргумента не трудно было привести состояние экономики и американских потребителей. На фоне политических баталий в США рынки в июне-июле оставались в застойном состоянии; наблюдалась стагнация нефтяных цен. Если за это время США не приняли бы решение о сокращении долларовой эмиссии и усилении экономии, логично было ожидать новой повышательной рыночной волны. Не ясно лишь одно – сколько времени она могла продолжаться.

Еще полгода назад Барак Обама выглядел победителем «первой волны» мирового кризиса. Сейчас картина предстает иной; отчасти вина за это возлагается на перемены в денежной политике США. Какие события стоят за изменением их монетарного курса?

Повышенное внимание американских институтов к бюджетному кризису в Греции маскировало весной-летом подготовку к изменению денежной политики США. Неясность выражал кризис финансово-экономической политики США, что уже переломило повышательный тренд на торговых площадках планеты. Рынок ждал сохранения США прежней денежной политики. Как только очевидной стала бы тщетность подобных надежд, начался бы отход капиталов в доллары. Цены на нефть перешли бы от вялых колебаний к снижению. Доллар начал бы усиление. Именно это и произошло позднее в августе-сентябре.

Борьба республиканцев против политики президента Обамы привела к серьезным уступкам с его стороны. США начали коррекцию денежной политики, что перевернуло восприятие рынками ситуации в мировой экономике. Как минимум «неплохо» превратилось в «нехорошо», каково реально и было положение. Наряду с ужесточением бюджетной политики, встал вопрос о контроле над деятельностью ФРС. Положение ФРС при Обаме позволяло ей без санкции властей осуществлять эмиссию доллара и самовольно использовать средства, полученные от продажи американских долговых обязательств. При детальном расследовании деятельности ФРС встал бы вопрос о необходимости национализации этого центрального банка. Но даже периодический контроль мог помочь усилению доллара, а главное — сократить денежную эмиссию в пользу финансовых спекулянтов.

Согласно выступлению американского сенатора Барни Сандерса по результатам аудита ФРС, эта организация предоставила за время кризиса на 16 трлн. долларов «серых» кредитов. Незаконную помощь получали американские и иностранные банки. По словам Сандерса, Федеральный резерв предоставлял многомиллиардные займы банкам, в которых работали его бывшие сотрудники. Так, JP Morgan Chase получил от ФРС 390 млрд. долларов финансовой помощи. Генеральный директор банка прежде являлся членом совета директоров Нью-Йоркского филиала ФРС. Проценты по «теневым» кредитам ФРС являлись чрезвычайно низкими, близкими к нулевому значению. Беспрецедентный аудит ФРС стал возможен благодаря поправке к закону о реформе финансового сектора Wall Street, предложенной сенатором Барни Сандерсом. Проверка Федерального резерва стала частью оппозиционного наступления на Обаму.

Что же ко всему этому подвигло? Еще зимой обнаружилось противоречие между выгодным финансовым корпорациям курсом Обамы и интересами промышленного капитала. Дешёвый доллар перевешивали повышение сырьевых цен и обесценивание денежных капиталов компаний.

Что привело к нынешним биржевым показателям?

Август начался на мировых биржах спокойно. Казалось, что снятие угрозы банкротства США должно помочь новому оживлению. Однако минуло несколько дней, и произошел первый обвал. Без объявления о запуске новой программы денежной подпитки, биржевой барометр вновь начинал показывать реальное состояние экономики. Рынки ожидали изменения финансовой политики США; их не устраивал компромисс между президентом-демократом и республиканцами.

После серии биржевых обвалов в первой половине августа наступила пауза. Падение прекратилось, что скорее было похоже на перемирие банков-спекулянтов и американских политических элит. Власти США получили шанс вернуться к старой денежной политике, но не могли им воспользоваться. Со 107 долларов за баррель нефть марки Brent поднялась почти до 110 долларов. Восстановление оказалось коротким, и биржи вновь стало лихорадить. Виной тому явился не только разворот, пусть и частичный, в финансовой политике США, но и проблемы в реальной экономике. Трактовать кризис как исключительно финансовый было бы ошибкой. Финансовыми были механизмы сдерживания спада, как только они ослабли, экономический кризис дал признаки усиления.

В октябре наступила новая пауза. Воспринимать ее как завершение прежнего острого периода было бы как минимум преждевременно.

Как Вы оцениваете экономическую ситуацию в США?

Еще 25 августа президент США вынужден был признать, что его правительству не удается решить злободневные проблемы национальной экономики. «Уровень безработицы по-прежнему слишком высок», - заключил Обама. По его словам, дальнейшее «восстановление экономики» будет сопровождаться ростом безработицы, что президент США не предлагал рассматривать как проявление кризиса. Согласно проведенному незадолго до этого опросу населения, 86% были убеждены в том, что экономическая ситуация в США ухудшилась. В июне этот показатель составлял 80%. Примечательно, что 49% (согласно августовскому опросу) считали, что ухудшения произошли только в прошлом месяце.

Американская администрация пытается убедить мир, что все обстоит не так уж плохо. Официальная статистика пока не фиксирует сокращения промышленного производства; оно растет медленно, как и занятость. В сентябре уровень безработицы остался равен 9,1%, как в августе. Промышленные мощности были загружены в сентябре на 77,4%. Однако падение на сырьевых и фондовых рынках можно трактовать как сигнал — отражение проблем со сбытом товаров. Проблема вряд ли является американской: розничные продажи в США выросли за сентябрь на 1,1%, что считается хорошим показателем. Правда, иную картину дает строительная отрасль; здесь явно видны признаки застоя, если не спада.

Картину в экономике осложняют денежные инъекции властей, они не прекращены и в Соединенных Штатах. Корпорации продолжают получать финансовую поддержку, а пределы государственного долга достигнуты далеко не везде. Однако если бросить взгляд на Западную Европу, то положение там стоит признать худшим, чем в США.

Правильно ли, что официальная статистика не ухватывает пока признаков «второй волны», тогда как рынки в августе-октябре давали иную картину?

Совершенно верно. Причина здесь кроется как в «медлительности» статистики, так и в нежелании правительств показывать подлинное состояние. Декларируемые государствами мира данные о продолжающемся росте ВВП и лишь в последнее время отмечаемом его замедлении невозможно рассматривать как объективную информацию. Коррекция экономической статистики происходит много после вступления в силу негативных факторов, которые она обязана заранее улавливать и оглашать.

В 2010 году Россия пережила фантастический взлет цен на многие пищевые продукты. За 2011 год ситуация стала лучше или не стала много хуже в ценовом отношении. Но почему в магазинах все больше импортного продовольствия?

Ведущие западные торговые сети исповедуют принцип: низкие закупочные цены – низкие розничные цены. В России действует иное правило. Стремясь получить наименьшие закупочные цены, бизнес старается удержать высокие розничные цены. В условиях свободы закупки товаров за пределами страны, вполне естественно выбор делается не в пользу отечественных производителей, то есть в пользу более высокой нормы прибыли. Играет роль здесь и неразвитость инфраструктуры, которую власти – занятые обеспечением выгодного сырьевого экспорта – не заинтересованы развивать.

Эксперты констатируют, что в составе многих продуктов – молочных, колбасных изделий доля импортных составляющих очень велика. Фактически беднейшая часть общества вынуждена питаться отчасти с огородов, а отчасти за счет импортируемого мяса, сои и молока. Хлеб и крупы в основном остаются еще российскими.

Россия дорогая страна; вновь грозящее ослабление рубля по итогам падения сырьевых цен скорее нанесет удар по внутреннему рынку, чем вызовет бум российского замещения импорта. История с ростом цен в стране не закончена и как только цены на нефть опустятся, рубль будет опущен по отношению к доллару, а цены – естественно поднимутся. Замещение импорта будет иметь место, но чем заместить разрушенный потребительский спрос? Экономика России все более обретает периферийные черты. Специализацией ее остается сырье и в угоду его вывозу на внешние рынки, для внешних производителей товаров, открывается рынок страны. Однако в связи с кризисом можно ожидать повышение веса внутреннего производства продовольственных товаров, но реализация этой перспективы связана с отстранением от власти сырьевого бизнеса.

Недавно было объявлено о скором принятии России в ВТО, этого, похоже, наконец хочет Запад. Как вступление страны в ВТО повлияет на внутренне производство и рынок продовольствия?

Ничего хорошего России от членства в ВТО ждать не приходится. В конце мая наш институт представил подробный Доклад «Вступление России в ВТО: угроза экономической катастрофы» (http://www.igso.ru/articles.php?article_id=340). ВТО необходимо сырьевым монополиям; внутренний рынок будет открыт для иностранных товаров намного больше, чем сейчас. ВТО станет ударом для российских товаропроизводителей. Экспортеры выиграют, население — проиграет. Влияние на экономическую ситуацию в стране будет отрицательным, что вероятно окажется особенно ощутимо в свете обострения глобального кризиса.

Каковы на Ваш взгляд ценовые перспективы бензина и дизельного топлива на внутреннем рынке?

Если мировые цены на нефть продолжат падение, в рамках развития «второй волны» кризиса катящейся на биржах с августа, то рост цен на топливо в России более всего вероятен в рамках ослабления рубля. Медленная или быстрая девальвация национальной валюты при понижательном нефтяном тренде более чем ожидаема. Рост цен на топливо — один из важнейших источников роста цен вообще. Огромные расстояния России и 20% доля затрат на транспорт в цене товара каждый раз делают рост цен на бензин и дизель весьма ощутимым для населения. Дорожает пользование транспортом, как личным, так и общественным. Менее всего рост топливных цен сказывается на услугах, но здесь решающую роль играет большая их уязвимость на рынке: на них люди легче готовы экономить.

Нефтяные компании давно считают российские цены на бензин и дизельное топливо для рядовых потребителей низкими. Государство контролируется как раз этими — сырьевыми группами бизнеса, оно оказывается не заинтересовано всерьез противостоять росту цен на топливо. Популистские вмешательства некоторых высших чиновников не работают, потому, что никто не хочет, чтобы они работали. При снижении мировых цен на нефть и при наличии твердого, а не качающегося рубля цены на бензин не могли бы расти.

В ЕС бензин остается по российским меркам очень дорогим. Так из-за налогов греки вынуждены платить за литр 1,7 евро. Этот уровень пока предел мечтаний российского сырьевого бизнеса для внутреннего рынка. Но не стоит думать, что цена в евро за литр для России не достижима.

Вспоминается история с безрезультатными пожеланиями правительства, адресованными компаниям ТНК-ВР и «Газпром нефть» по случаю повышения цен на бензин. В случае нового скачка цен на топливо действовать будут так же?

Вероятно, да. Вообще механизмы регулирования цен в России работают очень странно. По какой-то неведомой причине первый министр тратил свое рабочее время на публичную критику компаний «Газпром нефть» и ТНК-ВР. Они имели полное право игнорировать пожелания правительства. Однако если правительство стремилось бы как-то регулировать цены внутри страны, то оно могло бы не ограничиваться пожеланиями. Нужно было бы принять законодательные или распорядительные меры: установить максимум коммерческих цен и порядок ценового образования. В противном случае критика корпораций за нежелание следовать рекомендациям власти выглядит наивно, если не цинично. Совершенно неясно, почему они должны отказывать себе в дополнительной прибыли, если государство не желает ее ограничить в интересах населения.

Вряд ли будет справедливо, если власти примутся кого-то наказывать за игнорирование новых благих пожеланий. Если бы государство стремилось добиться результата, а не продекларировать свою гуманистическую позицию перед лицом населения, то действовали бы без рекомендаций и угроз репрессий, а в рамках закона и своих обязанностей. Когда мы увидим новый взлет цен на топливо, вряд ли власти ответят компаниям преследованиями. Все как и прежде будет походить на социальную рекламу государства. До социального популизма это не дотягивает.

В России автомобиль иногда называют атрибутом «среднего класса», если только он не слишком старый. Как вы оцениваете его границы сегодня в «посткризисную» эпоху, и каково будущее этой прослойки в связи с перспективами экономики?

Границы среднего класса невозможно провести точно. И дело не только в том, что классификация является узкой – потребительской, но и в том, что социальные гарантии значат очень много. Доля среднего класса в России вряд ли может справедливо оцениваться свыше 10-12%. Мерить средний класс в стране нужно западными стандартами, причем разница в цене жизни во многом уже не в нашу пользу. Примерный месячный доход представителя среднего класса должен равняться 1-1,5 тысячам евро в регионах и 2-2,5 тысячам евро в столице. Такую зарплату получают немногие россияне. И на такие деньги в России можно получить условия жизни хуже, чем в Западной Европе. Вообще средние слои есть лишь класс потребления, но не социально-экономический класс.

Самоотнесение к среднему классу ничего не значит. Однако, беда в том, что коммерциализация образования и медицины вскоре сократит этот слой довольно сильно. Россияне, относимые к средним слоям, живут относительно ровно именно потому, что экономят на гарантиях. Если они за все будут платить, то очень быстро потеряют и самоуверенность, и выпадут из категории средних слоев — попадут в массу обнищавшего населения. У нас же принято измерять все по заниженной планке, чтобы показать насколько все вроде бы благополучно. На деле же очень не многие россияне живут сносно. И если официальная статистика все время констатирует рост реальных доходов, а чиновники обещают его на будущее, то вряд ли всерьез стоит к этому относиться. Несмотря на стабилизацию рынков в октябре, еще не означающую прекращение черной полосы, на рост российской экономики особо не стоит рассчитывать. А без этого повышение уровня жизни будет существовать лишь в отчетах бюрократии.

Как бы не был малочислен отечественный средний класс, его ожидает судьба европейских и американских средних слоев — сокращение. Причем немалую роль в этом сыграет государство.

Каковы в таком случае перспективы рынка труда? И как они связаны с разными сегментами российской экономики?

Все зависит от того, смогут неолиберальные власти планеты или нет сдержать развитие кризиса и насколько времени. В октябре «вторая волна» в ее биржевом исполнении оказалась заморожена уверениями по поводу того, что банкротство Греции невозможно. Стране списали 50% долга, такое решение принято. В ЕС увеличен резервный фонд — до 1 трлн евро. Беда в том, что бюджетно-долговой кризис в Европе только следствие проблем в экономике. Как показывает опыт 2009-2010 годов развитие кризиса можно заморозить, можно даже инициировать некое оживление. Но все это временные решения, причин мирового кризиса не устраняющие и условий для нового подъема не создающие; поэтому оживление в экономике является всякий раз ложным — тупиковым.

Для России решающее значение имеют мировые цены на сырье. С мая на этом рынке прервана повышательная динамика. И если нефть подросла после недавнего падения, то алюминий остается подешевевшим. Финансовые круги планеты дождались решения европейского долгового вопроса. Вероятно, в ЕС дефолтов до конца года не будет, но возможность продолжения спада на сырьевом рынке сохраняется. Сохраняется она и для фондового рынка. В результате российская экономика может вновь начать быстро сжиматься, что обернется увольнениями. И от властей мало что зависит: их влияние на глобальные процессы невелико, что отражает периферийное положение экономики России. Даже банковская стабильность не более чем обман. Разбор дел «Банка Москвы» указывает, что до 50% активов в портфелях отечественных кредитных институтов в критический момент могут предстать как плохие.

Ориентированные на внутренний рынок сферы экономики более слабы, а главное менее защищены политически. Сырьевой сектор и крупные банки могут рассчитывать на поддержку государства. Но производственные и торговые предприятия среднего уровня уязвимы. Особенно плохо влияет на них слабость российских потребителей. Если «второй волне» удастся развернуться, а она уже проявилась в августе-октябре на мировых биржах как пугающий рецидив 2008 года, то можно ожидать немалых сокращений. Вероятно, повторится ситуация 2008-2009 годов, и компании будут стараться уменьшить свой персонал на 10-20%. Но нельзя исключать, что «разрешение» долгового кризиса в ЕС заморозит рынки на некоторое время, а негативный сценарий перенесется на декабрь или даже на 2012 год.

Власти России планируют удерживать контроль над процессами в экономике до окончания избирательного сезона. При резком ухудшении конъюнктуры они будут пытаться сдержать рост безработицы, раздавая субсидии и заказы. Средства должна дать новая приватизация.

Многие констатируют, что Почта России работает последний год заметно хуже. Не результат ли это той самой подготовки к приватизации?

Это, безусловно, так. Однако чиновники отчитываются о повышении коммерческой эффективности Почты. В 2009 году она впервые после 2005 года получила прибыль и обошлась без убытков. 2010 год обернулся наращиванием доходов. Эти данные должны показать потенциальным инвесторам, что покупка акций новой компании не безвыгодное дело. Приватизация нашего времени отличается от приватизации 1990-х годов. Почта России получает право на работу с кредитами, депозитами, а также на инкассацию. То есть она конструируется как интересная компания.

Мне кажется, что Почта России по итогам 2011 года сможет нарастить доходы за счет роста пользования ее услугами. Также существует механизм расширения числа сервисов не пересылочного профиля, что может быть реализовано позднее. Так возможно расширить торговлю сувенирами, освоить выпуск и продажу копий старинных российских литографий. Еще одним вариантом может стать развитие сервиса быстрой доставки корреспонденции. Если здесь Почта России добьется успеха и предложит невысокие цены, то она потеснит на рынке частные почтовые структуры. Почте недостает средств на модернизацию и создается впечатление, что она старается повысить интенсивность труда и сократить персонал. Менеджмент жалуется что рабочие «сжирают» 60% выручки, что ничего доброго людям не обещает. Ясно, что не технические решения, а увольнения станут инструментом повышения «производительности труда», как ее понимает менеджмент.

Когда вы говорили об уязвимости российских банков, вы имели в виду и «Сбербанк России»?

Сбербанк не только крупнейшая российская кредитная организация по объему активов, но и наиболее надежная. За первое полугодие банк увеличил чистую прибыль по МСФО (международным стандартам финансовой отчетности) почти втрое по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Возросла она до 176,1 миллиарда рублей с 64,3 миллиарда рублей. Но если проблемы возникнут у всего банковского сектора, то и Сбербанк должен будет тоже бороться с трудностями.

Крупнейшие российские банки расширили ипотечное кредитование; в первой половине 2011 года Сбербанк снизил ставку до 8%, но затем она поднялась. Российские банки редко готовы давать кредиты населению ниже 9,5%, однако ведущие институты смогли поддержать кредитами строительную отрасль. Но процентные ставки настолько высоки, что давление негативных процессов в мировой экономике может вернуть как российский рынок, так и кредитную отрасль в состояние кризиса. Снять его в 2009 году было чрезвычайно сложно. Более всего помогли в этом шаги Белого дома, породившие глобальную финансовую стабилизацию.

Как и в банковской сфере, на рынке страхования государство будет предотвращать возможные банкротства удалением с рынка слабых игроков. Управляемый передел рынка остается наиболее вероятной перспективой, как в условиях стабильности, так и при развитии спада. Отказ от введения новых видов обязательного страхования может быть продиктован политическими соображениями. Обязательное страхование недвижимости может и не быть введено. Кстати и с девальвацией рубля власти будут осторожны, пока процедуры выборов не завершатся. Но это не означает, что от ослабления национальной валюты откажутся при новом снижении сырьевых цен.

Если говорить о банковском секторе, то существует еще проблема «безвозвратных» кредитов. Где корень этого явления?

«Безвозвратные» кредиты, это форма вывода капиталов из банков. Заинтересованные лица из числа владельцев и руководителей таким образом извлекают средства нужные им на других направлениях бизнеса; способ, безусловно, не чистый. Проблема существует не только в банках именуемых государственными. Такие же кредиты могут выдаваться частными банками. В некачественных с точки зрения банка решениях бывают заинтересованы члены руководства самого этого банка. Это просто может быть чрезвычайно выгодно.

ВТБ вынужден был реструктурировать задолженность Mirax Group по облигациям под выгодный процент. Аналитики задаются вопросом, как банк мог вложить столь большие деньги в такой проблемный актив? Однако Mirax Group долгое время являлся успешным бизнесом. Проект динамично развивался, а проблемы появились лишь с началом мирового кризиса. Ситуация вполне стандартная.

Увод капиталов из госбанков это проблема акционеров – включая правительство. В зависимости от того сумеют ли они поставить руководство под контроль и будут ли заинтересованы крупнейшие из них в изменении ситуации и возможны перемены к лучшему. На сегодня успешно преодолевшим многие старые проблемы выглядит Сбербанк. ВТБ, напротив, демонстрирует картину укоренения проблем. Нельзя забывать, что рядом с бедой недостаточно качественного управления стоит проблема добросовестности менеджмента.

Не так давно было объявлено о присоединении 45 российских компаний к Глобальному договору ООН (The Global Compact), что оценивается как выражение растущего внимания бизнеса к социальной ответственности. Каковы причины присоединения компаний к соглашениям такого типа?

Основной интерес присоединения состоит для российских компаний в возможности показать иностранным инвестором свою адекватность международным стандартам. Но никакого мотива реально следовать нормам Глобального договора ООН для российского бизнеса нет. Сам договор – исключительно имиджевое начинание. С российской действительностью принципы Договора согласуются плохо, но и с общемировой действительностью все не лучше. Однако проблемы здесь нет, поскольку договор носит скорее пропагандистский характер, чем базу для каких-либо изменений в сфере экологичности бизнеса или его социальной ответственности.

Для отечественного бизнеса реализация бумаг на внешних рынках и привлечение заемных средств из-за рубежа требует срочно «дотянуть» свой имидж до западных стандартов. В реальности повышения уровня социальной ответственности бизнеса нет, но есть рекламная игра вокруг этого понятия. О реальной социальной ответственности отечественных компаний могут много рассказать работающие в подполье профсоюзы.

Если на момент перейти от экономики к политике: как Вы считаете, почему кандидатом в президенты стал Владимир Путин, а не Дмитрий Медведев и можно ли говорить о конце миллиардера Михаила Прохорова как политика?

Не думаю что все кончено для Прохорова — политика. Его устранение с поста лидера партии «Правое дело» с избранием Путина кандидатом в президенты связано, но связано и с экономической конъюнктурой в мире. Путин имеет репутацию человека эпохи экономического роста, если не творца этого роста. Разумеется, подъем 2000-х годов несправедливо записывать на его адрес, однако Медведев авторитетом в обществе похвастать не может. С весны явной стала угроза большого спада в экономике, а с августа ситуация еще осложнилась. Мировые цены на сырье снизились по сравнению с апрелем и партии власти нужен надежный и авторитетный лидер — человек, повышающий в глазах населения уровень легитимности режима. Это так же важно как добиться наибольшей явки.

Прохоров оказался не нужен умеренной путинской аппаратной партии. И его со скандалом убрали с поста. Однако он показал себя человеком жесткой классовой позиции, хотя ему и пришлось отыгрывать назад некоторые исторические заявления. Правый фланг неолибералов может востребовать его как лидера позднее, уже в момент возрождения в стране политической борьбы, когда классы и группы в них начнут отстраивать свои политические структуры. Случится это на новой фазе глобального кризиса. В настоящем выдвижение Путина рушит план радикальных неоконсерваторов о быстром смещении официальной политики в сторону жесткого неолиберализма: на конструктивном «левом фланге» должна была оказаться «Единая Россия», а правая партия — вырасти справа. Отсюда и падение чиновного интереса к «Справедливой России».

Можно предположить, что в силу обстоятельств, курс государственной политики еще сместится вправо. Россияне совершенно не готовы к импорту из Европы методов прямого переложения издержек кризиса на население, но им с этим еще предстоит столкнуться.

Какое влияние оказывал мировой экономический кризис на Россию в последние годы и что грозит нам в перспективе?

В мире есть признаки обострения кризиса, который никуда не исчез после 2008 года. Он лишь был искусственно – за счет политики США отведен на стартовые позиции. С них он пытался сорваться вперед несколько раз, но всякий раз был сдержан новыми валютными вливаниями в банки. Сейчас планета переживает биржевой кризис, фазу зарождения нового индустриального спада. Обусловлена она объективно – слабостью массовых потребителей, как и спад 2008-2009 годов.

В 2010-2011 годах российский внутренний рынок получил мощнейшие удары. Рост цен на продукты питания ослабил и без того небогатых потребителей. Поэтому исходя из внутренних причин в России все готово для экономического спада. С началом в августе мирового снижения на биржах, российский фондовый рынок начал обваливаться.

В российской экономике на начало 2011 года не наблюдалось столь же мощных признаков депрессии как в Южной Европе или арабских государствах. Если некоторые страны проиграли от стабилизации 2009-2010 годов, то Россия в лице сырьевых монополий выиграла. Но зависимость страны от событий на внешнем рынке увеличилась. И если до осени 2008 года власти страны были искренне уверены, что глобального кризиса бояться нечего, то в 2011 году они начали нервничать задолго до «черного» августа. Сферы экономики ориентированные на экспорт уже теряют доходность, а ориентированные на внутренний рынок производственные сферы очень слабы. При видимости лучшего положения в 2009-2011 годах из-за высоких цен на нефть, экономика России более уязвима, чем экономики США или стран Западной Европы.

С августа мировая экономика переживает биржевой спад, начало крушения спекуляций. Октябрьскую заморозку биржевого спада еще нельзя рассматривать как продолжительную. Тем более, что 1 ноября произошло новое биржевое падения, последовавшее за ложным обещанием греческого главы правительства Папандреу провести референдум о членстве в еврозоне и судьбе долга. Нужно также заметить, что история бюджетно-долгового кризиса в ЕС не закончена. Пока он проявился на юге еврозоны, но Франция и Германия не застрахованы от него: государственные долги их значительны.

Сигналом предстоявшего падения рынков стала коррекция в мае. Затем наступила пауза в несколько месяцев. Крайне важно, что события 2011 года стали повторением аналогичных событий 2009 и 2010 годов. Тогда тоже происходили коррекции и наступали летние паузы, но рост рынков возобновлялся осенью. Изменение денежной политики США, переход к ее более скромной - «экономной» форме, привел к тому, что два года искусственно откладывавшийся обвал начался. Общей тенденцией для экономик мира остается падение на фондовых и сырьевых биржах, что наконец приведет мировой кризис в фазу депрессии. Необходимо приготовиться к тому, что мир может пережить даже более сильное падение, чем в 2008-2009 годах. И если ему не дадут развернуться, то кризис вернется в 2012 году. В силу закономерности он должен выполнить сперва разрушительную работу, чтобы потом начать созидательную.

Россия с мая несет потери от снижения мировых цен на сырье. Цена золота с 2008 по 2011 год увеличилась в два раза. Это значит, что при цене барреля нефти в 100 долларов, российский бизнес получал примерно 50 долларов начала 2008 года. Однако пока логично ожидать укрепления доллара при падении цен на сырье. Снижение цены нефти — перспектива на ближайшие месяцы, если кризис не будет вновь на время заморожен. Затем ей предстоит оставаться на пониженном уровне довольно долго, возможно, несколько лет. Даже нынешние цены на нефть и металлы душат промышленность и разрушают потребительский спрос в Европе и Северной Америке. Обвал сырьевых цен — крах спекуляций на сырьевых рынках ослабит давление на мировую индустрию, но поднимет его для России. Ее, видимо, ждет гораздо большее обострение социально-экономических проблем, чем страны Запада.

Какова на Ваш взгляд экономическая прочность России? Какое влияние на страну могут оказать разворачивающиеся процессы?

Фактически можно говорить о том, что «вторая волна» развивается уже как минимум три месяца (август-октябрь). Столько времени о ней сигнализируют фондовые и сырьевые биржи планеты. Но подползла она еще весной и только из-за фальши официальной экономической статистики ее не удается выявить. Но, в России по независимым оценкам снижение промышленного производства идет с зимы. Власти страны полны оптимизма, однако экс-министр финансов Кудрин постарался поскорее оставить свой пост: он понимает, что не должен пасть жертвой «второй волны», а справиться с ней не рассчитывает.

При серьезном снижении цен на сырьевые товары, российские денежные резервы иссякнут за год. Смягчать кризис власти готовятся по старому методу, раздавая помощь монополиям. Никаких структурных, а тем более, социально-политических мер в их запасе нет. Они рассчитывают переждать «вторую волну», как это уже было в 2008-2009 годах. А еще они надеются на то, что все в мире после кризиса останется так же, как и было. Но этого точно не будет. Впереди технологический переворот, включая революцию в электроэнергетике. На место финансовой глобализации придет глубокая региональная интеграция экономик.

Беседу вёл Алексей Козлов, rabkor.ru

Колонка Василия Колташова

Экспертное мнение - Как принятие закона "О национальной платежной системе" изменит работу участников рынка электронных денег?

Виктор Достов, председатель совета ассоциации «Электронные деньги»

Основная новация закона заключается в том, что все операторы рынка электронных денег должны получить статус кредитной организации. Но при этом законодатель предусмотрел для таких компаний упрощенную форму небанковских кредитных организаций. У ряда операторов уже есть аффилированные банки, в частности, у Qiwi есть Киви Банк, у WebMoney есть своя НКО «Сетевая расчетная палата», поэтому для них вступление закона в силу мало что изменит.

У тех операторов, у которых отсутствует своя НКО, есть несколько вариантов. Один из вариантов — создание своей НКО с нуля — потребует немалых затрат, которые можно оценить от 1 млн долларов. Понятно, что для компании «Яндекс-деньги», которая сейчас является единственным крупным оператором на рынке ЭД без своей НКО, это «подъемные» деньги. Небольшие компании, которые занимают меньше 5% рынка, должны будут либо найти эту сумму, либо найти банк, который согласится по договору эмитировать для них электронные деньги за определенное вознаграждение.

Далеко не все банки согласятся на такое сотрудничество, так как если компания небольшая, то и объемы у нее будут соответственные, а значит, и неинтересные банку. Поэтому не исключено, что некоторые компании, работающие на рынке ЭД, вынуждены будут закрыться. Так, например, уже поступила платежная система «ВКонтакте», которая посчитала, что затраты, которые повлечет вступление закона о НПС в силу, не соответствуют той прибыли, которую она получает от своей деятельности.

Евгения Завалишина, генеральный директор электронной платежной системы «Яндекс.Деньги»

На приведение своей деятельности в соответствие с требованиями закона у нас есть еще год с момента вступления его в силу. Поэтому сейчас мы внимательно прорабатываем все варианты дальнейшего развития бизнеса в новых условиях. С точки зрения регулирования у нас есть выбор: получить специальную лицензию НКО либо проводить электронные платежи в рамках банковской организации. У каждого из этих вариантов есть свои плюсы и свои минусы, но, конечно, нужно признать, что в любом случае у нас возникнут дополнительные затраты и потребуется определенная перестройка бизнес-процессов.

Принимать решение о конкретных шагах мы будем после вдумчивого анализа — какой из вариантов позволит предложить нашим пользователям наилучший сервис, как это соотносится с интересами наших партнеров и в конце концов, как это решение повлияет на наши доходы и дальнейшее развитие бизнеса.

Несмотря на все предстоящие хлопоты, мы считаем, что принятие закона — хорошая новость для нашего рынка. Ведь закон впервые вводит важные определения и общие правила. Появилось понятие электронного платежного средства, определен порядок выпуска в обращение электронных денег, описаны ключевые условия деятельности: сроки отчетности, лимиты платежей, правила идентификации. Безусловно, в целом это событие позитивное: без четкой нормативно-правовой базы даже успешные системы электронных денег не могли строить долгосрочных бизнес-стратегий.

Вероятно, не обойдется и без потерь — новичкам станет несколько труднее входить на рынок. Вспомним, что первым громким событием, с которым связали закон сразу после подписания у президента, стало заявление социальной сети «ВКонтакте» о закрытии своей платежной системы. Но, честно говоря, я полагаю, что основная причина все-таки не в затратах на лицензирование. Скорее уж дело в том, что ребята из «ВКонтакте» просто поняли: это совсем другой бизнес, его нужно совсем по-другому строить. Причем он в некотором смысле более «скучный», чем их собственный — ведь они сегодня работают в очень бурном и динамичном сегменте Интернета. А мы живем на стыке интернет-бизнеса и финансовых услуг, на нашем рынке свои стандарты в области безопасности, у нас особая система отношений с партнерами, у нас совершенно другие требования к построению бизнес-процессов, к управлению изменениями, к внутреннему контролю… В общем, совсем другая жизнь.

Конечно, сегодня рынок только начинает осознавать различные последствия — как в смысле затрат, так и в смысле новых возможностей — принятия закона о НПС. И анализировать первые реальные результаты закона, его воздействия на отрасль нужно будет примерно через год. Ведь самое интересное сейчас только начинается.

Ксения Великина, PR-директор WebMoney Transfer

Отрасль электронных денег набрала за последние годы такие обороты и так стремительно развивается, причем это касается не только Интернета: активное развитие мы наблюдаем и в мобильных платежах, и в терминальных платежах, что законодательной власти нужно было принять этот закон, чтобы легализовать рынок. Безусловно, принятие закона даст определенный толчок развитию мобильных платежей. Это раз. И во-вторых, мы думаем, что принятие закона повлечет за собой перестройку рынка и создание мелкими игроками альянсов с банками.

Система WebMoney по сути закрепила свой статус, поскольку мы и раньше уделяли много внимания юридической проработке вопросов. Так, например, гарантом по WebMoney-рублям всегда являлась НКО, поэтому на работе нашей системы это нововведение никак не отразится. Что касается мелких платежных систем, то у них действительно появляется потребность в легализации.

См. также:
- Текст закона "О национальной платежной системе"
- Комфортность, выполнимость и обоснованность требований нового закона о НПС

Почти каждый в личной жизни и бизнесе тратит время, энергию и деньги на вещи, имеющие косвенное отношение к нашему счастью и ценности для окружающих. Научитесь придавать значение тем немногим людям и событиям, которые придают жизни смысл и обеспечивают максимум доходов.

Что общего у языка, кино и Интернета? Возможно, очень многое, но одно ключевое сходство заключается в том, что все это — ярко выраженные примеры исключительно полезного закона силы, который всегда указывает, где можно получить больше за меньше.

В 2004 году два исследователя корпорации Xerox обнаружили, что большей частью движения во Всемирной паутине командует незначительный процент сайтов: на 119 сайтов — меньше одной десятой 1 процента — приходилось 32 процента от всех посещений. На 5 процентов сайтов из отобранных для исследования 6000 приходилось 75 процентов посещений.

Та же модель — горстка всемогущих победителей и масса ничтожных неудачников — присутствует и в киноиндустрии. В 2003 году два экономиста изучали доходность и сроки жизни 300 фильмов, вышедших на экраны за период в 18 месяцев. Они обнаружили, что четыре фильма принесли 80 процентов кассовых сборов, в то время как 296 фильмам пришлось делить мизерную долю в 20 процентов. Другими словами, 1,3 процента от общего числа фильмов обеспечили 80 процентов дохода — пример еще более экстремальный, чем Всемирная паутина, но степень неравномерности распределения примерно такая же.

Третий пример — это наш повседневный язык. Сэр Исаак Питман изобрел стенографию, после того как обнаружил, что 700 слов составляли в объеме разговорной речи ошеломляющие 70 процентов. При включении производных от этих слов пропорция доходила до 80 процентов. В то же время классический словарь New Oxford Shorter English Dictionary включает полмиллиона слов. А это означает, что 80 процентов общения обеспечивается меньше чем одним процентом общего количества слов. Почти то же самое, что и в кино.

Принцип 80/20

Сходство Интернета, кино и нашей речи заключается в крайней неравномерности раздела добычи. Первым человеком, обратившим внимание на распространенность таких моделей, был итальянский экономист Вильфредо Парето, который в 1897 году изучал распределение материальных благ и доходов между работающим населением. Парето обнаружил, что незначительное меньшинство получало основную часть от общей суммы доходов (или обладало преобладающей долей материальных ценностей). Но больше всего его заинтересовало то, что пропорция распределения оставалась почти одинаковой во все периоды времени и во всех странах, которые он рассматривал. В последние полвека закон Парето получил широкую известность под именем Принципа 80/20 (или правила 80/20), так как практика показывает, что в любых видах распределения приблизительно 80 процентов результатов обычно приходится на долю 20 процентов участников.

Многочисленные исследования в бизнесе показывают, что на долю 20 процентов наиболее популярных видов продукции приходится примерно 80 процентов от общего объема продаж, и что те же 20 процентов потребителей закупают 80 процентов продукции, и что примерно 20 процентов продаж приносят 80 процентов дохода. Более того, готов поспорить, что 80 процентов преступлений совершаются 20 процентами преступников, что 80 процентов аварий происходят по вине 20 процентов водителей, что 80 процентов потертостей на ваших коврах занимают только 20 процентов их площади, и что 80 процентов времени вы используете 20 процентов вашего гардероба.

"80/20" — это не магическая формула. Фактическое соотношение очень редко составляет точно 80/20. Иногда соотношение между результатами и причинами ближе к 70/30, чем к 80/20. Иногда, как в трех вышеприведенных примерах, соотношение даже превышает 80/20. Для Интернета оно составляет 75/5: 5 процентов сайтов привлекают 75 процентов посетителей, а на 7 процентов сайтов приходится 80 процентов, поэтому в данном случае следует говорить скорее о 80/7, чем о 80/20. В кинематографе речь идет о 80/1 (если округлить до ближайшего целого числа): 1 процент фильмов дает 80 процентов валовых кассовых сборов. Использование слов тоже показывает соотношение 80/1: меньше 1 процента слов используются 80 процентов времени. Хотя дело не в том, что именно мы получим в каждом конкретном случае: 80/1, 80/7, 80/20 или 80/30.

Дело в том, что отношение между причинами и следствиями очень редко составляет 50/50 или около того. В этом смысле Вселенная не очень демократична. То же самое происходит и с Интернетом, несмотря на надежды, что она позволит широкому кругу соперников состязаться на ровном игровом поле. Феномен "агнцев и козлищ" присутствует почти всегда: некоторые части картины имеют огромную важность, а большинство из остального приходится на незначительный задний план. Сила принципа 80/20 в том, что он не полностью интуитивен. Хотя мы и ожидаем, что некоторые вещи будут важнее остальных, мы не ожидаем, что разница между важными и не очень важными вещами будет настолько велика, как это обычно случается.

Вселенная предсказуемо неустойчива: пропорция примерно та же — 80/20. Лишь некоторые вещи имеют реальное значение, причем гораздо большее, чем мы привыкли считать. Действительно успешные люди и организации обуздывают несколько могущественных сил в своих мирах и разворачивают их к своей выгоде.

Выражение "меньше — это больше" сделал распространенным Людвиг Мис ван дер Роэ (1886-1969), немецкий архитектор-"минималист", который заявил, что архитектор должен концентрироваться на основных частях здания и не пытаться скрыть материалы, из которых оно возводится. Сама же фраза взята из поэмы Роберта Броунинга "Андреа дель Сарто", написанной в 1855 году.

Броская фраза "меньше — это больше" полезна, так как напоминает, что значительная часть сделанного нами фактически имеет отрицательную ценность. Многие из наших занятий, потребителей, продуктов и поставщиков фактически уменьшают добавочную стоимость, что объясняет, почему их в высшей степени положительные двойники производят такой высокий процент чистой стоимости. Поэтому с любезного позволения Билла Бейна, основателя консалтинговой фирмы Bain & Со, предлагаю другой, еще более полезный для деловых людей лозунг: "Лучший способ начать делать деньги — это перестать их терять".

Лучший способ повысить свою успешность — это прекратить свои негативные действия.

Принцип наименьших усилий Зипфа и Правило немногого главного Джурана

В 1949 году Джордж Зипф сформулировал свой Принцип наименьших усилий, который фактически оказался вновь открытым и слегка доработанным законом Парето. Принцип Зипфа гласит, что все продуктивное — люди, товары, время или умения — вполне естественно стремится организовать себя так, чтобы свести работу к минимуму.

Это объясняет его вывод о том, что 20-30 процентов любого ресурса обеспечивает 70-80 процентов деятельности, связанной с этим ресурсом.

Одним из величайших героев последнего столетия — хотя с полным на то основанием его больше почитают в Японии, чем на его новой родине, в Соединенных Штатах,— был Джозеф Мозес Джуран. Больше чем кто-либо другой, Джуран заслуживает звания пионера революции в качестве, которая сделала вторую половину XX века временем беспрецедентных и все более глобальных улучшений качества потребительских товаров, от автомобилей до компьютеров. В 1951 году Джуран опубликовал первое издание своего "Руководства по контролю качества", которое сделало то, что он называл принципом Парето, вместе с Правилом немногого главного синонимами поиска резкого улучшения качества продукции.

Джуран говорил, что ключевой задачей всегда остается выделение "немногих главных" причин всего — в его случае плохого качества — от "многих тривиальных". Причин потери качества, в общем, было не много. В каждом случае можно было определить несколько главных причин.

В Америке после выхода в свет своей великой работы Джуран преуспел мало. Но его лекции в Японии в 1953 году стали сенсацией. Он остался работать в нескольких ведущих японских корпорациях, заставив их приблизиться, потом догнать и, наконец, превзойти высшие американские стандарты качества. Только в 1970-х и 1980-х годах, когда конкуренция Японии стала угрожать Европе и Америке, Джураном и его движением всерьез заинтересовались на Западе.

Он вернулся, чтобы сделать для американского бизнеса то, что сумел сделать для японского.

Принцип "победитель получает все" ("суперзвезды")

В 1963 году IBM осознала, что около 80 процентов компьютерного времени тратилось на самое большее 20 процентов операционных задач. Это немедленно заставило компанию переписать все программное обеспечение, чтобы сделать эти наиболее популярные 20 процентов намного более доступными, быстрыми и удобными для пользователя, чем раньше, что дало ей значительное преимущество над конкурентами, которые еще долгое время продолжали относиться ко всем приложениям более-менее одинаково.

В 1990-х годах Microsoft продвинула принцип 80/20 еще дальше, направив громадные усилия на упрощение наиболее популярных способов пользования ПК.

Прямо или косвенно, но с принципом 80/20 ознакомились большинство программистов и руководящих работников компьютерной промышленности. Можно ли считать случайным тот факт, что из всех высокотехнологичных продуктов технически слабо подкованному человеку, вроде меня, компьютер освоить легче всего?

Еще одну иллюстрацию принципа 80/20 можно увидеть в огромной и все более расширяющейся пропасти между доходами самых высокооплачиваемых людей — будь то Стивен Спилберг, Билл Гейтс, Руперт Мердок, Опра Уинфри, Лючиано Паваротти, или ведущих адвокатов, писателей и других профессионалов, являющихся звездами в своих мирах, — и теми, кто лишь немного уступает сильнейшим. Суперзвезды получают поразительную долю от общей суммы, и их популярность становится самоукрепляющейся.

Когда рынки работают свободно, они стремятся разделить мир на нескольких очень удачливых людей, с одной стороны, и всех остальных — с другой. В 1990-х годах умопомрачительные 64 процента общего увеличения доходов в Америке достались 1 проценту — тем, кто на самом верху,— то есть 64/1! Такое положение нельзя считать ни здравым, ни приемлемым для общества, но оно наглядно демонстрирует, как действуют свободные рынки, да и вся Вселенная в целом.

Здесь я вполне мог бы сказать, что принцип 80/20, как и все законы силы, не может быть милосердным. Это просто сила, с которой нужно считаться, которую мы должны поворачивать к нашей выгоде везде, где только возможно.

Степень, до которой мы используем принцип 80/20 для увеличения нашей эффективности, — имитируя способы работы Вселенной — может реально определить степень, до которой мы способны не только распространить его благодатные "естественные" последствия (например, в достижении все более высоких уровней производительности и материальных ценностей), но также контролировать и отводить от себя его пагубные "естественные" последствия, которые, если позволить им действовать в обществе бесконтрольно, будут стремиться к подрыву демократии.

Вездесущность, универсальность и полезность принципа 80/20

Эволюцию путем естественного отбора можно рассматривать как одну (крайне важную) область применения принципа 80/20. (Если бы Парето писал на сто лет раньше Мальтуса, а не на сто лет позже, то, может быть, Чарлз Дарвин сделал бы свое открытие естественного отбора, прочитав труды первого, а не последнего. Теория естественного отбора гораздо ближе к принципу 80/20, чем к теории Мальтуса о соревновании между людьми за пищу.)

Сегодня нас не удивляет, что мы можем сравнить два связанных между собой набора данных — таких как распределение доходов и распределение людей, их получающих, — и увидеть несоразмерности. Поэтому если мы обнаруживаем, что 80 процентов общей суммы доходов получают 20 процентов людей, нас это не особенно впечатляет. Ну и что, скажем мы? Правда, чтобы провести такое сравнение в первый раз, потребовался гений Вильфредо Парето. Но что вызывает трепет и мороз по коже, так это степень распространенности модели предсказуемого дисбаланса, когда ее находишь почти в каждой паре связанных наборов данных.

В эволюции, в бизнесе, в обществе и в жизни вообще, включая нашу личную жизнь, всегда существует несколько мощных влияний, несколько вещей, действительно имеющих значение, — и, кроме того, огромное количество фоновых шумов, требующих нашего внимания и отвлекающих нас. Но их лучше игнорировать, потому что они не имеют никакого значения. Обращая внимание на фоновые шумы, которые убедительно маскируются под важные, значительные и срочные проблемы, мы ограничиваем нашу успешность и растрачиваем энергию, которую следует посвятить наблюдениям за влиятельными силами и кооптированию их вокруг нас (или уклонению от них).

Легко допустить, что принцип 80/20 действует по всему широкому холсту жизни. Мы вряд ли сможем отрицать это, когда детально рассмотрим факты в каждом конкретном случае. И все же, как я убедился сам, нет ничего более трудного, чем постоянно помнить о том, что за суетой повседневной жизни — когда нас со всех сторон атакуют с требованиями нашего внимания и времени — принцип 80/20 продолжает действовать и требует исключительно избирательной реакции, если только мы желаем быть успешными. Мы можем знать, что принцип 80/20 действует, но все равно вести себя так, будто этого не знаем.

Практически все сферы бизнеса делают больше, чем должны, имеют больше, чем должны, приобретают больше, чем должны, и пытаются оказать влияние там, где это бесполезно. Почти все руководители пытаются командовать слишком многим, взваливают на себя слишком много дел, знают слишком много о слишком многом и слишком мало о тех немногих вещах, которые определяют их успех или неудачу. Точно так же поступает подавляющее большинство администраторов некоммерческих организаций, государственных служащих и политиков. Точно так же поступает почти каждый из нас в личной жизни — мы тратим время, энергию и деньги на вещи, которые имеют только косвенное отношение к нашему счастью и ценности для окружающих. Мы не умеем придать должное значение тем немногим людям, событиям и целям, которые придают нашей жизни смысл.

Как использовать принцип 80/20 в бизнесе

Существует множество полезных тактических применений принципа 80/20, призванных помочь вашей организации или вашей карьере. В частности, он может быть использован в переговорах, включая переговоры с боссом о повышении вам зарплаты, а также в вашей личной жизни. Позвольте сконцентрироваться на стратегических способах использования этого принципа в бизнесе.

Для начала скажу, что почти наверняка ваша фирма делает слишком много. Рискну предположить, что 20 процентов из того, что она делает, обеспечивает 80 процентов доходов. Если это правда, то вашей фирме следует делать больше из этих 20 процентов, но как можно меньше из остальных 80. Фирма должна делать намного меньше.

Слишком абстрактно? Пожалуйста, могу и конкретно. Ваша фирма должна делать меньше, но с большей выгодой. Чем бы вы ни занимались, фирма должна сконцентрироваться на своих самых продуктивных и прибыльных элементах и действиях и оставить или отделить все остальное.

Итак, что именно она должна делать меньше? Попробуйте для начала следующее:

• Фирма должна иметь меньше собственности.

• Фирма должна меньше приобретать и больше отсеивать.

• Фирма должна стараться участвовать в меньшем числе звеньев производственной цепочки.

• Фирма должна производить меньше видов продукции.

• Фирма должна иметь меньше потребителей.

• Фирма должна иметь меньше поставщиков.

• Фирма должна иметь меньше работников.

Имейте меньше собственности

Менеджеры любят владеть вещами. Вещи могут подняться в цене, и принято считать, что владение собственностью позволяет нам контролировать то, чем мы владеем. Увы, очень часто правдой является обратное, как в бизнесе, так и в жизни, — все кончается тем, что вещи начинают контролировать нас. Можно сказать, что в бизнесе увлечение излишней собственностью уже в прошлом. Нам не нужно владеть вещами, чтобы контролировать потоки доходов и прибыли. Более того, владение связано с серьезными осложнениями в отличие от "невладения".

По определению, половина общей суммы активов в мире бизнеса разрушает стоимость. Они не обеспечивают среднюю норму доходности капитала. Следовательно, иметь их — значит, наносить ущерб стоимости.

Если это слишком похоже на теоретическую конструкцию, рассмотрим следующие примеры создания" стоимости и расширения контроля без слишком большого количества собственности. В момент написания этих строк британский платная телесеть BskyB имеет рыночную цену больше 10 миллиардов фунтов стерлингов, но при этом активов у нее очень мало, и она транслирует программы, создателем или владельцем которых не является.

Примерно так же McDonald's и множество огромное количество других предприятий контролируют своих поставщиков — они говорят поставщикам, что в точности нужно делать, и часто заключают эксклюзивные договоры — без необходимости в какой-либо собственности.

В этом заключается одно из главных значений все более популярного термина "виртуальная компания". Знаменитые "производители" автомобилей и ПК в наши дни, как правило, таковыми не являются. В действительности они выдают контракты не только на производство, но и часто на многие этапы дизайна и предварительной сборки. Они не владеют, но при этом контролируют. Некоторые авиалинии тоже приблизились к виртуальности — они сдают в лизинг самолеты и нанимают службы технического обслуживания и ремонта, питания, наземного обеспечения и продажи билетов, а в некоторых случаях даже своих пилотов и бортпроводников. Вы верите в то, что они контролируют все эти службы, — вы доверяете марке, — но все же они не являются их владельцами. Целые индустрии, такие как разведка и добыча нефти, становятся все более виртуальными. Даже правительство обнаруживает, что может контролировать службы социального обеспечения без необходимости владеть ими.

Есть четыре преимущества контроля без владения. Во-первых, это стоит дешевле, и поэтому доходность капитала может возрасти, а в некоторых случаях достичь астрономических уровней (экстремальный случай — это служба профессионального сервиса, которая может не владеть практически ничем и при этом контролировать и предоставлять высококачественное, высокодифференцированное и высоко ценимое обслуживание).

Второе преимущество заключается в том, что вы можете сфокусировать усилия на том, чтобы делать меньше, и стать действительно превосходным специалистом в вашей узкой специальности. И, наоборот, если вы чем-то владеете, вам приходится отдавать значительную часть внимания этой собственности.

В-третьих, если у вас появляется возможность контролировать не владея, вы можете использовать лучших людей в каждой области. Попробуйте сравнить это с тем, что вы можете получить внутри фирмы. Часто внешний поставщик может доставить продукт лучшего качества, взять за это дешевле, чем ваша внутренняя служба, и при этом прилично заработать на сделке.

И последнее (и, возможно, самое главное) в том, что контроль без владения способствует увеличению гибкости и скорости, избавляя от ненужных дополнительных выплат внутренним работникам.

Негибкость также очевидна при владении такими активами, как сети банковских филиалов или производственные мощности, базирующиеся на устаревших технологиях или дорогостоящем труде, которые фактически не дают фирмам принимать решения, предпочтительные для потребителей. Владение собственностью может позволить вам контролировать сегодняшние процессы за счет риска пропустить завтрашние возможности.

Если знание того, как делать что-то для потребителей лучше и дешевле, стало для компаний единственным надежным способом заработать на жизнь, а единственные носители знания — это люди, да еще потому, что рабство давно отменено, мы беремся утверждать, что в любом бизнесе невозможно владеть наиболее важными компонентами корпоративного успеха. Таким же образом многие виды деятельности, которые, казалось бы, подразумевают владение собственностью, на практике в этом не нуждаются. Здания, компьютеры, линии коммуникаций, производственное оборудование и почти все то, что должно составлять сущность компаний, можно взять в аренду или нанять.

Владейте только 20 процентами, которые обеспечивают 80 процентов контроля. А если контроль возможен вообще без владения, не владейте ничем.

Меньше приобретайте

Парадоксально, что прибыль можно создать без владения, но все равно самым легким для руководителей способом потратить огромные деньги остается приобретение других компаний, которые сами по себе могут владеть очень немногим. Зачем использовать капитал на приобретение фирм, когда операцию по получению контроля можно провести при помощи незначительного капитала?

Частичное объяснение заключается в том, что за доступ к потоку прибыли стоит платить. Такое объяснение следует считать частичным, потому что из него нельзя понять, почему приобретать лучше, чем строить бизнес на пустом месте (когда в долгосрочной перспективе меньший капитал может принести намного больше денег), или почему цены, заплаченные за приобретение (с точки зрения отношения цены к чистой прибыли) вырастают на порядок выше разумных подсчетов стоимости. Точно так же объяснение "потока прибыли" не дает нам понять, почему мы должны использовать дефицитный капитал на выплаты держателям акций существующего бизнеса (которые сами, возможно, предоставили намного меньше капитала, чем "стоит" этот бизнес), когда органичная экспансия с использованием небольшого капитала приведет к более высоким долгосрочным прибылям.

Этот парадокс можно, как я полагаю, объяснить только тем, что я называю "ложным рынком приобретений". Приобретения обходятся дороже, чем это экономически оправдано, только потому, что менеджеры предпочитают приобретение продаже, и потому, что у менеджеров временной горизонт более узкий, чем необходимо владельцам бизнеса (или любому другому). Организация компаний — это достаточно долгое дело, чтобы менеджеры могли извлечь из него персональную выгоду.

На рынке компаний больше покупателей, чем продавцов. В противном случае цены были бы экономически разумными. Завышенные цены нужно привести в равновесие, уравняв количество покупателей и продавцов. Это не значит, что все приобретения неразумны или слишком дороги, а только то, что таковыми являются средние приобретения (и все ниже среднего уровня). Другими словами, не все приобретения увеличивают стоимость. Но большая часть это делает.

Слияния и приобретения до сих пор растут (хотя если вычесть из общей суммы отделения дочерних компаний, разделения ранее слившихся и расформирования, то окажется, что это неправда). Но даже при таком росте альтернативная форма сочетания — корпоративный альянс — растет еще быстрее. Корпоративный альянс — часто лучшая альтернатива приобретению.

Глобальный авторынок в наши дни похож на спутанную массу спагетти, на сложную сеть отношений. Такое же предпочтение альянсам отдается в индустрии финансовых услуг, в компьютерной промышленности и телекоммуникациях. Но нет нужды связывать альянсы рамками одной промышленности. Coca-Cola, McDonald's и Disney составили глобальный альянс, который приносит выгоду им всем, сочетая маркетинг и марку Соке, дистрибутивную мощь McDonald's и популярные персонажи Disney. Компания Virgin использует свою марку для проникновения в другие индустрии, но часто не предпринимает ничего другого и главное никогда ничего не покупает.

Часто проще и почти всегда намного дешевле получить то, что вам нужно от другой компании, через альянс, чем приобретение.

Участвуйте в меньшем количестве звеньев цепочки создания стоимости

Цепочка создания стоимости — это все виды деятельности, которые лежат между концепцией товара или услуги и их доставкой в руки потребителя. Следовательно, она включает исследования и разработку, дизайн, производство компонентов, сборку и обработку, снабжение торговой маркой и маркетинг, продажу, физическое перемещение и доставку, послепродажное обслуживание и любые другие этапы, имеющие отношение к вашей отрасли промышленности. Если, как в большинстве видов бизнеса, вы участвуете больше чем в одном из этих этапов, то вы, скорее всего, будете уступать наиболее сильному из ваших конкурентов в одном или во всех видах деятельности.

Многие из самых преуспевающих предприятий фокусируют всю или почти всю свою энергию на одном (или двух) звеньях цепочки создания стоимости. Компании, занимающиеся только поиском или добычей нефти, приносят в наши дни больше прибыли, чем комплексные монополии. Гостиничные корпорации разделяют сами себя на отделения, которые владеют и управляют собственностью и те, что эксплуатируют отели. Прибыли Coca-Cola Company прыгнули вверх, после того как она разделила операции разлива и физической доставки.

Сконцентрируйтесь на 20 процентах деятельности, где вы производите 80 процентов добавочной стоимости.

Выпускайте меньше видов продукции

Исследуйте прибыльность вашей продукции. Рискну предположить, что 20 процентов продукции приносят вам 80 процентов прибыли. По определению нижняя половина ассортимента продукции снижает средний уровень доходности капитала. Также вполне вероятно, что нижняя половина ассортимента не дотягивает до требуемого уровня доходности, и, возможно, изрядная его доля фактически является убыточной.

Если ассортимент вашей продукции соответствует типичной модели, то 20-процентный рост продаж наиболее прибыльных продуктов приведет к 80-процентному росту прибыли. Даже 10 процентов прироста, если сконцентрировать их на самых прибыльных продуктах, возможно, приведут к 40-60-процентному приросту прибыли. И, наоборот, 10-20-процентное уменьшение выпуска наименее прибыльной продукции, скорее всего, приведет к возрастанию прибыли, даже если накладные расходы не уменьшатся. Если же накладные расходы можно снизить вместе со сбытом, то через год или около того вы, возможно, сможете сократить сбыт на треть и увеличить абсолютную прибыль одновременно с резким повышением доходности капитала.

Сократите количество потребителей

Та же логика применима и к потребителям. Иногда потребители приносят больше (или меньше) прибыли в зависимости от ассортимента приобретаемых ими продуктов или от того, насколько больше (или меньше) они платят. Но очень часто это зависит от разницы в количестве энергии и средств, затраченных на их обслуживание. В большинстве видов современного бизнеса основную часть себестоимости поглощают накладные расходы. Анализ накладных расходов по группам потребителей проводится очень редко, но когда это происходит, хотя бы приблизительно, становится понятно, что одни потребители требуют намного больше накладных расходов, чем другие, относительно объема производимых ими покупок.

Обычно больше всего прибыли приносят те потребители, которые являются вашими постоянными клиентами. Привлечение новых потребителей обходится очень дорого. Если же потом выясняется, что они вам не подходят или быстро теряются, величина расходов на них может оказаться намного выше прибыли, которую они приносят.

Из этого следует, что самые лучшие потребители — это, как правило, постоянные клиенты и что их стремление сохранить и расширить бизнес с вами оказывается непропорционально выгодным в плане текущих прибылей и, что еще важнее, прибылей будущих. Сохранение и увеличение продаж наиболее выгодным из имеющихся потребителей имеет огромную ценность, которая никогда не отражается в обычных бухгалтерских отчетах.

Потеря худших потребителей означает, что вы сможете качественнее обслужить лучших.

Сократите количество поставщиков

Думать о выгодности потребителя или продукта легче, чем о выгодности поставщика, но выгодность поставщика также важна и также различна. Возьмите 10 поставщиков. Предположим, что каждый выставляет вам счет за поставки на 1 миллион долларов в год. Принцип 80/20 предлагает интригующую гипотезу: 80 процентов реальной стоимости заключаются в 20 процентах поставщиков. Если мы предположим, что ваш доход от продаж составляет 10 процентов и что это относится в равной степени к внешним и внутренним операциям, то получается, что для вас реальная стоимость 10 миллионов полученных товаров и услуг составляет 11 миллионов. Отсюда следует, что 2 миллиона поставок стоят 8,8 миллионов долларов (80 процентов от 11 миллионов), а остальные 8 миллионов стоят всего лишь 2,2 миллиона долларов.

Разве не разумно было бы выделить те поставки, каждый доллар которых приносит вам 4,40 доллара стоимости? Не захочется ли вам увеличить размеры именно этих поставок? Не получите ли вы значительный стимул продать больше товаров и услуг, которые особенно интенсивно используют выгодные поставки?

Не будет ли также полезно прекратить нести большие убытки на большей части поставок со стороны, если наша гипотеза окажется верной?

К сожалению, мы не можем доказать, что это так. Тысячи исследований прибыльности потребителей и продукции подтвердили факт существования модели 80/20. Но так как измерить прибыльность поставщика концептуально и практически труднее, чем измерить прибыльность потребителя и продукции, то у нас нет возможности привести результаты каких-либо практических исследований, подтверждающих мою точку зрения по поводу примера с поставщиками. Налицо разрыв в производственной специализации консультантов по менеджменту, который не мешало бы заполнить некоторым дальновидным фирмам.

Тем не менее мы уверены, что некоторые поставки действительно приносят больше прибыли, чем другие. Были проведены исследования, показавшие, что фирмы с меньшим количеством поставщиков более прибыльны, чем сравнимые фирмы с большим количеством поставщиков. Одна из причин этого в том, что простота многого стоит, но другая причина в том, что фирмы с меньшим количеством поставщиков, скорее всего, выбрали наиболее выгодных из них.

Еще одна причина значительной разницы в прибыльности поставщиков заключается в неравенстве их умения торговаться. Некоторые поставщики создают значительную стоимость, но присваивают только малую ее долю: либо потому что поставщик мал по сравнению с покупателем, либо потому что у поставщика мало потенциальных покупателей, либо просто потому, что поставщик не умеет максимизировать то, что он может получить. С другой стороны, некоторые поставщики почти наверняка получают больше, чем дают: либо потому что умеют торговаться, либо потому что стоимость покупающей организации слишком низка, либо потому что у покупателя мало информации.

Сократите количество работников

Несмотря на всю деликатность данной темы, уже давно ясно — как объективным теоретикам, так и мыслящим менеджерам, — что в каждой организации есть люди, которые добавляют намного больше стоимости, чем отнимают, в то время как для остальных справедливо обратное. Там, где мы можем легко оценить индивидуальную производительность, как в случае с торговыми агентами, принцип 80/20 безусловно оправдывается:

80 процентов продаж и 80 процентов доходов от продаж приходятся на долю примерно 20 процентов агентов.

Что справедливо для отдельных людей, выполняющих определенную функцию или операцию, также справедливо для групп. В каждой организации есть небольшой контингент исполнителей конкретных функций или операций, которые производят наиболее значительное количество прибыли по сравнению со своей стоимостью, и большинство людей, выполняющих другие функции или операции, которые добавляют очень мало стоимости по сравнению с тем, во что они обходятся, или вообще не оправдывают своей стоимости. В консалтинговых фирмах, где я работал, например, реальная стоимость добавлялась главным образом в верхних и нижних звеньях фирм — на уровне лучших партнеров и на самом низшем уровне, где молодые аналитики были дешевы, толковы и исключительно трудолюбивы. Партнеры проводили сделки и занимались умственной деятельностью, молодые аналитики выполняли всю черновую работу. Заурядные консультанты делали вид, что занимаются чем-то полезным на промежуточных этапах, и стоили дорого.

В большинстве фармацевтических компаний основную часть стоимости создают несколько "ученых крыс", просиживающих дни и ночи в лабораториях. В инвестиционных банках реальную прибыль создают несколько агентов, отлично знающих рынок, несколько аналитиков, способных находить для банка отличные инвестиционные варианты, и несколько "чудотворцев", заключающих выгодные сделки. В этих организациях каждому второму руководителю и каждому второму работнику серьезно переплачивают только потому, что они числятся в штате, и организация может себе позволить такие переплаты.

Сохраните 20 или менее процентов работников, которые создают основную часть стоимости, и постарайтесь избавиться от остальных путем снижения зарплаты, перевода в дочернюю фирму, естественного сокращения (выход на пенсию, инвалидность, смерть) или менее легкими способами. Если это невозможно, создайте дочернюю фирму, отобрав для нее наиболее ценные кадры.

Простая фирма

Рекомендуемые нами перемены создадут мультипликативный эффект, даже если вы предпримете в каждой из них только по одному маленькому шажку. Даже если каждая из перемен сама по себе достаточно скромна, фирма, которая владеет меньшей собственностью, меньше приобретает, избавляется от лишней собственности, сокращает число видов деятельности по созданию стоимости, укорачивает свою производственную линию и сокращает число потребителей, поставщиков и работников, становится значительно менее сложной, чем вначале. Сложность увеличивает издержки. Кроме того, она снижает скорость реакции руководителей, обращает их взгляд внутрь себя и делает их глухими к запросам потребителей. Простота изменяет соотношение между полезными и бесполезными издержками. Сложные организации расходуют основную часть своей энергии на внутренние процессы. Только простые фирмы могут направлять все свои усилия на производство вещей, полезных для потребителей.

Фирма, которая делает больше меньшими усилиями, не обязательно должна быть маленькой. Так как она делает больше, то фирма может в конце концов вырасти до очень значительных размеров или, по крайней мере, стать достаточно дорогой. Самая дорогая фирма в мире — это Microsoft, которую никак не назовешь мелкой. И все же это простая фирма. Простота прекрасна.

Резюме

• Для создания стоимости мы должны делать больше меньшими усилиями.

• Принцип 80/20 описывает то, как происходят явления в мире, и показывает нам, как добиться большего меньшими усилиями. Секрет заключается в том, чтобы определить мощные силы, способные вызвать непропорционально высокую долю последствий. Если эти силы могут нам помочь, мы должны максимизировать их и использовать. Если эти силы способны причинить нам вред, их следует устранить или отвести от себя.

• Так как примерно 80 процентов корпоративных активов, действий и решений приносят лишь 20 процентов прибыли или стоимости, то отсюда следует, что корпорации должны резко увеличить свою селективность и осторожность. Они должны иметь меньше собственности, меньше приобретать, больше отторгать, участвовать в меньшем количестве звеньев цепочки создания стоимости и сократить количество видов продукции, потребителей, поставщиков и работников.

• Ваша задача определить 20 процентов деятельности, которые приносят 80 процентов прибавочной стоимости, и увеличить их.

• Принцип 80/20 также применим к отдельным людям и к их эффективности в плане карьеры, равно как и личной жизни.

• Корпорациям и руководителям следует стараться намного меньше управлять, но при этом контролировать те немногие вещи, которые на самом деле имеют решающее значение. Тут нам может помочь теория управления, но только если мы тщательно продумаем цели и параметры измерения результатов.

• Самый лучший способ начать получать больше меньшими усилиями — это прекратить все виды деятельности, которые отнимают больше собственности, чем добавляют.

Руководство к действию

• Добивайтесь большего меньшими усилиями. Делайте это главной целью каждого года, месяца, недели и дня вашей жизни.

• Начните с применения принципа 50/5. Определите наименее важную или наименее прибыльную половину ассортимента продукции, списка потребителей и поставщиков, которые обеспечивают только 5 процентов продаж. Избавьтесь от них.

• Перейдите к принципу 80/20. Определите 80 процентов продукции, потребителей, поставщиков и сотрудников, которые приносят только 20 процентов стоимости. Сделайте их более выгодными или продуктивными, если это возможно. Если нет, со временем избавьтесь от них.

• Сфокусируйте все ваши усилия на увеличении 20 процентов бизнеса — будь то потребители, продукты или любой другой элемент, — которые приносят 80 процентов стоимости. Постарайтесь продавать больше тех же или похожих продуктов самым выгодным из имеющихся потребителей или другим, но с похожими характеристиками.

• Будьте исключительно бережливы с тем, чем вы владеете, с капиталом, который используете, с приобретениями, которые вы осуществляете, с числом этапов создания прибавочной стоимости, в которых участвуете, и с тем, что вы пытаетесь контролировать. Со временем сделайте вашу компанию более виртуальной и сфокусированной на минимуме операций, приносящем основную часть стоимости.

• Сделайте вашу фирму как можно более простой.

• Развивайте в себе умение управлять и оказывать влияние за пределами вашей организации.

• Определите самый дефицитный и ценный ресурс вашей организации и приспособьте все остальное для наилучшего использования этого дефицитного ресурса.

• Продумайте методику и измерьте величину как уменьшения, так и увеличения стоимости. Определите, какие виды деятельности или деловые связи значительнее уменьшают стоимость, чем добавляют, и избавьтесь от них. Прекратите любые виды деятельности, в которых участвуете вы или другие, если величина уменьшения стоимости приближается или превосходит величину ее увеличения.